- Рассказывай давай.

   Катя долго молчала. Не знала, как начать, и стыдно было, к тому же, рассказать Юлиане всё, как есть, значит с головой выдать все проблемы "Зималетто", а если "Зималетто" не касаться... В общем, получилась какая-то сумятица, Пушкарёва что-то умалчивала, что-то недоговаривала, перескакивала с одного на другое, и в начале вроде нехотя, словно Виноградова заставляла её говорить, а потом слова просто потоком полились. И расплакалась снова, и жаловалась в основном на Малиновского, который просто убил её своими откровениями. Что именно Юлиана из её путанного рассказа смогла понять, Катя утверждать не бралась, но выслушала её Виноградова внимательно, и на Жданова с Малиновским разозлилась не на шутку.

   - Вот ведь какие паразиты! Такого, я даже от них не ожидала, честно!

   Катя слёзы вытирала, но вместо того, чтобы успокоиться, вдруг снова разревелась, на этот раз навзрыд. Виноградова принялась её по плечу гладить.

   - Не плачь, не смей из-за них слёзы лить!

   Словно, это так просто.

   - Катя, Андрей этого не стоит, чтобы ты так из-за него убивалась.

   Пушкарёва сжала кулачки. Вышло так, что она Юлиане только плохое рассказала, весь негатив на неё вылила, а о самом главном, о том, что у неё в душе было, умолчала. Вот и получилось, что Жданов едва ли не последним мерзавцем в её рассказе предстал. Но ведь это не совсем так. Не смотря на его подлость вначале на пару с Малиновским, потом всё изменилось. Он по отношению к ней изменился, даже Романа Дмитрича это заставило заволноваться, но говорить про это, доверить другому человеку, к тому же мало знакомому, Катя не решалась. Это всё равно, что отдать последнее, что её ещё на плаву держит.

   Но за Андрея всё же решила вступиться.

   - Юлиана, он не такой плохой, как может показаться. Просто всё очень сложно...

   - Ты ему оправдания ищешь, да, Катя? А себя тебе совсем не жалко?

   Пушкарёва лицом в свои ладони уткнулась, а Юлиана рядом только головой покачала, глядя на неё.

   - Ты в него на самом деле влюбилась? Ох, Катя. - Виноградова её к своему плечу прижала. - Да разве можно в таких, как он, влюбляться?

   - Нельзя?

   - Нельзя. Я бы даже сказала, что противопоказано.

   Катя печально улыбнулась.

   - Особенно, таким, как я.

   - Таким, как ты? А что с тобой не так?

   В этих словах Кате почудился отголосок слов Жданова: "Ты сама так с собой поступаешь, ты себя не любишь...".

   Катя с диванчика вскочила и подошла к умывальнику, чтобы умыться. Потом салфетку оторвала, в зеркало на себя смотрела, лицо вытирала, а сама обдумывала, что ей Виноградовой сказать, чтобы этот нелепый разговор, состоящий из одних постыдных признаний, закончить.

   - Юлиана, только я вас прошу, не говорите никому.

   - Да не скажу, конечно! Разве о таком болтают, Катя.

   - Спасибо.

   - А ты что делать будешь?

   Пушкарёва с ответом помедлила.

   - Я разберусь. Я... уйду. Как только смогу.

   - У "Зималетто" проблемы, я правильно понимаю?

   Катя резко повернулась.

   - Нет. В "Зималетто" всё в порядке.

   Юлиана ей, конечно, не поверила, но кивнула, соглашаясь.

   - Хорошо. Это точно не моё дело, в это я влезать не буду. Давай я вызову тебе такси. Тебе лучше уйти до того, как показ закончится.

   Уйти до того, как закончится показ. Не встречаясь с Андреем, не посмотрев ему в глаза, не попытавшись ничего выяснить. Не сделав ничего, чтобы разъяснить до конца ситуацию и себя успокоить. Хоть как-то. Но зато не увидит Жданова в привычной для него обстановке, рядом с Кирой, улыбающегося и, возможно, счастливого. Сегодня она этого испытания точно не выдержит.

   - Да, я хочу уйти.

   К тому моменту, когда Катя оказалась в холле, перед лифтами, показ уже закончился, двери в демонстрационный зал распахнули, бар заработал и некоторые гости обосновались тут, обсуждая увиденное. Катя даже Александра Воропаева увидела, он как раз у барной стойки стоял, разговаривал с незнакомым ей мужчиной, и вид имел ошарашенный. Потом быстро из своего бокала глотнул. Катя ещё раз на кнопку вызова лифта нажала, сходя с ума от необходимости стоять здесь, у всех на виду. Ей казалось, что все обращают на неё внимание и её заплаканное лицо замечают. Отворачивалась, но в своём стареньком пальтишке среди разодетых от кутюр гостей, всё равно незамеченной остаться не могла.

   - Такси тебя внизу ждёт, - сказала ей Юлиана, подойдя и беря Катю под руку. - И не плачь больше, слышишь?

   - Я не плачу.

   - Так держать. Они того не стоят, запомни.

