– Судя по вашему затянувшемуся молчанию, мое сообщение просто повергло вас в шок, – с кривой усмешкой произнес Стентон. – Что ж, я вас понимаю. Вам хочется как можно скорее уладить дело, ради которого вы проделали такое длинное и опасное путешествие. К сожалению, я ничем не могу вам помочь. Как я уже сказал, я не испытываю ни малейшего желания рисковать головой ради чуждых мне интересов.

Приблизившись к нему, Наташа окинула его с головы до ног обличающим, гневным взглядом.

– Милорд Стентон, вы или издеваетесь надо мной, или принимаете меня за полную дурочку. О каком риске вы говорите? Вы – человек, который не боится в одиночку проникать в охраняемые посольства и царские дворцы! Или вы хотите сказать, что считаете моего компаньона гораздо опаснее всех тех, с кем вам приходилось иметь дела раньше? Но что он может вам сделать, если я нахожусь в ваших руках?! Да и зачем ему вредить вам, когда его цель – вернуть своей государыне опасное письмо? Но возможно, все дело в том, что это самое письмо вы как раз и не собираетесь отдавать. Признайтесь же откровенно, это так?

– Вы ошибаетесь, Натали, – ответил он с легким металлом в голосе. – Я собираюсь переслать князю Коврову письмо, когда мы окажемся в Англии.

– И вы хотите, чтобы я вам поверила?! – возмущенно вскричала она. – После того, как вы уже нарушили одно свое обещание?!

Стентон окинул ее взглядом чистосердечного изумления.

– А разве я говорил, что отдам письмо без промедления? Прошу прощения, но я ничего такого не помню.

– Но в таком случае… в таком случае как вы могли настаивать, чтобы я отдалась вам без промедления? – хмуро спросила Наташа.

Стентон посмотрел на нее с обезоруживающей улыбкой.

– Дорогая моя, но что же здесь непонятного? Я настаивал на этом, потому что мне отчаянно захотелось вас. А когда мужчина хочет женщину, он не всегда задумывается о соображениях порядочности.

Возразить на столь циничное заявление было нечего, и Наташа ограничилась лишь взглядом молчаливого презрения. Выдержав небольшую паузу, она отстраненно посмотрела на Стентона и сухо спросила:

– Итак, милорд, каков ваш дальнейший план действий?

– План очень простой, – ответил он. – Как можно скорее добраться до английских берегов, не попавшись в лапы полицейских ищеек. Проще говоря, завтра на рассвете мы с вами покинем это прелестное местечко и двинемся к побережью, туда, где в условленном месте меня должна ждать контрабандная яхта.

– Прекрасно, – безразлично отозвалась Наташа. – В таком случае я бы хотела прямо сейчас пойти в свою комнату и лечь спать.

– Но ведь еще слишком рано, – мягко возразил Стентон. – Я думаю, нам следует сначала поужинать. А перед этим… Как вы смотрите на то, чтобы искупаться? – Он посмотрел на озеро, а затем с улыбкой искусителя обернулся к Наташе. – Я пробовал воду, она теплая, словно парное молоко, да и дно в этом месте довольно хорошее. А если вам неприятно купаться рядом со мной, то вон за теми кустиками есть очень удобная бухточка. Не бойтесь, я не буду за вами подсматривать.

На короткое время у Наташи возник соблазн последовать его совету: в конце концов, лучше провести время хоть с какой-то пользой, чем метаться по душной комнате, исходя бессильной яростью… Но внезапно ей в голову пришла отчаянная, полубезумная мысль, заставившая ее передумать.

– Я не умею плавать и не люблю купаться, – сказала она, мрачно посмотрев на Стентона. – Так что наслаждайтесь сами вашим «парным молоком». Что же касается ужина, то попросите вашего слугу принести его в мою комнату. И не забудьте положить в корзину бутылку вашего хваленого бургундского вина, потому что на трезвую голову я сегодня точно не смогу заснуть!

С этими словами Наташа повернулась к Стентону спиной и прошествовала к маленькому домику, спрятанному в зарослях высоких кустов.

Глава 24

«Прелестное местечко», куда Стентон привез Наташу, представляло собой небольшой островок, расположенный посередине большого озера. Судя по всему, это озеро находилось в каком-то дворянском имении, которое, вполне возможно, принадлежало хорошим знакомым барона. К такому выводу Наташа пришла потому, что белый кирпичный павильон с голубовато-серой крышей, где они собирались провести сегодняшнюю ночь, выглядел вполне обитаемым. В трех небольших комнатках с симпатичными обоями из пестрого китайского шелка было чисто, кроме того, там имелось все необходимое для временного житья. Похоже, Стентон уже не первый раз пользовался этим убежищем во время своих нелегальных поездок во Францию. Да и до Парижа было отсюда совсем недалеко, часа два езды.

Берега озера, утопающие в зелени деревьев, были пустынны. Сколько Наташа ни присматривалась, а за весь день так и не заметила ни одной живой души. Однако впечатление, будто они находятся в необитаемых лесных дебрях, было обманчивым. Дорога, по которой они сюда ехали, казалась весьма оживленной, а перед самым поворотом в имение им встретился постоялый двор. Если бы выбраться с островка на берег, думала Наташа, то она могла бы довольно быстро дойти до этого постоялого двора. И тогда Джонатан Стентон уже не мог бы заставить ее поехать с ним в Англию, где – Наташа в этом теперь не сомневалась – ее не ожидало ничего хорошего.

