Так и оказалось, поскольку вскоре мы стали армией. С Хью из Нортумбрии пришло чуть больше пятисот человек, у меня была сотня, а двумя днями позже в Кэвуде, к югу от Йорка, к нам присоединились еще пятьсот человек, посланные сэром Вальтером Эспеком. Я не была с армией, когда прибывали новые отряды. Я поскакала в Йорк, чтобы посмотреть, нет ли письма от королевы. Мод решила написать мне через церковь в Йорке, так как новый архиепископ, Вильям, не присутствовал на совете, избранном Матильдой. Это было правильным выбором и по другой причине. Хотя названный отец Хью, архиепископ Тарстен, умер, не в Йорке, а в Клуниакском монастыре в Понтефакте в феврале прошлого года, у Хью по-прежнему оставались добрые друзья среди священнослужителей в Йорке. Новый архиепископ, который при жизни Тарстена был казначеем епархии, знал Хью много лет, и, когда Хью написал ему, архиепископ Вильям согласился принимать посланцев королевы с вестями и наставлениями для нас.

Все новости были хорошими. Горожане Оксфорда тайно сообщили, что Матильда остановилась на отдых в крепости Оксфорда и собирает своих рассеянных по стране сторонников. Но разгром под Лондоном поднял дух тех, кто был верен королю. Люди, которые, казалось, лишь устно обещали королеве свою службу, прибывали с отрядами. В конце концов прибыл даже Валеран, правда только для того, чтобы сказать, что его земли в Нормандии в опасности и он отправляется на их защиту. Королева не написала «слава Господу», но я прочла между строк, что это действительно хорошие новости, – вместо Валерана прибыл Роберт Лестерширский и привел с собой армию.

И, что лучше всего, из Оксфорда вернулся Джоффрей де Мандевилль. Он не бросился на колени перед Мод, прося прощения за отступничество и плача от стыда, как, по моему разумению, ему следовало бы сделать, а лишь высказал множество оправданий, главным образом в том, что, поддержав дело Матильды в тот момент, когда, казалось, дело Стефана безнадежно, он надеялся помочь королю и защитить его. Мне кажется, Мод не притворялась, что верит, но сказала, что Мандевилль слишком всемогущ, чтобы его обижать. Больше того, через связи с торговцами в Оксфорде Мод убедилась, что Матильда узнала о возвращении Ман-девилля к верности присяге королю. Зная характер Матильды, королева выразила надежду, что Мандевиллю будут угрожать, его начнут оскорблять или будут делать и то, и другое. А что касается приведенных мной войск, то королева сообщала, что нам следует как можно скорее совершить марш к Оксфорду.

Хью удивила подробность письма.

– Можно подумать, – сказал он, – что ты являешься ближайшим доверенным лицом королевы.

Это рассмешило меня.

– Да нет, это лишь предупреждение. Она пытается убедить меня, что, поскольку события развиваются в ее пользу, предательство не принесет ничего хорошего.

Хью рассердился. Но я напомнила ему, сколько людей предали мужа королевы и, что она долго считала меня затаившимся врагом, и он рассмеялся. Естественно, получив нужные ему новости, Хью захотел, чтобы я вернулась в Джернейш, но я бы ни за что это не сделала. С армией под защитой Хью мне вряд ли угрожает какая-либо опасность. Я обещала королеве вернуться к ней и вернулась. Поспорив, Хью заявил, что здесь не так безопасно, как я думаю, поскольку нам придется проходить через оплоты императрицы и нас могут атаковать, но я ответила только, что поеду все равно – либо с армией, либо одна. Хью побранил меня за то, что я не менее упряма, чем Одрис, но в конце концов уступил.

Когда мы подошли к Оксфорду, шла первая неделя сентября. Хью послал людей проверить, не в осаде ли город. Люди вернулись, сказав, что там нет ни армии императрицы, ни армии королевы, нет и признаков сражения. Хью, сэр Джеральд, я и три рыцаря, которые вели отряды сэра Эспека, стали держать совет, но никто не знал, куда двигаться, пока мне в голову не пришла идея. Епископ Оксфордский присягнул Матильде, и королева не могла передать через него никакого сообщения. Но Мод доверяла горожанам, и я вспомнила, как горожанин предупреждал Мод, что императрица прибыла в крепость Оксфорда.

Это письмо было у меня в кошельке, и на нем я нашла, как зовут этого горожанина и чем он занимается. На совете меня спросили, не очерняю ли я Мод. Возможно, она описала все эти подробности не как тонкую угрозу, а потому, что знала, что я боюсь за Бруно, и хотела приободрить меня надеждами, которыми жила и сама. На это я ничего не ответила, а предложила отправиться самой в Оксфорд и разыскать этого человека. Хью возражал, опасаясь за мою безопасность, но мы позвали одного из людей, которые посылались в разведку, и он заверил нас, что, хотя в крепости Оксфорда усиленный гарнизон, в городе все спокойно. В конце концов договорились, что я поеду в город.

