Эрика Легранж - Перемены неизбежны

Возвращалась Пенелопа в экипаже, предоставленном для ее удобства Форхтином. Она провела у них три часа и еще сорок минут потратила на дорогу. Коттедж находился в богатом районе города, и Пенелопа с любопытством наблюдала за красивыми домиками и ухоженными улочками. Теперь она готова была переменить мнение о Летмонде.

В холле она наткнулась на Милен, которая уже закончила свои дела и собиралась уйти в свою каморку. Старушка поведала Пенелопе, что доктор был очень зол, после того как девушка села в экипаж и уехала к гостям. Он раз десять придрался к Милен по поводу его «невкусного» ужина.

— Значит, надо было принять приглашение, — с некоторой иронией молвила девушка, — ведь у мистера Форхтина был замечательный ужин.

Она поднялась на второй этаж и направлялась в свою комнатушку, на пути ее встретил доктор. Он как раз закрывал двери и наткнулся на Пенелопу:

— А, мисс Эсмондхэйл, как вам «царские хоромы», пришлись по вкусу?

— Коттедж, где расположился мистер Форхтин — очень уютный и красивый домик. А сами обитатели — милые люди, да еще и хорошего мнения о вас. Тетушка, приехавшая к своему племяннику, выразила надежду увидеть вас перед отъездом.

Доктор Кроссел поправил очки и спокойно молвил:

— Я не музейный экспонат, чтобы меня разглядывали, а вы, мисс, поступили глупо, приняв это приглашение, и тем самым упали в моих глазах.

— Куда уж больше…? — вырвалось у барышни.

Доктор ничего не сказал, он молчаливо спустился на первый этаж.

На следующее утро доктор обращался к своей помощнице очень официально и лишь при крайней необходимости. Бывало, ему приходилось напоминать, что она еще здесь. Под вечер, после возвращения в клинику, Пенелопу ожидал небольшой сюрприз — письмо, написанное ее отцом из Фортенхолла. В нем он выразил свое возмущение гнусным поступком его жены и выявил свое отцовское желание, чтобы его старшая дочь вернулась домой.

Что есть перерождение человека? Перемена места обитания, приобретение новых друзей и знакомцев, или же понимание своего я? На эти вопросы каждый дает свой ответ, но верно одно — мы перестаем заблуждаться в себе и людях, мы становимся иными, открытыми для мира или замкнутыми в себе…

От волнения сердце колотило, лихорадочно пытаясь вырваться из груди, голова была забита различными мыслями и грезами, на устах застыла добродушная улыбка — Пенелопа возвращалась домой в Фортенхолл. Но не в унылую, серую обитель, из которой рассерженная мать выгнала ее год назад, в этот раз она приедет в уютный «замок», наполненный теплом, ведь ее отец вернулся домой. Очень долго отец отсутствовал, за это время многое переменилось; шесть с половиной лет — срок довольно длительный, дабы разум мудрости постиг молодой ум Пенелопы, и спокойно взвесились все ошибки и промашки. Кем тогда была Пенелопа, когда отец отправлялся в добровольное изгнание — она была маленькой, капризной эгоисткой, которая вместо понимания и участливости, а также поддержки, выразила свой упрек и отказалась усматривать в речах отца, хоть крупицу здравого смысла. Теперь, когда прежние обиды предались забвению, а раны крепко зарубцевались, и боль от потери брата утихла, она взглянула на сложившийся расклад спокойнее и мудрее, чем в свои двадцать лет.

В этот раз ей представилась редчайшая возможность продемонстрировать свои новые качества: смирение, доброту и человечность, приобретенные ею в Летмонде. Наша героиня возвращалась домой полная добродетелей и надежд на возрождение ее в глазах родных.

«Мой милый и родной дом» — подумала Пенелопа, весело разглядывая знакомые очертания здания, возникший еще издалека, — «еще немного, и я уже буду среди родных и близких мне людей».