Конечно же, Наташа солгала Стентону, сказав, что не умеет плавать. Она прекрасно умела плавать. В имении, где она выросла, имелись и пруд, и речка, и в летнюю жару Наташа с братьями и детьми дворовых проводили там целые дни. Нередко они плавали наперегонки, и Наташа почти всегда побеждала остальных детей.

«Так что, пожалуй, я могла бы добраться до берега вплавь, – думала она, посматривая из окошка своей комнаты на озеро. – Расстояние не такое уж большое, а течения здесь, кажется, нет. Вот только заходить в воду в ночной темноте как-то боязно… Но, с другой стороны, что мешает мне дождаться первых солнечных лучей? Вода будет еще теплая, а Стентон и его верный пес едва ли проснутся так рано. Роджер, конечно, будет спать в лодке, но я постараюсь не шуметь».

После ужина Наташа вышла подышать ночным воздухом. Еще раз обдумав свою затею, она пришла к выводу, что все это не так уж и рискованно. Конечно, плыть на такое расстояние в длинном платье и сорочке неудобно, но если подвязать их к поясу…

«А письмо? – внезапно пришла ей в голову отрезвляющая мысль. – О нем ты совсем забыла? Если ты сейчас сбежишь от Стентона – иными словами, обведешь его вокруг пальца и заставишь почувствовать себя лопухом – он может так разозлиться, что не отдаст письмо ни за какие деньги. Или отдаст – но только не вам с Павлом, а французским роялистам, которые не замедлят передать его Бонапарту!»

Застонав от досады, Наташа заметалась по берегу. Проклятье! Она не может сбежать от Стентона, пока у него в руках находится злосчастное письмо. Они с Павлом столько охотились за этим письмом, и упустить его теперь, когда оно так близко, было выше ее сил. Она привязана к Стентону этим письмом надежней всяких цепей и веревок, и он прекрасно это понимает.

Теперь Наташа жалела, что поддалась чувству обиды и отказалась ужинать со Стентоном. Нужно было хорошенько подпоить его, а затем попытаться выкрасть письмо. Где он может его прятать? Скорее всего, в потайном кармане своего дорожного сюртука. Или где-нибудь среди своих немногочисленных вещей. Да, конечно же, письмо находится при нем, раз он намерен дунуть прямиком к побережью. И если бы ей удалось покопаться в его вещах, она бы, возможно, и наткнулась на это письмо. А тогда…

«Тогда бы мне оставалось только поднести его к огню, – подумала Наташа, трепеща от волнения. – Ведь императрица сказала Павлу, что в крайних обстоятельствах он может уничтожить письмо! А значит, то же самое могу сделать и я».

Но как проникнуть в комнату спящего Стентона и произвести там обыск? В саму комнату, возможно, и удастся проникнуть: вряд ли Стентон станет запираться от слабой женщины на засов. А вот насчет успешного проведения обыска Наташа сильно сомневалась. И не просто сомневалась, а была почти уверена, что из этой затеи ничего не выйдет. Да не успеет она переступить порога комнаты Стентона, как он проснется, схватит ее за руку, и… ей очень крупно повезет, если он только посмеется над ее жалкими усилиями.

«Так, стало быть, нечего и пытаться? – угрюмо подумала Наташа. – И нет никакого способа безнаказанно проникнуть в комнату Стентона и поискать письмо?»

«Но почему же, есть, – словно услышала она у себя над ухом чей-то вкрадчивый голос. – И ты прекрасно знаешь, какой. Пойди к нему, скажи, что ты передумала и хочешь провести сегодняшнюю ночь с ним. Останься у него, одурмань его льстивыми речами и жаркими ласками, напои крепким вином. А когда он уснет, отыщи письмо, уничтожь его и беги».

И в самом деле, это была единственная возможность оказаться посреди ночи в комнате Стентона, не вызывая подозрений. Пока они будут пировать, она присмотрится к окружающей обстановке и подумает, где именно может быть спрятано письмо. Казалось невероятным, чтобы Стентон доверил столь важную бумагу слуге. Стало быть, письмо находится среди его вещей. И когда он уснет, утомленный любовными ласками, она сможет спокойно приступить к поискам.

Лечь в постель к Джонатану Стентону… А почему бы, собственно, и нет, раз это требуется для выполнения ее миссии? Наташа не сомневалась, что, будь на ее месте опытная шпионка, она бы пошла на такой шаг без малейших раздумий и колебаний. В конце концов, чем она рискует? Приобрести внебрачного ребенка, непонятно, от какого отца? Но ведь Павел был осторожен во время их близости, и Стентон, скорее всего, будет точно так же осторожен: он достаточно опытный мужчина. И потом, даже если что-то случится, императрица не оставит ее в беде. Не так уж сложно найти мужа для женщины с «довеском», если эта женщина богата и пользуется покровительством влиятельных особ.

Так почему же она медлит?

Внезапно Наташа почувствовала страшную злость на саму себя. Было просто нелепо предаваться самообману, придумывая разные причины для того, чтобы избежать близости со Стентоном. На самом же деле причина была только одна – Павел Ковров. Это из-за него она никак не может решиться сделать то, что сейчас позарез необходимо сделать. Потому что ей хочется быть только с ним. Одна мысль о том, что ее будет касаться другой мужчина, приводила Наташу в отчаяние. А когда она думала, что ей, вдобавок ко всему, придется изображать пылкую страсть, на нее просто накатывала дурнота.