Так или иначе, а жаркое из говядины с овощным гарниром Наташа съела с большим аппетитом. Так же, как и форель под замысловатым соусом, и десерт из клубники со взбитыми сливками. Единственное, к чему Наташа почти не притронулась, так это вино. Все-таки в ее положении лучше сохранять трезвую голову, чтобы не сказать того, что обернется ей во вред.

Зато сам монарх усердно налегал на горячительные напитки. Либо он пытается придать себе храбрости, либо просто любит выпить, подумала Наташа, посматривая на него с некоторой опаской. Кто знает, на что он способен под воздействием винных паров?

Наташа была готова к любому обороту дела. И тем не менее вопрос Фридриха-Вильгельма, заданный после перерыва в разговоре, явился для нее полной неожиданностью.

– Мой ангел, скажите же мне наконец, – проговорил король, отодвигая от себя тарелку с недоеденным десертом, – что такого привлекательного вы нашли в этом ужасном Коврове?

На какое-то время Наташа растерялась. «Вот дался ему Ковров!» – с досадой подумала она. А главное, она совсем не знала, что отвечать: ведь Ковров вовсе не казался ей привлекательным! Но внезапно на ум ей пришел подходящий ответ.

– Он безоговорочно оплачивает мои карточные долги, – сказала она.

Фридрих-Вильгельм посмотрел на нее круглыми глазами.

– И… это все?

– А по-вашему, этого мало? – с притворным удивлением спросила Наташа. – Сир, вы просто не знаете, какими огромными бывают мои долги! За один вечер я могу…

– Нет-нет, не говорите мне об этом! – поспешно перебил ее король. – Сегодня у меня такой чудесный вечер, и мне совсем не хочется портить его разговорами о деньгах. Видите ли, мой ангел, – пояснил он с тяжким вздохом, – мои финансовые дела обстоят сейчас… хм-хм… не слишком блестяще. А все из-за проклятого Бонапарта, разорившего мою несчастную страну! Это он довел меня до такого состояния, когда я, потомок Фридриха Великого, вынужден ограничивать себя в расходах, считать чуть ли не каждый грош, отказывать себе…

Тут он сообразил, что болтает лишнее, и смущенно замолчал.

– Да, ваше величество, все это, конечно, очень прискорбно, – сочувственно проговорила Наташа. – Однако вы можете утешаться тем, что у вас все-таки осталась половина государства и вы не сделались вассалом Бонапарта, как многие другие монархи.

– Ах, мадам, и вы полагаете, что это может служить утешением? – сардонически рассмеялся Фридрих-Вильгельм. – Да плевать мне на то, как обстоят дела соседних правителей, лишь бы у меня все было хорошо!

Не найдя, что возразить на такое резонное замечание, Наташа улыбнулась и философски покачала головой.

– Да, мой ангел, но так что же Ковров? – с внезапным оживлением спросил король. Видимо, эта тема была для него настолько животрепещущей, что он никак не мог от нее оторваться. – Какие еще достоинства вы нашли у него, кроме готовности оплачивать ваши долги?

– Еще? – Наташа на мгновение замялась. – Ну, например…

– Нет! – замахал руками Фридрих-Вильгельм. – Молчите, сударыня, ради всего святого! Разве у такого чудовища могут быть достоинства?! Этот человек состоит из сплошных недостатков! Он дерзкий, заносчивый, жестокосердный и… вдобавок ко всему, презренный трус!

– Презренный трус? – изумленно переспросила Наташа.

Ее сердце помимо воли наполнилось возмущением. Как бы плохо она ни относилась к Коврову, но он спас ей жизнь, и она не могла бесстрастно слушать, как на него клевещут. В чем в чем, а в отсутствии храбрости Коврова никак нельзя было упрекнуть! И Фридрих-Вильгельм прекрасно об этом знал. Как можно быть таким неблагодарным?!

– Прошу прощения, ваше величество, – сухо заметила Наташа, – но вы не совсем справедливы к графу Коврову. У него много недостатков, но трусость не входит в их число. Если бы император Александр не считал Коврова храбрым офицером, он бы не назначил его для вашей охраны.

Фридрих-Вильгельм досадливо поморщился:

– Вы защищаете его, как своего любовника, и вам не хочется признать, что вы связались с дурным человеком. И даже если допустить, что Ковров… не самый плохой офицер в русской армии, это не мешает ему оставаться чудовищем без сердца и души. А ведь для женщины в первую очередь важно, чтобы ее кавалер обладал мягким сердцем и тонкой, чувствительной душой. Не так ли, мой ангел? – король наклонился к Наташе и вкрадчиво заглянул ей в глаза.

– Разумеется, мы ценим в мужчинах доброе сердце, – согласилась Наташа. – А еще нам очень нравится, когда мужчины относятся к нам по-рыцарски. Мы любим красивые ухаживания, сюрпризы и щедрые подарки. А главное – трепетное и почтительное отношение. – Она бросила на собеседника красноречивый взгляд.

– О, мой ангел, не надо так строго на меня смотреть! – огорченно воскликнул монарх. – Я знаю, знаю, что повел себя не совсем почтительно. Но такого больше не повторится, уверяю вас! С этого вечера я стану вашим самым преданным рыцарем. Я буду оберегать вас от малейших волнений и невзгод, я осыплю вас дорогими подарками, я сочиню в вашу честь стихи… все, что вы только пожелаете, мой ангел!