Письменного сообщения Мод не оставила, но имя мое горожанину было сказано (в своей догадке я оказалась права: Мод даром слов не тратила, и место, где искать горожанина, в письме было указано намеренно). У него были для нас новости, и опять хорошие. Брат короля, епископ Винчестерский, подозревался в причастности к восстанию лондонцев. С императрицей он поссорился не только потому, что та не пожаловала имя Булонского Юстасу, но и по делам церкви: императрица много обещала, но ничего не выполнила. Чоэтому, когда Мод опять написала ему письмо с мольбой проявить милосердие к собственному брату и поработать на восстановление его на троне, архиепископ Винчестерский встретился с ней в Гилфорде и согласился снять отлучение от церкви со сторонников короля. При этом он все же не захотел перестать поддерживать Матильду, возможно стыдясь показаться беспринципным. Тем не менее императрица, прослышав о его встрече с Мод и о том, что архиепископ Винчестерский снял со сторонников короля отлучение от церкви, собрала армию и явилась к Винчестеру, чтобы схватить и наказать архиепископа. Он скрылся и призвал на помощь королеву, а крепость Винчестера была атакована армией Матильды.

Все это было достаточно ясно. Мы двинулись походными порядками на юг в сторону Винчестера, выслав головные дозоры, которые должны были предупреждать о любых крупных скоплениях сил, что могли встретиться на нашем пути. Восточнее Андовра люди Хью наткнулись наконец на отряд, давший присягу королеве, – отряд остановился лагерем на ночь. И опять я поскакала вперед, взяв с собой лишь трех моих слуг. В Андовре я встала на квартиру и послала Мервина с письмом к командиру этого отряда. Как и просил Мервин, тот, должно быть, передал письмо дальше, потому что на следующее утро поговорить со мной явился сам Вильям Ипрский. Я испугалась, когда он вошел, так как не сразу распознала его в кольчуге при полном вооружении. Но как только Вильям Ипрский заговорил, то узнала его по голосу.

Оказалось, Вильям Ипрский весьма удивился, что я прибыла на юг с отрядами, и рассмеялся, когда я ответила, что обещала королеве вернуться с людьми, которых удастся собрать. Ипрский заметил, что королева вряд ли ожидала столь буквального выполнения моего обещания. А потом спросил, не желают ли мои отряды присоединиться к его силам. Я ответила что, уверена, Хью будет рад выполнить все, что Ипрский сочтет нужным. Когда он услышал имя Хью, глаза его загорелись. А узнав, что я привела с собой тысячу воинов, он взял мою руку и поцеловал.

Если бы у нас было меньше людей, думаю, Вильям Ипрский просто сказал бы нам, где встретиться с его войсками. А поскольку у нас было столько войск, что с ними нужно было считаться как со значительной самостоятельной силой, он поехал со мной в лагерь, чтобы поговорить с Хью. Хью ожидал меня с нетерпением, при вооружении и в полной готовности, хотя палатка еще не была сложена. Это оказалось кстати, поскольку нашлось уединенное место для беседы с Ипрским. Он рассказал Хью, что армия королевы, прибыв из Гилфорда, разделилась. Королева с основными силами направилась на юг, чтобы атаковать армию Матильды, осаждающую крепость Винчестера в Волвси в юго-восточной части города. Вильям Ипрский вел группу войск поменьше на запад, потому что королева узнала, что граф Глостерский послал сильный отряд в Вервелл, чтобы удерживать открытой дорогу для снабжения и подкреплений. Вильям Ипрский намеревался атаковать этот отряд, укрепившийся в маленькой деревушке, и перекрыть дорогу поддержки мятежников. Однако больше его беспокоили западные направления.

– Если атака королевы на армию Матильды будет успешной, – подчеркнул Ипрский, – императрица и ее проклятый братец побегут на запад, и если не блокировать дороги на Мичельмарш и Стокбридж, они опять от меня ускользнут.

– Я перекрою Вервелл, – сказал Хью, – если вы думаете, что это лучше всего послужит делу королевы, – он поднял голову и посмотрел на солнце, – до наступления темноты. Надо ли мне затем двинуться к Винчестеру, или присоединиться к вам?

– Нет, удерживайте Вервелл, установите дозоры вдоль бродов реки – не помню названия, – которая течет в Уитчерч, и перекройте также дорогу на Уитчерч. Не думаю, что Матильда или кто-либо из ее главных сторонников побегут западнее.

– Отлично, мой господин, – после минутного размышления согласился Хью. – Если вы пожелаете изменить ваш план, гонец сможет найти меня в Вервелл е.

Вильям Ипрский сжал плечо Хью.

– Я необыкновенно рад, что вы с нами, сэр Хью, – сказал он. – Я это не забуду. И королева тоже, и она не даст забыть королю Стефану.

– Милости мне не нужны, – ответил Хью с улыбкой. – У меня есть ice, с чем я могу управляться, – а иногда и больше. К тому же однажды я обещал Стефану один раз послужить. Король был настолько любезен, что освободил меня от этого обещания, когда защита и содержание Джернейва стали более важными, но в данный тяжелый момент я чувствую себя еще связанным тем обещанием. Даст Бог, нам удастся освободить короля!

– Даст Бог! – эхом откликнулся Вильям Ипрский.

– И еще одно, – сказал Хью, видя, что Ипрский собирается приказать привести свою лошадь. – Не будет ли безопаснее послать леди Мелюзину к королеве? Мне не хотелось бы оставлять ее в Андовре. Любая из двух армий после битвы может начать грабежи, а Андовр слишком близко к хорошей дороге. Но взять Мелюзину в Вервелл…