Ирина Щеглова - Песчинка на ладони

Лика хорошая девчонка, правда, дикая какая-то. Маленькая еще.

Прохе было приятно думать о ней. Он с нежностью вспоминал прошедший день, как она доверчиво держала его за руку, как всюду ходила за ним, не отставала, не капризничала. Иногда улыбалась, мимолетно, вскользь, прятала глаза под густой челкой, но все же он успевал заметить, как меняется ее взгляд, из настороженного или отрешенного он делался то озорным, то веселым, то насмешливым, то удивленным. Он ловил эти выражения, кусочки Ликиных эмоций складывались в мозаику, совершенно незнакомая, закрытая девчонка постепенно становилась ближе и понятнее. Она была нежной и хрупкой, все время хотелось защищать ее от всего и от всех. Посадить бы ее на плечо, или лучше за пазуху и носить там, никому не показывая…

Проха улыбался своим мыслям.

А вчера, когда ехали в автобусе, Лика не захотела сидеть с ним рядом. Надо же, гордая какая! Или пугливая? Может, он ей не нравится? Он нахмурился и попытался припомнить все, что было связано с Ликой. Он и раньше пытался наладить с ней отношения, но неудачно. Лика откровенно грубила и шарахлась, как от него, так и от других. Обидел ее кто?

Маринка говорила, вроде у Лики с родителями конфликт, или что-то в этом роде… Расспрашивать как-то неудобно.

«Еще заявит, что лезу не в свое дело», – думал Проха.

И все-таки она необычная девчонка. Если бы не история с Серегой и Маринкой в ночном клубе, Проха не обратил бы на Лику ни малейшего внимания. Просто мелкая язвочка, не умеющая себя вести. Но Лика сумела его удивить. И полностью изменила его мнение о себе. Именно той ночью, когда ребята утихомиривали буянившего Серегу, Лика взяла на себя обязанность присматривать за Маринкой. Причем ее никто не просил, да и подругами их сложно было назвать. И Маринка никого к себе не подпускала, только Лику.

Нет, она совсем не такая, какой кажется. Есть в ней что-то…

Он вспомнил, как совеем недавно попытался обнять ее за плечи, а она вырвалась, как испуганная птичка.

«Маленькая», – с особенной нежностью подумал Проха.

А утром, когда грузились в автобус, Лика убежала на заднее сиденье, забилась в угол. Проха не сразу ее увидел. Серега сидел с Маринкой, Проха – с Артуром. Он хотел было пересесть к Лике, но почему-то постеснялся на глазах у всех пробираться по проходу, да еще чего доброго, Лика взглянула бы из-под челки и заявила, что хочет побыть одна. С нее станется. Потом несолоно хлебавши, под насмешливыми взглядами ребят возвращаться к Артуру. Нет уж, пусть сидит одна, если ей так нравится. Проха подождет, когда у нее настроение появится.

Серега и Маринка восторженно ворковали и поминутно чмокали друг друга, настоящая сладкая парочка.

«Хм… сладкая парочка, а что, если…. Вполне себе – идейка», – подумал Проха, наблюдая за влюбленными.

– Что ты там строчишь? – спросил Артур, пытаясь заглянуть на дисплей.

– Сценарий, – отозвался Проха, – по-моему, это то, что нужно.

– Все-таки лав-стори? – уточнил Артур.

– Куда же без нее, – усмехнулся Проха.

Репетировали на пристани эпизоды со «свадьбой» и танцами. Идея о том, как поженить Сережку и Маринку, объявив их сладкой парочкой, принадлежала Прохору. Всем остальным она тоже показалась интересной. Для этого последнего эпизода местом съемки выбрали пристань, почему-то и Сереже и Прохору там очень нравилось.

Лика мало что понимала в происходящем, и ей было скучно.

Сначала Сережа установил камеру на штатив, потом выстраивал ребят и девчонок парами и заставлял проходить перед ней. Но его что-то не устраивало, он ругался, переставлял камеру, и все начиналось сначала.

Лика сначала наблюдала за происходящим, даже пару раз прошлась со всеми мимо камеры. Ее Прохор позвал, она и ходила с ним под руку… Но Прохор все время отвлекался, убегал. А потом и вовсе забыл о ней.

– Свет уходит! – то и дело кричал Серега. – Да не стой ты там! Что ты замер, как столб! – раздражался он.

– Народ, соберитесь, – просил Прохор, – надо, чтобы утром все было отлично. Давайте отрепетируем этот эпизод, чтобы завтра не было проблем.

– Артур, встань туда!

Артур безропотно уходил на край пристани, молча останавливался и ждал.

– Где он будет стоять? – кричал Сергей. – Откуда я знаю, как это будет выглядеть утром?!

– Успокойся, – перебивал его Прохор, – Артур, стой пока там. Ребята, пройдите парами, отсюда – туда. Да, как репетировали. Еще раз!

Лика осталась без пары. Ее оттерли в сторону.

Она постояла, посмотрела и медленно побрела прочь. Она шла и ругала себя:

«Какая же ты дура! Выдумала тоже – Прохор! Нужна ты ему! У него – вон, пол-отряда девчонок, а захочет, так любую в этом злосчастном лагере возьмет. Подержал за ручку, она и растаяла! Как же, жди! Влюбился он! Вежливый и ответственный, он же мо-де-ра-тор! У него обязанность водить за ручку маленьких девочек!»

