Ольга Свириденкова - Письмо императрицы

Некоторое время Наташа задумчиво молчала. Непостижимым образом их шутливый разговор перешел в серьезное русло, и ей хотелось ответить предельно искренно.

– Нет, ваше величество, – сказала она. – Я не чувствую себя счастливой. Я вполне довольна своей нынешней жизнью, но это не совсем то, что принято называть счастьем.

Наполеон пристально посмотрел ей в глаза.

– Но ведь вас любит Павел Ковров, – сказал он. – Это один из самых незаурядных и достойных мужчин нашего времени, не говоря уж о том, что он чертовски красив и обаятелен. Неужели вы не чувствуете себя счастливой с ним?

Наташа с улыбкой покачала головой.

– Вы ошибаетесь, сир: Павел Ковров меня не любит. Он мой любовник, да, но он вовсе не влюблен в меня.

– Да нет же, сударыня, вы ошибаетесь, – возразил Наполеон. – Либо просто не хотите ничего замечать, уж не знаю, по какой причине. Зато я прекрасно заметил, какой ревностью и тревогой загорелись его глаза, когда я пригласил вас на танец!

– Просто все мужчины – собственники, – попыталась отшутиться Наташа. – И Павел Ковров – не исключение.

– Может быть, – согласился Наполеон. – И все-таки мне кажется, что в вашем случае я прав.

Отвечать Наташе не пришлось, так как в это время танец закончился, и Наполеон подвел ее к Павлу.

– Ну что ж, друзья мои, пора мне с вами проститься, – сказал он, окидывая их обоих взглядом непритворного сожаления. – Благодарю за удовольствие, которое вы доставили мне своим разговором. Впрочем, мы еще увидимся?

– Несомненно, ваше величество, – заверил его Павел.

Наполеон выразительно посмотрел на Наташу.

– Подумайте над моими последними словами, сударыня, – сказал он с легким нажимом в голосе. – Иной раз бывает очень полезно… бросить свежий взгляд на хорошо знакомую ситуацию.

Наташа присела перед императором в прощальном реверансе, и Павел тотчас отвел ее в сторону.

– Ну что? – спросил он, когда они отошли на достаточное расстояние. – Какое впечатление произвел на вас властелин Европы?

– Он… – Наташа на мгновение задумалась, – он мне понравился.

Павел слегка усмехнулся.

– Я не сомневался, что так и будет. Наполеон умеет быть обаятельным, когда захочет.

– Мне показалось, что он был вполне искренен.

– Разумеется, он не играл, – согласился Павел. – По-моему, этот человек никогда не играет. Просто он бывает разным.

– Все мы ведем себя по-разному в разные моменты жизни и с разными людьми, – нравоучительно изрекла Наташа.

Пристальный, изучающий взгляд Павла скользнул по ее лицу.

– Я наблюдал за вами, пока вы танцевали, – неожиданно признался он. – И должен сказать, что вы в очередной раз удивили меня. Не каждой женщине удается так разговорить Бонапарта.

– И вам, конечно же, хочется узнать содержание нашего разговора, – язвительно усмехнулась Наташа. – Нет, дорогой Павел, даже не надейтесь: я не расскажу вам ничего!

– Да ради бога, – безразлично пожал он плечами. – Мне просто хотелось убедиться, что вы не сболтнули ничего лишнего.

Пока Наташа подыскивала колкий ответ, к ним подлетел молодой французский офицер и пригласил ее на кадриль. Не глядя на Павла, Наташа небрежным движением руки протянула ему свой веер и пошла танцевать.

Когда она вернулась на место, то обнаружила лишь веер, одиноко лежавший на стуле возле стены. Что же касается Павла, то его нигде не было. Правда, очень скоро Наташа увидела его. И то, что она увидела, ей совсем не понравилось.

Павел танцевал вальс в паре с хорошенькой брюнеткой в сливочно-желтом платье, в которой Наташа, к своей непередаваемой досаде, узнала Анриэтту де Грансе. Причем, они так самозабвенно вальсировали и так нежно улыбались друг другу, что Наташа невольно почувствовала болезненный укол ревности. Ее настроение внезапно испортилось, ощущение веселого праздника померкло. Захотелось послать к черту назойливых поклонников и прямо сейчас, немедленно уехать отсюда.

«Ну уж нет! – с гневной решимостью сказала она себе. – Ты не сделаешь подобной глупости и даже не подашь вида, что тебе что-то не нравится. Ты будешь самой веселой и жизнерадостной женщиной на этом балу, будешь танцевать и кокетничать со всеми мужчинами подряд. И ты ни за что не допустишь, чтобы Павел заподозрил тебя в ревности!»

В этот момент к Наташе, наконец, пробился виконт де Лансак. Не говоря ни слова, Наташа положила руку ему на плечо, и он тотчас закружил ее в вальсе.

В оставшуюся часть вечера Наташа почти не присела отдохнуть. Она танцевала без передышки и так много смеялась, что некоторые женщины стали бросать на нее неодобрительные взгляды. Что же касается мужчин, то они были очарованы ею, включая мрачноватых сановников из окружения Наполеона. Кавалеры едва ли не дрались за право танцевать с ней, подать ей бокал шампанского или хотя бы подержать веер. Такого бешеного успеха еще никогда не выпадало на долю Наташи, и при других обстоятельствах она бы, наверное, чувствовала душевный подъем. Но сегодня ничего подобного не произошло. В конце вечера, как и в его начале, на душе у Наташи было беспокойно и тяжко.