Было около двух часов дня, когда нанятый экипаж остановился возле главного входа. Девушка радостно выпорхнула и направилась к двери. Дворецкий улыбнулся, приветствуя молодую госпожу с возвращением. Ей попадались служанки, которые кланялись Пенни, выражая свое восхищение и учтивость.

Она вошла в гостиную. Напротив огня в глубоком кресле расположился седовласый старик с газетой в руках, за столом с книгой и рукоделием восседали мать и сестра. Мистер Эсмондхэйл поднялся со своего места и прошелся по комнате, чтобы поздороваться с прибывшей дочерью. Джулия захлопнула книгу и устремила презрительный взгляд на Пенелопу, миссис Эсмондхэйл не отрывалась от рукоделия. В молодости отец был привлекательным мужчиной и старшая дочь, все же больше была похожа на отца, хотя теперь с каждым годом некоторые отдельные черты матери проявлялись в ее наружности.

— Здравствуй дочь, — молвил он.

— Здравствуй отец, — произнесла она и крепко обняла его, нарушая некоторые условности этикета.

— Дорогой Джейкоб, — отозвалась его жена, аккуратно продевая нить в иглу, — при всей твоей снисходительности, помни, что твоя дочь бесстыдно опозорила нашу семью.

— Да, миссис Эсмондхэйл, я помню, вы говорили мне о том уже не раз, но вы правильно заметили — я чрезвычайно снисходителен и не верю в такой проступок «моей Пенни».

Пенелопа почувствовала себя очень неуютно, ощущая сухость матери и презрение сестры, она постаралась быть как можно вежливей и лучше, но домочадцы и не подумали принять ее в свой круг. Джулия лишь кривлялась и отстранилась от Пенелопы, когда та подошла, чтобы поздороваться с ней лично. Диана смерила дочь враждебным взглядом и не сказала ничего особо путевого, кроме двух брошенных фраз о погоде. Поднявшись к себе в комнату, наша героиня сидела за письменным столом, скрестив руки, и долго думала. Тем временем мать с Джулией активно обсуждали свою нерадивую овечку:

— Вы видели, миссис Эсмондхэйл, как изменилась «наша Пенни»? — последние слова она особо акцентировала из зависти и некоторой злости.

— Да, моя старшая дочь сделалась уж очень грубой и больше похожей на деревенских замухрышек.

— Ее наряд — я чуть не рассмеялась ей в лицо, увидав такое безобразное платье, а ее талия, вы заметили, что она совершено не затягивает корсет.

— И то правда, но поскольку она вернулась в Фортенхолл, ей придется следовать всем правилам действующим здесь.

В эту минуту в гостиную вошел мистер Эсмондхэйл и услышал большую часть разговора:

— Вы правы, сударыни, она и вправду очень изменилась, но по чьей вине? Не могла же девица благородных кровей вот так просто уехать из дома в далекий край, если ее туда не отправили насильно?

— Она это заслужила! — огрызнулась Диана. — Джейкоб, она до того стала бесстыдной, что сама набросилась на благородного джентльмена.

— Хм, мне надо будет взглянуть на этого «благородного джентльмена», я до сих пор не верю, что моя хрупкая дочь могла повалить мужчину.

— Отец, мы сами все видели, это был такой ужас.

— Это произошло на наших глазах и многоуважаемой миссис Гембрил.

Мистер Эсмондхэйл все же не мог еще поверить в рассказы своей жены, но он решил лично провести некоторое расследование и выяснить всю правду:

— Так значит, с тех пор вы не общаетесь с этими Гембрилами?

— Конечно же нет, мне до того стыдно, что я не могу посмотреть безутешной миссис Гембрил в глаза.

— Вот и прекрасно, я надеюсь, судьба больше не сведет мою семью с этим … мистером…неженкой.

— Джейкоб, да что ты такое говоришь, Ричард очень воспитанный человек!?