– Прежде всего, – капризно заявила Наташа, – я бы хотела перебраться в более приличное место. Нет, здесь, конечно, мило, но такая скромная резиденция не подходит для знатной графини, привыкшей жить во дворцах. Вы согласны, сир?

– О да, мой ангел, разумеется, согласен! – пылко воскликнул Фридрих-Вильгельм. – И я в самые ближайшие дни перевезу вас в какой-нибудь замок или дворец поблизости от Потсдама. Ну, а сейчас… – Он встал из-за стола, подошел к Наташе и положил руки ей на плечи, – сейчас я хочу, наконец, получить то, чего с таким нетерпением ждал весь день…

Такого оборота Наташа не ожидала! Она едва удержалась, чтобы не вскочить со стула и, оттолкнув короля, не убежать отсюда в поисках убежища. Но вовремя сообразила, что бежать-то некуда. Оставалось призвать на помощь все свое самообладание и не показать королю, в каком она ужасе. Надо урезонить его, заставить отказаться от своих намерений!

– Простите, сир, но я вас не понимаю, – сухо произнесла Наташа, окинув монарха изумленным, слегка нахмуренным взглядом. – Сделайте одолжение, выразитесь яснее, на что вы намекаете! А впрочем, не стоит, – тут же поправилась она, мягко отстраняя его и поднимаясь на ноги. – Чего доброго, я разочаруюсь в вас, а мне бы этого не хотелось.

– Но… но почему вы должны разочароваться во мне? – с искренним недоумением возразил Фридрих-Вильгельм. – Я ведь не предлагаю вам ничего такого, что может вас оскорбить! Принадлежать королю – это не бесчестье для женщины, а, напротив, огромная честь!

– Не спорю, ваше величество, – холодно отозвалась Наташа. – Однако помимо того, что вы король, вы еще и мужчина, кавалер. А где это видано, чтобы кавалер, не успев поухаживать за дамой, предлагал ей лечь с ним в постель? Так можно обращаться лишь с горничной!

Не ожидавший такой отповеди Фридрих-Вильгельм растерялся. Однако не успела Наташа обрадоваться, как он опомнился и бросился в новую атаку.

– Мой ангел, вы несправедливы ко мне! – пылко возразил он, пытаясь взять Наташу за руку. – Разве я не вел себя весь вечер как самый галантный и предупредительный кавалер? И это только начало, клянусь вам! Я обещал осыпать вас подарками, и я сдержу слово! Или вы не верите?!

– Ну что вы, сир, разумеется, верю, – поспешно сказала Наташа, отступая на шаг. – И все-таки пойти навстречу вашим желаниям не могу. Порядочные женщины не вступают в близкие отношения с мужчинами, которых знают всего второй день!

– Но ведь перед вами не просто обычный мужчина, а король! – надменно воскликнул Фридрих-Вильгельм. – Вы должны сделать для меня исключение, мой ангел!

– Ничего подобного, – сердито возразила Наташа. – С какой стати? Я не ваша подданная, и вы не можете требовать, чтобы я выполняла ваши желания. Если хотите, чтобы я стала вашей любовницей, добивайтесь меня, сделайте так, чтобы я сама захотела вам принадлежать! А если не знаете, как добиваться расположения дамы, я охотно вам подскажу.

Король помолчал, глядя на Наташу хмурым взглядом, в котором читалось оскорбленное самолюбие вперемешку с закипающим гневом. Внезапно Наташа почувствовала, как ее сердце тревожно, гулко забилось, а по спине пробежал неприятный холодок. Положение становилось не на шутку опасным! Нужно было найти веские доводы, которые смогут убедить монарха не спешить с «обретением желаемого». Но Наташа находилась в таком нервозном состоянии, что в ее мыслях царил полный разброд. К тому же она сомневалась, что ее уловки помогут. Фридрих-Вильгельм явно не относился к людям, умеющим обуздывать свои желания, а к числу галантных кавалеров – и подавно. Бонапарт был совершенно прав, назвав его солдафоном!

– Значит, мадам, вы собираетесь учить меня, как надлежит обходиться с дамами? – высокомерно спросил король. – То есть вы полагаете, что я сам этого не знаю?

– Похоже, что так! – огрызнулась Наташа, поняв, что терять уже нечего.

– Так вот, я вас уверяю, что я прекрасно это знаю! – запальчиво воскликнул Фридрих-Вильгельм. – И я вам сейчас это докажу!

Он бросился к Наташе, схватил ее в объятия и попытался поцеловать. Наташа ловко увернулась, но вырваться из цепких монарших рук оказалось нелегко: все-таки король был намного сильнее ее. Оставалось или покориться, или прибегнуть к какой-нибудь хитрости. Наташа и покорилась – для видимости, а сама думала, как остудить пыл наглого кавалера.

Внезапно ее взгляд скользнул по столу, и ее осенила блестящая мысль. Не препятствуя королевским рукам скользить по своему телу, Наташа начала незаметно тянуться к фарфоровому соуснику. Конечно, Фридрих-Вильгельм придет в бешенство, когда она опрокинет соусник на его венценосную голову, но зато страстный монарший пыл, без сомнения, будет охлажден. К тому же король вряд ли решится позвать слуг, чтобы они привели в порядок его прическу и костюм: ведь тогда над ним будут смеяться! Значит, всем этим придется заняться самой Наташе… ну и чудесно! Лучше она будет всю ночь возиться с испачканным мундиром Фридриха-Вильгельма, чем…