Не в силах видеть страдальческое выражение на лице сестры, Бейли повернулась к окну и посмотрела на детскую площадку для игр возле изгороди, отделявшей двор от пристани. Хотя там было пусто, ей виделась маленькая фигурка сына, качающегося на качелях.

— Его больше нет, — грустно проговорила Бонни. Бейли проследила за взглядом сестры, не удивляясь ее реакции. Она знала свою сестру.

— Тем, что ты поможешь этому парню, ты ничего не изменишь, — добавила мягко Бонни.

— У этого парня есть имя. Его зовут Стал Эрик-сон. Если бы ты смотрела на него как на личность, как на отца, защищающего своего сына, ты бы не заставляла меня выгонять его из дома.

Бонни согласно кивнула, принимая ее возражения, затем сказала:

— Но ты же не знала, что он отец, когда привезла его к себе домой. Что же заставило тебя так поступить?

— Он волновался за меня и за Дженни. Как после этого я могла оставить его? — Не дожидаясь ответа сестры, она добавила, стараясь быть честной перед собой:

— И еще, когда я дотронулась до него, что-то во мне ожило. — Она опустила глаза, потом с усилием подняла их. — Я вспомнила, что я женщина и что мне нужно все, что нужно женщине. Я была как лунатик, и…

— И когда проснулась, нашла избитого мужчину на пляже? — с иронией спросила Бонни.

— Ты представляешь себе, как он выглядит без подбитого глаза и рассеченной губы? Эти ярко-голубые глаза, белокурые волосы…

Бонни молча посмотрела на сестру, потом лукаво улыбнулась.

— Не знаю, как ты, дорогая моя, но, когда ты обтирала его губкой, мне менее всего хотелось смотреть на его лицо, Бейли засмеялась.

— Я думала, ты была слишком занята чтением мне наставлений, чтобы что-то замечать вообще!

— Не беспокойся, я все заметила. — Бонни отпила молока, затем серьезно взглянула на сестру. — Чего я не могу понять, так это почему после всего ты принимаешь участие в судьбе этого человека.

— Но он оказался полностью зависимым от меня, — тихо произнесла Бейли, сестра только мрачно взглянула на нее.

Бонни поставила на стол стакан.

— Ну хорошо, я могу понять, когда из христианского человеколюбия ты берешь его в дом и ухаживаешь за ним, но чего ради ты собираешься вмешиваться в историю, когда есть угроза похищения ребенка?

— Я не сказала…

— Тебе и не надо говорить этого! Я читаю твои мысли, как по открытой книге! Чего ради ты собираешься помогать ему? Что ты мне на это ответишь?

Бейли вскочила из-за стола, как будто расстояние могло оградить ее от упреков сестры.

— Хочешь еще молока? — спросила она, открывая холодильник и пряча лицо за дверкой.

— Что же ты мне не отвечаешь?

Со вздохом Бейли взяла минеральную воду и вернулась к столу. Она старалась не обращать внимания на подозрения, возникшие за последние несколько месяцев, но случай со Стилом снова разбередил их. Определенно что-то неладное творится в Лафлине.

— Тебе не показалось странным, что в «Санберсте», — она назвала казино, где они обе работали, — тебе предложили возглавить отдел предварительных заказов, а меня сделали менеджером в косметическом салоне, и все это за последние шесть месяцев после аварии?

Бонни покачала головой.

— Мы обе неплохо работаем; я, например, выкладываюсь на полную катушку.

— Почему твоя бывшая начальница уволилась?

— Ей предложили место получше, в Лас-Вегасе.

— Моей тоже.

Бонни смотрела на нее, широко раскрыв глаза.

— Ты что, думаешь, что им предоставили работу в Лас-Вегасе, чтобы освободить места нам с тобой? Бейли кивнула.

— Но зачем?

— Я сама пытаюсь это понять. — Бейли не делала никаких заключений, чтобы Бонни не прочла ее мыслей. Она щелкнула, открывая банку с колой, и стала пить.

— Они жалеют нас?

— И я так думала, когда получила повышение вскоре после того, как вернулась на работу, но, сама подумай, это ли не способ держать нас в поле зрения?

Бонни покачала головой.

— Зачем волноваться? Разве трудно заменить парикмахершу или регистратора?

— Чтобы следить за нами. — Бейли не дала сестре спросить, зачем за ними должны были следить. — Как только я вернулась, у меня появилось больше местных клиентов и клиенток, некоторые из них — жены высокопоставленных чинов. — Она добавила:

— И любовницы. Выразив мне свое сочувствие, они начинают расспрашивать об аварии.

Бонни поморщилась.

— Разве это не естественно? Никто — ни полиция, ни даже чиновники страховой компании — не может понять, как случилось, что грузовик Клиффа снесло с дороги.

— По вине водителя, — напомнила ей Бейли. Она стояла у стола. — Но и ты, и я — мы-то хорошо знаем, каким осторожным водителем был Клифф. — Она помолчала. — Мои новые клиентки, похоже, больше интересуются, что думаю обо всем этом я. Я им сказала, что для меня неважно, как это случилось. — Она снова замолчала, глубоко вздохнув. Боль воспоминаний никогда не покидала ее. — Сначала я не особенно задумывалась над этим, считала, что это просто вампиры, желающие попировать на моем горе. В конце концов я стала им отвечать, что не хочу говорить об этом, и большинство из них прекратило свои расспросы.

