— Малика. Я могу вас так называть?

— Конечно, доктор Анастасов. Я же ваша студентка.

— Вам трудно говорить?

— Нет.

— Не лгите. Я прошу вас о максимальной открытости, иначе наша терапия не даст никакого результата.

— Альбина…

— Малышка, ты должна это рассказать сама. Только так мы сможем помочь тебе.

— Хорошо.

— Тогда давай вернемся в то утро. Что ты ощутила, когда проснулась в той комнате?

— Я… Я не помню того, что чувствовала в тот момент. Кажется я и не дышала вовсе.

— Каковы были ваши физические ощущения? Как вы оценили своё состояние, Малика?

— Я не думала о боли. Как только открыла глаза, могла думать только о желании умереть.

— На что это было похоже?

— На клетку внутри своей головы. Комнату, в которой раз за разом повторялся тот ужас.

— Ты понимала, где находишься?

— Нет, Аль. В первую минуту смогла только рассмотреть ошметки своей одежды на полу у кровати.

— Ты была одна?

— Да… Его уже не было в номере.

— И как вы это узнали, если не понимали, и не сознавали что с вами происходит?

— …


— Малика?

— Потому что я хотела сперва убить его. Найти и разорвать на куски, выцарапать глаза и оторвать от него кусок тела, точно так же как он разодрал мне душу и надругался надо мной! Поэтому я металась по номеру и…

— Лика… Я прошу тебя, это ради твоего же блага.

— Я медленно сползла с кровати. Помню что ворс ковролина жутко вонял и был очень жестким на ощупь. Он… царапал кожу, и тогда я заметила ссадины на руках. Потом решила встать. Мне были неприятны эти ощущения и я поднялась. Именно в этот момент… Тогда и поняла, что произошло на самом деле, потому что тело начало чувствовать.

— Каковы были ваши желания тогда и каковы они сейчас, Малика?

— Тогда у меня было одно желание — содрать с себя кожу живьем. А сейчас…Сейчас я хочу чтобы он сгнил в тюрьме… И чтобы ни одна женщина или девушка не испытали подобного тому, что испытала я!"

Я выключила запись и отложила телефон в сторону. Опять подкурила сигарету и всмотрелась в закат, который так ярко подходил к завершению за окном. Небо словно пылало. Яркие тона и полутона оранжевого, розового и наконец красного, накладывались друг на друга слоями и создавали природный холодный огонь.

В такие моменты в моей спальне было особенно красиво. Сквозь открытое окно пробивался этот яркий свет и окрашивал стены в свои краски.

Как получасом ранее в коридоре. Закат сегодня преследовал меня…

Пепел упал на атласный халат, а я продолжала думать.

Прошло десять лет с того дня. Именно сегодня, в этот день и в эту дату начался мой путь.

Именно благодаря тому, как убили мою душу, я решилась лечить сердца других, и наказывать тех, кто решил, что вправе ломать судьбы.

Но я даже не подозревала, что эта дата, как кармическая нить, свяжет все пазлы в моей жизни. И с неё начнется нечто совершенно новое. Нечто, о чем я не смела уже даже мечтать.

2. Хан

Хотелось бы конечно чего-то вкусного. Сочного и желательно жирного. Вот прям мужского обжорства. Но откуда этому взяться, если передо мной сидела тощая девушка без императора в голове?

Медленно и лениво осматриваю платьишко за пару сотен тысяч и понимаю, что ни хера оно ей не идет. Правда ноги от ушей, и намазаны какой-то херью, от которой у меня обычно полон рот химикатов из всей таблицы, кажется какого-то русского ученого. Вечно забываю про эти масла, и когда дело доходит до горячего, после даже не помогает тюбик зубной пасты. Никак не вспомню как зовут великого ученого, который предупреждал о подобном, кумихо знает, в каком веке. Не суть, универ я посещаю не для того, чтобы изучать, а для того чтобы отметиться, что я в нём побывал.

— Хан, ты ведь помнишь, что в эту субботу поминальный обед?

Поворачиваю голову, прекращая насиловать себе глаза, и смотрю на своего хёна. Миловидный паренёк с красивым лицом, но не бабской мускулатурой. Никогда не понимал на хера ему эта бицуха, если ведет себя, как девственник.

— Помню, — отвечаю, и протягиваю стакан нашему сонбэ, придерживая его двумя руками и кланяясь.

Традиции и манеры превыше всего, даже если ты чёртов озабоченный мудак, и трахаешь всё что выглядит, как девушка.

— Кумао, сонбэним! *(Спасибо, наставник!) — выдавливаю улыбку, а он тут же отвечает совершенно искренне.

Совместные попойки студентов и кураторов — это не просто дань традициям. В нашей стране, кто не пьет, тот не работает. Если ты ни разу не нажрался, значит ты лентяй и не умеешь отдыхать после тяжелого трудового дня. Только отчего отдыхать лично мне, я вообще не пойму. Денег навалом, у этой забегаловки стоит "тойота" последней модели из ограниченного выпуска спорткаров, а дома ждет комната размером больше, чем эта закусочная.

— Прихвати с собой цветы и забери по дороге в колумбарий Ки Бома, — Джин Ки тоже поклонился, пока наполняли его рюмку, и мы тут же выпили, отвернувшись от старших.