— Отец, он имеет уйму положительных черт! — воскликнула Джулия в порыве негодования, но потом, осознав свое поведение, пролепетала почти шепотом. — Он не мог так поступить.

— Одно радует отцовское сердце, я бы не перенес того факта, что этот «джентльмен», решив поступить по совести (в наличии которой я сомневаюсь), попросил бы у меня или тебя, моя дорогая, благословления на брак с нашей Пенелопой.

Диана и Джулия оторопели, слушая рассуждения мистера Эсмондхэйла. Особенно младшая дочь, всегда уверенная в своем превосходстве, разозлилась на отца и поторопилась подняться в свою комнату, чтобы меньше встречаться с сестрой.

На следующее утро завтрак проходил в полной тишине, обращались только в случае необходимости, но мать и слова не сказала Пенелопе, Джулия даже не поздоровалась. В тот же день гордая супруга объявила своему мужу, что уезжает погостить к своей сестре в Лондон на весь последующий сезон и вернется, возможно, после Пасхи. С собой она возьмет Джулию, ведь тетушка очень любит младшую племянницу.

Пенелопа в это время находилась у себя и не слышала семейного разговора. Пока все попытки найти общий язык с матерью заканчивались провалом, но миссис Эсмондхэйл пожаловала в ее комнату сама. Несколько минут буравила дочь тягучим взором, а потом спокойно произнесла:

— Никто в округе не знает о твоем падение, я всем сказала, что ты уехала ухаживать за двоюродной тетушкой, живущей близ Эдинбурга. Смотри не проговорись, иначе твоя жизнь в этом доме будет напоминать ад…

Леди Файнел, урожденная Эмма Мориссон, была старшей сестрой Дианы. В отличие от миссис Эсмондхэйл, сделала блестящую партию, выйдя замуж за очень знатного господина из высших кругов. Правда трудно было назвать это браком по любви, ведь Сэр Магнус был старше своей супруги на двадцать лет, имел совершенно непривлекательную внешность и тяжелый характер, к тому же у него осталась взрослая дочь от первого брака, немного младше, чем сама Эмма. Мисс Файнел — девушка строптивая и тщеславная, пять лет унижала молодую хозяйку, пока не вышла замуж. После такого унижения в собственной семье, Эмма навсегда сделалась очень подозрительной дамой с капризным характером. Ее муж, пребывая уже в достаточно пожилом возрасте, обладал прекрасным здоровьем и не собирался в ближайшие годы помирать. Старший сын (по внешности полная копия отца, а по характеру — матери) даже несколько отчаялся в ближайшем будущем взять в свои руки бразды правления особняком и многочисленными угодьями, приносящими немалый доход. Более того, Сэр Магнус в свое время сотрудничал с Вест-индийской компанией и приобрел три чайных плантации и съемные коттеджи, превращенные в гостиничные номера для приезжих англичан. В свои тридцать три года нерадивый сын уже успел пристраститься к спиртному и азартным играм. Отец все еще обуздывал его, а мать поучала жизни, поэтому вдобавок сделался скрытным и лживым. Второй сын посвятил себя армии и стал прекрасным офицером, он был проще своего брата и его взгляды соответствовали теперешнему положению в свете, поэтому женился на хорошенькой барышне с неплохим приданным. Новоиспеченная миссис Роберт Файнел не удовлетворила запросов свекрови и ее попросту не приняли из-за низкого происхождения, поэтому его семья ни разу не появлялась под кровом дома Файнелов. С этого момента Джулия стала любимой племянницей с многообещающим будущим. К сожалению, а может и к счастью — Пенелопа так же не соответствовала требованием тетушки и очень редко была желанной гостьей в том же доме. Особенно, когда Диана изложила в письме своей любимой сестре, какую непозволительную выходку допустила мисс Эсмондхэйл по отношению мистера Фиджера, решение последовало немедля — дабы не допустить бесславного унижения в глазах лондонского общества, она преспокойно вычеркнула имя Пенелопы из списка приглашаемых родственников.