   На это заявление Пушкарёва никак не отреагировала. Не сказала ничего, даже не кивнула. Вошла в подъехавший, наконец, лифт и тогда уже Виноградовой благодарно улыбнулась. Была уверена, что за эту ночь сможет найти какое-то решение, сможет пережить, понять, что же дальше. Как дальше без Андрея, без той атмосферы чуда, в которой она жила последние месяцы. Месяцы! А тут необходимо за одну ночь, все осколки, на которые она рассыпалась, собрать и склеить, и чтобы на этот раз все трещины и острые углы внутри оказались, ни для кого не видимые. Справится ли?

   За всю ночь, кажется, ни минуты не спала. От ужина отказалась, ушла к себе, сославшись на усталость и завтрашний совет, перед которым нужно отдохнуть, свет в комнате сразу выключила и лежала, глядя в темноту. Глаза почему-то отказывались закрываться. А потом Андрей позвонил, чего Катя и правда не ожидала. Но он позвонил, телефон в тишине квартиры исходил оглушительным жужжанием и громкой мелодией, даже подпрыгивал на столе. Экран светился, и Катя видела имя Андрея, появившееся на дисплее, но так и не ответила. Не решилась, даже не дотронулась до телефона. Он так и заливался, а Катя с ума сходила, слушая знакомую мелодию, такая же у Андрея на телефоне была. Потом в подушку уткнулась и заплакала.

   Зачем Малиновский ей всё рассказал? Она не хотела бы такое знать. Просто расстались бы с Андреем в своё время, она бы пережила, как-нибудь, но такое знать она совсем не хотела.

   Катя многое бы отдала, чтобы не ходить на работу на следующий день. Просто боялась идти, встречаться со Ждановым. И не пошла бы, наверное, первый раз в жизни притворившись больной, и осталась дома. И Андрей не посмел бы возразить, а наоборот, волноваться за неё стал. По крайней мере, в это хотелось верить. И всё было бы именно так, если бы не совет директоров. Его пропустить Катя права не имела. Малиновский и Жданов без неё не справятся, а если не справятся, то они все зависнут над пропастью, и пострадает очень много невинных людей. Взять на себя такую ответственность, Катя никогда бы не решилась. Столько смелости у неё нет. В чём бы ни были виноваты Жданов и Малиновский, подвести "Зималетто" она не имеет право, слишком много сил вложено, правильно родители говорят: она практически растворилась в этой работе. А так, наверное, нельзя. В следующий раз она подобной ошибки постарается не совершать.

   Роман Дмитрич ещё что-то о мести говорил, предупреждал её, просил глупостей не делать. Боялся, что она Андрею решит досадить, отыграться попытается, и Катя знала, что переубеждать Малиновского бесполезно. Он никогда не поверит, что все её планы мести, которые если и возникали в её голове, в разгар раздумий, разбивались о воспоминания об Андрее, о таком, каким он был с ней наедине, а от этого удушающая тоска и горечь, и никакой злости. Разве что обида на судьбу, за то, что для неё всё закончилось, слишком быстро, слишком некрасиво.

   Катя шла от автобусной остановки к зданию "Зималетто", когда её догнала машина. Мягко сбавила скорость, а затем и посигналила коротко. Пушкарёва в первую секунду подумала, что это Андрей, её даже жаром окатило изнутри, словно это не она всю ночь проплакала, перебирая в уме промахи Жданова. Но обернулась, увидела машину Малиновского и почувствовала разочарование. И с настороженностью наблюдала, как опускается стекло со стороны водителя.

   - Здравствуйте, Катя.

   Она лишь коротко кивнула, на Малиновского ей даже смотреть не хотелось. Пошла дальше, а Роман Дмитрич вдруг предложил:

   - Садитесь в машину, я вас подвезу.

   Пушкарёва усмехнулась, и шаг не сбавила.

   - Оставшиеся пятьдесят метров я сама дойду. Как-нибудь.

   Машина Малиновского медленно двигалась за ней.

   - Я хотел бы с вами поговорить.

   - Да? Что-то забыли?

   Рома от её тона явственно поморщился.

   - Извиниться хотел. Кажется, я вчера переборщил.

   - С правдой? Ну что вы, с правдой переборщить нельзя, Роман Дмитрич. Она такая, какая есть. Вы ведь мне правду сказали?

   Как хотелось, чтобы он сейчас сознался в обмане, но нет, Малиновский кивнул.

   - Правду.

   - Вот видите.

   - Но боюсь, что прозвучало всё... несколько грубо. Катя, лично против вас мы ничего не имели. Просто обстоятельства так сложились. Нужно было что-то предпринять. Да ещё Зорькин ваш...

   Катя бросила на него обеспокоенный взгляд.

   - При чём тут Коля?

   Малиновский даже по рулю ударил, не сдержался.

   - Но вы же ему всё рассказали! Всё, Катя, и сразу!

   Пушкарёва остановилась и на Рому посмотрела.

   - Я советовалась с ним. Он прекрасный специалист!

   - Но нам-то вы этого не объяснили! - Рома остановил машину. - А он постоянно рядом с вами крутится, визитки свои с улыбочкой всем рассовывает по карманам! А потом "НикаМода" появилась!..

   Катя усмехнулась, удивлённая.

   - У вас мания преследования.

   - Нет. Просто "Зималетто" слишком много значит, для нас всех.