Ольга Свириденкова - Письмо императрицы

Де Лансак посмотрел на него с легким нажимом во взгляде.

– Решайте поскорее, сударь: ведь от ваших действий зависит, как долго наша прекрасная графиня будет томиться в неволе.

– Ну, я думаю, ничего с ней не случится, если она «потомится» в неволе лишний денек, – небрежно заметил Павел. – Ведь с ней обращаются самым наилучшим образом, не так ли?

Он резко схватил виконта за руку и окинул его таким взглядом, что тот побледнел.

– Смотрите, де Лансак, – угрожающе процедил Павел, – если с головы моей компаньонки упадет хоть один волос, я почту делом своей чести жестоко отомстить вам. И плевать, какая политическая ситуация будет тогда в вашей стране: я вас все равно убью.

– Я не собираюсь причинять вреда графине, если вы будете вести себя должным образом, – не совсем твердым голосом произнес виконт. – А что до ваших угроз, то… то вы тоже имейте в виду, что я не один. У нас целая организация, и…

– Где мы встретимся в следующий раз? – прервал его Павел. – На этом же месте?

– Пожалуй…

– Тогда завтра в десять утра. – Павел окинул виконта хмурым, предостерегающим взглядом. – До встречи, месье де Лансак. И помните мое предупреждение.

Дойдя до поворота улицы, Павел сел в ожидавшую его карету и поехал в посольство. На душе у него было тревожно. Он не очень боялся за Наташу: если де Лансак решился признаться в ее похищении, значит, ничего серьезного ей не угрожает… во всяком случае, пока. К тому же Павел чувствовал, что ему удалось запугать этого типа, и теперь тот приложит все усилия, чтобы с Наташей не случилось беды. Но, к сожалению, кроме виконта в этом грязном деле были замешаны и другие люди, от которых можно было ожидать всего. Конечно, если он, Павел, выдаст Стентона и станет помогать роялистам, Наташа останется живой и невредимой. Вот только… их миссия потерпит полный и сокрушительный провал.

Вся надежда была на Фабьена, на то, что его людям удастся установить за виконтом непрерывную слежку. В этом случае виконт непременно выведет их на своих сообщников, а возможно, приведет их в то место, где прячут Наташу. Но если люди Фабьена сейчас упустят де Лансака, то напасть на его след будет весьма непросто. Этот пройдоха не настолько глуп, чтобы пойти отсюда прямиком к своим сообщникам. Он будет прятаться, пока не получит от Павла ответов на свои вопросы.

Никто не торопится ее выручать…

Спрыгнув с кровати, Наташа закуталась в пеньюар и взволнованно заходила по комнате. Миновала вторая ночь ее заточения, а вестей от Павла по-прежнему не было. Значит, ему не удалось узнать, где ее прячут, а может, он и не сильно старался. Она ему больше не нужна… так ради чего, в таком случае, он будет рисковать своей жизнью?

И не только жизнью, но и расположением Марии Федоровны: ведь возвращение в Россию без драгоценного письма может сильно подорвать репутацию князя Коврова в глазах вдовствующей императрицы. Конечно, Мария Федоровна прекрасно относилась к ней, но если бы она оказалась перед выбором – сохранить жизнь придворной даме или получить назад свое письмо, то, скорее всего, она предпочла бы последнее. Оставалось лишь надеяться, что Павел не бросит ее на произвол судьбы, если ему удастся столковаться со Стентоном и завладеть письмом без нее.

Взгляд Наташи упал на часы в углу комнаты. Половина шестого утра! Наташа не помнила, чтобы когда-то в жизни ей доводилось вставать в такое раннее время. Но было бы странно, если бы она могла спать крепким сном, когда ее жизни угрожает нешуточная опасность. Конечно, пока что с ней хорошо обращаются. И тем не менее, она всего лишь заложница, которую в любой момент…

«Все, довольно этих мрачных мыслей! – сердито оборвала себя Наташа. – Лучше вернись в постель и попытайся заснуть. Ведь так можно и рассудком повредиться, если все время думать об одном».

Она направилась к кровати и уже хотела снять пеньюар, когда ее внимание привлек тихий скрипучий звук. Наташа напрягла слух и поняла, что этот звук доносится со стороны двери. Кто-то пытался открыть дверь ее комнаты. И явно без помощи ключа…

Особняк за кованой оградой был погружен в тишину. Оглядев фасад с высокими окнами, Павел невольно подумал, в какой из комнат могут прятать Наташу. Но, разумеется, окна ее комнаты не могут выходить на улицу. Скорее всего, ее держат в подвале или в мансарде под самой крышей.

– Волнуетесь? – бодрый голос Фабьена вывел Павла из минутной задумчивости. – Ничего, мой друг, сейчас эти господа как миленькие расскажут нам все! Ведь у меня в кармане лежит разрешение на обыск, а также приказ об аресте хозяина дома, подписанный не кем-то, а самим Фуше! А вы и сами знаете, что одно имя грозного министра полиции наводит смертельный ужас на роялистов.

Он подал знак своим людям, и те устремились к воротам. В считанные секунды особняк был окружен, дверь взломана, и тишину вестибюля с широкой мраморной лестницей нарушил громкий топот шагов. Пока Павел с Фабьеном поднимались на второй этаж, сыщики успели разбудить хозяина, и вскоре он появился в гостиной, кое-как одетый и смертельно бледный от испуга. Когда же он увидел Фабьена, то и вовсе лишился дара речи.