Над морем сгущались вечерние сумерки. Песок на пляже еще не успел остыть, хотя в воздухе уже пахло сыростью, с моря потянуло свежим ветром. Лика шла и шла по пустому пляжу, сама не зная куда.

Она забрела так далеко, как никогда еще не заходила, пляж обрывался, берег был завален камнями, на один из них Лика уселась, чтобы передохнуть. У нее совсем не осталось воли и сил. Ничего не хотелось. Если бы можно было сейчас уснуть и больше не просыпаться, она бы согласилась.

И вообще, хорошо бы просто взять и перестать быть. Совсем. Закрыть глаза и больше ничего не чувствовать, не ощущать, не помнить. Память – очень злая штука. Она подбрасывает такие картинки, такие воспоминания, от которых хотелось бы поскорее отказаться, забыть. Но забыть никак не получается. Невозможно забыть нанесенные обиды или несбывшиеся мечты…

А что, если зайти сейчас в море и идти, идти, пока вода не закроет макушку, и еще, дальше, дальше… Как быстро наступит смерть? Каково это – не дышать? Лика попробовала задержать дыхание, даже зажала нос и рот, сидела так, сколько смогла, а потом не вытерпела, вдохнула, закашлялась. Наверное, она бы не смогла утонуть. Говорят, морская вода очень плотная, она выталкивает человека наверх. Если бы был шторм, она могла бы захлебнуться, и ее разбило бы о скалы. Но в спокойном море утонуть практически невозможно.

Куда лучше, если бы ее убило молнией. Она читала о шаровой молнии, такое достаточно редкое явление, но все же случается, особенно при сухих грозах.

Лика тяжело вздохнула. Умирать одной страшно. Если бы с кем-нибудь… С кем же? С Маринкой? Нет, она не согласится, потому что счастлива.

С Прохором? Да он ее за сумасшедшую примет.

Как глупо! Надо было устроить попытку суицида. Ну, хотя бы попробовать, не по-настоящему, а так… чтобы напугать только… Таблеток каких-нибудь наглотаться или вены порезать… Тогда бы ее точно депортировали. Родители как миленькие прискакали бы со своей Кубы!

Только каких таблеток? И где их взять? Нет, с венами проще. Если сделать неглубокие надрезы, то ее успеют спасти. Лика взглянула на свои запястья и представила себе, как из порезов хлещет кровь. Ее затошнило. Чтобы поскорее избавиться от неприятной картинки, убрала руки под колени. С горечью подумала:

«Я тут буду руки резать, истекать кровью, а всем наплевать. Еще, чего доброго, объявят сумасшедшей. В больницу положат, и буду валяться одна в чужой стране. А родители, да они и не подумают приехать! У них же путевка!»

– Лика? – За спиной послышался шорох гальки, кто-то окликнул ее. Лика вздрогнула, обернулась нехотя. Неподалеку стояла вожатая.

– Помешала? – спросила она.

Лика пожала плечами. Отвернулась, подтянула колени к подбородку, обхватила руками, замерла.

Ольга обогнула камень, на котором сидела девочка, вошла в воду, море лениво облизывало ее щиколотки. Лика смотрела ей в спину: «Зачем она здесь? Шпионит за мной?»

Было так тихо, только море чуть плескалось, шевелило гальку, да цикады пели.

– Боже мой, какая мощь! – проговорила Ольга.

Лика невольно замерла, прислушалась, взглянула на море, на далекий потухающий горизонт.

– Миллионы лет так было и сколько еще будет? – продолжала рассуждать Ольга. – Как подумаешь, что такое человек по сравнению со всем этим… Стихия! Чуть вздохнет, и ты исчезнешь, а мир даже не заметит.

Лика почувствовала, как ее понемногу начинает пробирать холодок.

– Кто ты по сравнению с миром? Песчинка… Даже меньше, чем песчинка. – Ольга наконец обернулась и взглянула на Лику. Покачала головой. – На самом деле выбирать тебе, – жестко сказала она. Подняла горсть мелких камешков, пересыпала с ладони на ладонь, бросила: – Камни, им все равно, они лежали здесь миллионы лет и столько же пролежат еще, рассыплются в пыль, их развеет ветер, неживая материя, всего лишь строительный материал для живой. Великая тайна! Человек. Живой, чувствующий, страдающий, думающий. Ломающий голову над смыслом жизни, над собственной реализацией, над поиском истины, верой в Бога или неверием. Сомневающийся, любящий, ненавидящий… – Она замолчала, все так же пристально вглядываясь Лике в глаза. – Тебе выбирать, – еще раз произнесла она.

– Вы правда так думаете? – с трудом выговаривая слова, спросила Лика. Ей стало не по себе. Захотелось взглянуть на свои ладони, на них наверняка налипли песчинки, может, несколько десятков или сотен…

– Да, – просто ответила Ольга.

И вдруг засмеялась негромко:

– Я хочу искупаться, – объяснила она удивленной Лике, – подождешь? Или со мной?

Лика отрицательно покрутила головой:

– Вы идите, я покараулю.

– Я быстро, только окунусь, и все.

Ольга сбросила шорты и топик и осторожно вошла в воду.