— Может быть, они просто любители страшных историй про грузовики и несчастные случаи, — высказала предположение Бонни. — Чужие трагедии их возбуждают.

— Не думаю, чтобы это было так.

— Что же еще может быть? Бейли снова села.

— Мне кажется, они хотели выяснить, не подозреваю ли я чего или кого-нибудь.

— Что подозреваешь? — На лице Бонни отразилось невольное замешательство.

— Был ли это несчастный случай. Не столкнули ли грузовик с дороги умышленно. Что Клифф, +++++ и… — Бейли не хватило воздуха, чтобы закончить фразу, — были убиты…

Глава 3

— Почему?

Этот вопрос Бонни еще долго звенел в воздухе после того, как она ушла на работу. У Бейли не было ответа. У нее возникали сильные подозрения, но Бонни отказывалась рассматривать даже само такое предположение. И это было обидно. Без поддержки сестры Бейли не могла проверить свои подозрения.

Чтобы чем-то себя занять, она поставила тушить говядину, затем вышла из дома. Наклонившись над красодневами, посаженными у дома, она сорвала увядшие цветы, вырвала сорняки. Обычно такая работа, не требующая размышлений, успокаивала ее, развеивала тревожные мысли, но сейчас, хотя она и обошла все клумбы, разбитые вокруг дома, ей не стало лучше.

Штокрозы росли перед столбами, поддерживавшими веранду, пурпурные ипомеи вились по решетке между ними. Бейли что-то напевала, ухаживая за цветами, но мелодия выходила грустной.

— Ты уверена, что понимаешь, что их уже нет? — спросила ее Бонни. — Ты же не можешь жить только прошлым и думами о мести? Не можешь искать объяснение необъяснимому…

— Но если есть малейшее опасение, что кто-то умышленно столкнул грузовик Клиффа с дороги, — возразила Бейли, — разве ты не хочешь это выяснить? Не Хочешь, чтобы виновный понес наказание?

На вопрос Бонни она отвечала вопросом, на который сама избегала отвечать, но который все чаще задавала себе. В последние месяцы Бонни снова начала встречаться с мужчинами, она даже продала дом, в котором они жили с +++++ом. Нужно забыть прошлое и продолжать жить, убеждала она Бейли. Впервые ее сестра взяла на себя лидерство и настаивала, чтобы Бейли следовала ее примеру. Но Бейли не могла расстаться с этой пристанью, с этим домом у реки, с которым у нее было связано столько счастливых воспоминаний.

В самом ли деле она не желала расставаться с призраками? Жила прошлым? Основывались ли ее подозрения на фактах, или же они появились в ее воображении из-за ран, которые нанесла эта авария ей, ее жизни?

Как может она жить дальше, не выяснив, что же произошло в тот день на дороге?

Она потеряла больше, чем Бонни, и должна использовать любую возможность узнать правду; может быть, есть связь между гибелью мужей ее и Бонни и исчезновением бывшей жены Стала?

Впрочем, лучше не втягивать Бонни во все это. У Бонни есть маленькая Дженни. Бейли свободно может рисковать собственной жизнью, но не имеет права подвергать опасности жизнь сестры и племянницы. И так ужасно, что +++++ тогда отправился вместе с Клиффом на грузовике, не говоря уже…

Не в силах закончить мысль, Бейли поднялась по ступенькам на веранду и села на удобный диван-качалку. Макс покинул свое убежище в тени цветущей мимозы и уютно устроился у нее в ногах.

— Что же мне делать? — спросила она его. Если что-нибудь с ней случится, это причинит страдания ее родителям и сестре, но как может она упустить возможность проверить свои подозрения, помогая Стилу в поисках его бывшей жены. Макс положил голову ей на колени. Гладя его, она неожиданно решилась.

У нее нет выбора. Помогая Стилу, она помогает себе.

Глядя, как солнце постепенно скрывается в горах за рекой, она погружалась в свои печальные мысли. И, давая выход этим мыслям, она запела балладу о потерянной любви, о горестях и радостях жизни.

— Одна из песенок Бесси Смит? — Подождав, пока песня кончится. Стал показался в дверном проеме.

Удивленная Бейли повернулась к нему. Овчарка зарычала и подняла голову, затем, вспомнив, что Стал гость ее хозяйки, снова улеглась и закрыла глаза.

— Ее пел Роберт Джонсон, — ответила Бейли с грустной улыбкой, называя другого исполнителя классических блюзов тридцатых годов. — Я разбудила вас? — Бейли встала. Он подошел к дивану-качалке. — Как вы себя чувствуете? — Она приложила ладонь к его лбу.

— Много лучше. Больно, но нет такой слабости и головокружений. — Стал смотрел в ее светлые глаза, затемненные дымкой печали, печали, которую он слышал в ее голосе. Он слушал ее пение, стоя в дверях и не решаясь нарушить ее уединения, и в то же время не в состоянии уйти. Ему было приятно чувствовать ее мягкую прохладную ладонь, но он хотел уютнее устроиться и поговорить с ней. — А как вы? — Он взял ее руку, осторожно, чтобы не побеспокоить собаку, сел на диван-качалку, усаживая Бейли рядом с собой. — Похоже, что вы не просто от нечего делать поете блюзы. Может быть, поговорим?