– Доброе утро, месье де Вильбоа, – иронично-почтительным тоном обратился к нему Фабьен. – Я полагаю, вы уже догадались о причине моего раннего визита?

– Признаться, я не… – начал было хозяин дома, но тут же осекся под грозным взглядом Фабьена.

– Нехорошо, сударь, – укоризненно покачал головой Фабьен. – Ведь вы уже однажды привлекались по делу заговорщиков-роялистов. Однако в тот раз связь с заговорщиками благополучно сошла вам с рук. И вы самонадеянно решили, что так будет всегда!

– Месье Фабьен, но я… – де Вильбоа судорожно глотнул воздух. – Я вовсе не участвую ни в каких заговорах против нынешнего режима! Я не знаю, кто дал вам такие сведения…

– Месье де Вильбоа, я повторяю свой вопрос, – строгим голосом перебил его Фабьен. – Вам известно, почему я здесь и что мне от вас нужно?

Вильбоа тщательно откашлялся.

– Признаться, сударь, я не знаю за собой никакой вины, кроме… кроме разве того, что в моем доме находится женщина…

– Ну? – грозно спросил Фабьен.

– …Которую попросил спрятать один мой знакомый.

– Его имя! – рявкнул Фабьен.

Вильбоа обреченно вздохнул.

– Виконт Пьер де Лансак.

Фабьен торжествующе посмотрел на Павла.

– Ну? Что я вам говорил!.. Где вы прячете эту даму, Вильбоа?

– В мансарде есть одна комната… А впрочем, я лучше сам вас туда провожу, – сказал хозяин дома, и в сопровождении Фабьена, Павла и двух сыщиков двинулся по коридору.

Поднявшись по узкой лестнице в конце коридора, они оказались в мансардном этаже. Вильбоа привел их в небольшую гостиную, в которой имелась еще одна дверь, сделанная из хорошего, прочного дуба.

– Здесь, – сказал он, указывая на дверь. – Только у меня нет с собой ключей. Но я сейчас за ними…

Он замолчал, и его лицо снова залила смертельная бледность. Поспешно шагнув к двери, Павел увидел, что она непрочно закрыта. Он тут же рванул дверь на себя и вошел внутрь: в комнате было пусто.

– Где ваша пленница? – гневно набросился он на хозяина дома. – Куда вы ее дели, черт вас побери?! Ее увел де Лансак?

– Предупреждаю, месье де Вильбоа, у меня есть не только ордер на обыск, – угрожающе произнес Фабьен. – Есть еще ордер на ваш арест.

– Но я действительно не понимаю, куда она могла деться! – пролепетал испуганный домовладелец. – Де Лансак ночевал сегодня в моем доме, может быть, он незаметно ушел среди ночи и увел с собой женщину?

В этот момент один из людей Фабьена окликнул своего начальника.

– Здесь оставлена записка, – сказал он, указывая на туалетный столик. – Взгляните, сударь.

Опередив Фабьена, Павел метнулся к столу. На листке бумаге, вырванном из томика французской поэзии, было небрежно нацарапано несколько строк:

«Месье де Лансак! Вы можете забыть о том, что ищете. Вы не увидите этой вещи, как своих собственных ушей, ибо она очень скоро вернется к законной владелице».

– Это почерк графини? – спросил Фабьен.

– Похоже, что ее, – ответил Павел, задумчиво глядя перед собой и покусывая губы.

– Тогда получается, что ее освободил кто-то еще, – в недоумении пробормотал Фабьен. – Если, конечно, это не штучки де Лансака.

Словно в ответ на его слова в комнату ввели виконта – босого и в халате поверх длинной ночной рубашки. Одного взгляда на его испуганное, дрожащее лицо оказалось достаточно, чтобы Павел окончательно уверился, что де Лансак не причастен к исчезновению Наташи.

– Прятался за гобеленами бального зала, – торжественно объявил один из сыщиков.

– Так, значит, это не вы, де Лансак? – спросил Фабьен, бросая на того быстрый пронзительный взгляд. И не дожидаясь ответа, велел своим людям тщательно обыскать весь дом. – Возможно, этот мерзавец спрятал графиню в каком-то другом месте, – сказал он, обращаясь к Павлу.

Но Павел лишь криво усмехнулся и отрицательно покачал головой.

– Боюсь, мой друг, что вы только зря потратите время. Я уверен, что де Лансак не забирал графиню Струйскую из этой комнаты.

– Тогда кто же мог это сделать? – спросил Фабьен. И многозначительно присвистнул, осененный внезапной догадкой.

Особняк все же обыскали. Но, как и предполагал Павел, Наташи нигде не нашли. Зато было обнаружено, что на садовой двери испорчен замок, а задвижка, с помощью которой эта дверь закрывалась изнутри, сбита с петель. В том, как это было проделано, Павел без труда угадал почерк Стентона. Да и кто еще мог выследить место, где прячут Наташу, и выкрасть ее оттуда? И главное – кому бы еще Наташа могла так довериться? Ведь все указывало на то, что она покинула особняк Вильбоа по собственной воле!

– Итак, князь, вы полагаете, что вашу компаньонку освободил Стентон? – уточнил Фабьен, когда сыщики закончили работу. – И как, по-вашему, он мог узнать, что ее похитили и прячут в этом доме?