Черт бы побрал этого Коврова! Наташа была вынуждена признаться себе, что его старания затронуть ее сердце все-таки не прошли даром. Иначе зачем бы она все время искала его глазами и с каждой минутой все больше и больше ненавидела Анриэтту де Грансе? Впрочем, Павел танцевал не только с Анриэттой. Вслед за ней появилась высокая блондинка в малиновом платье, а чуть позже – пышногрудая рыжеволосая красавица в зеленом. Было очевидно, что Павел решил не терять времени даром. Не повезет с Анриэттой, так, может, повезет с кем-то другим. Подобная тактика была вполне в его стиле и, по мнению Наташи, ей следовало пылать сейчас не ревностью, а лишь глубоким презрением по отношению к этому человеку. Однако вопреки всем рассудочным доводам, она просто сгорала от ревности всякий раз, когда Павел начинал расточать улыбки в адрес другой женщины.

Когда в пятом часу утра они, наконец, сели в карету, Наташа чувствовала себя совершенно вымотанной. Ее голова бессильно упала на спинку сиденья, и она погрузилась в дремоту. Ей снилось, что Павел бережно целует ее лицо и губы, шепча ласковые, нежные слова… так тихо, что она совершенно не могла их разобрать.

На другой день Наташа проснулась разбитой. Ее голова раскалывалась, а во всем теле ощущалась такая усталость, словно она и вовсе не ложилась спать. Когда же она, наконец, заставила себя выбраться из постели и подойти к зеркалу, то просто ужаснулась. Так отвратительно она не выглядела еще никогда! Лицо осунувшееся, под глазами тени…

«Да, видел бы меня сейчас Павел», – с усмешкой подумала она.

Несколько минут спустя Наташа с наслаждением нежилась в горячей ванне с фиалковым маслом. Потихоньку головная боль начала отступать, мысли прояснились, и Наташа принялась вспоминать события вчерашнего вечера. Павел, Стентон, Наполеон, де Лансак, Анриэтта… лица мелькали перед ней, словно портреты в картинной галерее. Она настолько ушла в задумчивость, что даже не заметила, как остыла вода. И только появление горничной, пришедшей, чтобы помочь ей одеться и причесаться, вернуло ее к действительности.

Облачившись в белое муслиновое платье, Наташа вышла в гостиную. Павла там не было, из его спальни также не доносилось ни звука. Значит, он куда-то ушел, подумала Наташа, испытав чувство глубокого облегчения. И действительно, ей было сейчас совсем не до Павла. Она только-только пришла в себя, и ей требовалось время, чтобы обдумать предложение Стентона и принять решение.

Впрочем, решение было принято еще вчера, во время бала, и Наташе оставалось лишь окончательно утвердиться в нем. Кроме того, необходимо было продумать, как она сообщит обо всем Павлу. Вряд ли он обрадуется, когда узнает, что она не рассказала ему своевременно о визите Стентона. А когда он услышит, какое решение она приняла… тут уж ей, вероятно, придется выдержать настоящую бурю.

«Ну и пусть, – упрямо сказала себе Наташа. – Все равно, я не отступлю. Если он захочет меня остановить, ему придется посадить меня под замок. Но вот вопрос: что тогда станет с нашей миссией? Стентон ясно сказал, что деньги ему не нужны. И, похоже, это действительно так. Кроме соображений личной выгоды есть еще такое понятие, как интересы своей страны, и если Стентон способен пренебречь ими из-за меня, это совсем не значит, что он сделает то же самое ради денег».

Наташа заканчивала пить чай, когда в комнату вошел Павел. Бросив на компаньонку быстрый внимательный взгляд, он иронично усмехнулся и сказал:

– Ну, слава Богу! А я уже начал опасаться, что вы до самого вечера будете приходить в себя после вчерашнего разгула!

Наташа окинула его взглядом холодного достоинства.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

Павел остановился напротив нее, опершись рукой о бедро.

– Дорогая моя, вы хотя бы считали те бокалы шампанского, что подносили вам кавалеры? Бьюсь об заклад, что нет, иначе бы вы не рискнули так много пить во время бала. К счастью, ваш организм оказался достаточно крепким по части выпивки, и вы не опозорили ни себя, ни меня.

– Я смотрю, вы везде вчера успели, – колко заметила Наташа. – И подольститься к Наполеону, и вскружить головы местным красавицам, да еще и за мной проследить. Правда… – она слегка сощурила глаза, – кое-что важное вы все-таки проглядели.

– Что вы хотите сказать? – насторожился Павел.

Наташа допила остатки чая и неспешно поднялась с кресла.

– Вчера вечером между мною и Стентоном произошел очень серьезный разговор.

– Что? – изумленно выдохнул Павел. – Так вы снова видели Стентона? И ничего не сказали мне?!

– Я не сказала об этом вчера, потому что вчера для этого была неподходящая обстановка. К тому же мне надо было кое-что обдумать.

– Где вы его видели? Когда?

В глазах Наташи появился торжествующий блеск.

– Мы разговаривали здесь, в моей спальне. Это случилось перед тем, как вы постучали ко мне, чтобы ехать на бал.