— Да без вопросов, — положил стакан на стол, и взял палочки в руку, намереваясь отцапать последний кусок говядины, которая шкварчала на плитке, вмонтированной в стол.

А девочка так и стреляла глазками в мою сторону. Постоянно пыталась подвинуть свои волосы так, чтобы я непременно заметил её тощее плечо, которое вульгарно выглядывало из выреза. Вообще странно, что она осмелилась напялить такое на этот праздник жизни. Обычно девки летом даже наклейки на соски лепили, чтобы, не дай-то Будда, никто не увидел их.

В моем понимании, отчасти это было правильно. Но не отменяло того, что было жутко неудобным. Ведь такую херь носили и мужики.

— Напомни мне, брат мой! Зачем мы здесь? — схватил палочками заветный кусок мяса и ловко отправил в рот, жуя и продолжая ловить взгляд малышки.

— Налаживаем связь с сонбэ. Ты же не хочешь вылететь из рейтинга вообще в пятигорку? — Джин Ки поправил свой джемпер, и начал делать вид, что усердно слушает напутствия старшего.

А малышка тем временем уже заставила пересесть свою подружку, и её напомаженные той дрянью ледышки маячили прямо перед моим носом. Хитрая агашши* (госпожа). Такая захочет чего то в стиле "ТВ- drama", и мне придется с ней маяться месяц, пока доберусь до дизайнерского бельишка. Скучно и неинтересно. Я не собираюсь портить такую девочку. Она сама себя испортит, преподнося свои прелести вот таким образом. Тем более у меня уже есть рабочая крошка, которая села на мою кредитку, как на член. Вторую мои карманные бабки не потянут.

"Кстати о Мён Хи!" — пронеслось в голове, и я быстро посмотрел на часы, а потом на пустую рюмку. Выпил всего один стакан соджу, а до норэбан*(караоке-бар) ехать примерно минут пятнадцать. Могу не вызывать До Хвана, и спокойно прокатиться сам. Наберу после встречи со своей "малышкой на час".

— Мне пора, — оборачиваюсь к Джин Ки, а тот тут же кривится, и трижды прикасается к кончику языка и кончику носа поочередно.

— Опять что-то отсидел? — смеюсь, а хён только хмурится и пытается вытянуть удобнее левую ногу.

— Сколько раз не делал эту хрень, ни разу не помогло. Хальмони *(бабушка) свято верит, что это из-за моей распущенности меня Небеса наказывают, — опять скривился друг, а я хмыкнул и поднялся.

Тут же словил растерянный взгляд девочки, и подмигнул ей, следом поклонившись всем остальным. Нужно будет хотя бы имя её узнать. Вообще странно, что я не помню ни единого имени своих одногрупников, при том, что они все прекрасно знают кто такой я.

— Чосомнида! *(Простите!) Но я должен вас покинуть. Семейные дела, — все мои двадцать одногрупников начали кивать головами в поклоне, а сонбэ даже скис как-то, — Прошу не огорчайтесь! В следующий раз угощаю я! Яксукое!*(Обещаю!)

Ловлю взгляд еще двух девчонок, и понимаю, что попал конкретно. Если я их не спою в следующий раз, университетский чат загудит новой историей о том, как чобаль не выполняет своих обещаний. Золотистый отсвет ударил в глаза, и я скривился поймав взгляд этого гада. Ки Бом опять напялил эту блестящую херь на свои телеса. Речь шла о черной футболке усыпанной золотистым орнаментом хангыля. Этот суеверный идиот считал, что эта футболка приносит ему удачу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты опоздал, хён! — встал рядом с ним в дверях, на что друг лишь поклонился и похлопал меня по плечу.

— Как прослушивание? — все таки спросил, когда на нас перестали обращать внимания.

— Херово. Пятый раз напяливаю эти тряпки, а толку ноль. Не стать мне ни трейни, ни айдолом, — прицыкнул Ки Бом, а я хохотнул, когда он скептически осмотрел стол.

Друг зацепился взглядом за кислого Джин Ки, и задал очевидный вопрос, на который сам же и ответил:

— Вернулась крошка Мён Хи, и ты утратил связь с мозгом?

— Зачем спрашиваешь, если итак знаешь. Я пошел! И это… — обернулся в дверях, и кивнул на Джин Ки, — Попытайтесь не разбудить мою матушку, когда будете "проплывать" мимо моих ворот к своим!

— Иди уже! — шикнул хён, и поправил джинсовку, развернувшись к столу в извинениях за опоздание.

Моя крошка встретила меня приятной прохладой салона, и мягкостью сидения. Навигатор тут же поприветствовал искусственным женским голосом, и я прикусил губу, предвкушая новые подробности командировки и отпуска моего дражайшего отчима на Мальте.

Как и предполагал дорога до норэбан заняла ровно пятнадцать минут.

Я вошел в клуб и поправил куртку, расстегнув молнию. Ничего нового для себя я не увидел, но по сторонам осмотрелся. Этих пивнушек, где можно было вдоволь наораться в микрофон и ощутить себя айдолом, было столько, что возьми мой отчим под контроль все эти конторы, мы бы купили половину Кореи.