Эрика Легранж - Перемены неизбежны

Эта истории начинается со званого ужина, который по возвращении в родной Фортенхолл, решила устроить миссис Эсмондхэйл. Приглашенных гостей оказалось не так много — не более двадцати человек. Зажиточные знакомые покинули эту местность, на время зимнего сезона, переселившись в Лондон. А вот небогатые соседи, несколько подруг хозяйки и некоторые из бывших одноклассниц младшей дочери с удовольствием прибыли в Фортенхолл. Наивысших почестей приема удостоились двое лондонских джентльменов, с которыми дамы успели познакомиться на одном из столичных балов. Диана была сегодня в центре внимания, она собрала вокруг себя самых преданных слушателей — говорили о столичных развлечениях. В особенности многих заинтересовало знакомство с лондонскими господами, ради этого молодежь покинула рояль, присоединившись к хозяйке:

— … Мистер Фиджер был столь любезен, что проводил до своей наемной кареты и, обогнув немалый круг, доставил на Оксфорд-стрит. А потом, в течение нескольких дней, постоянно осведомлялся, передавая визитки, как перенесли мы неприятное потрясение. Но право же, я на кэбмена ныне не злюсь, он появился на следующий день и чистосердечно признался, что принял графиню*** с дочерью за нас, но эта леди сама бесцеремонно уселась в экипаж — бедный извозчик понял ошибку, когда повернул на Ковен-Гарден и оказался на Друри-Лейн.

— До каких пределов дошли эти исчадия Автомедонта[1], — возмущенно выступил один представительный мужчина, его привычка вставлять фразы и вмешиваться в разговор отчасти намекала на его почетное звание — он был мировым судьей.

Но Диана лишь улыбнулась в ответ, картинно вздохнув для показания своей значимости:

— Я простила оплошность кучеру, эти бедные рабочие чего не сделают, чтобы заработать лишний пенс, — она иронично улыбнулась одной из дам, которая любила порицать всяких чернорабочих, она особенно жестоко высмеивала прислугу:

— Мистера Фиджера уже можно произвести в рыцари, и величать его Сэр Арчибальд, — мелодично пропела одна из молоденьких девиц, возбужденно помахивая своим веером и улыбаясь на всю ширину зубов, но никем эта шутка не была принята, некоторые господа недоумевающее посмотрели на нее, поскольку мистера Фиджера звали Рэндольф.

Господин, к которому это относилось, довольный своей популярностью за столь незначительные услуги, выразил готовность всегда приходить почтенным дамам с дочерьми на помощь. Он грациозно поклонился, приноравливаясь к выправке военных.

— Значит, Лондон теперь не будет мне страшен, ибо вы, мистер Фиджер, повторяя путь доблестного рыцаря, всегда вызволите хрупкую девушку из ловушки, — выразила свое одобрение одна из красивейших украшений этого вечера — младшая дочь хозяйки дома — Джулия Эсмондхэйл. Прелестнейшая рыжеволосая красавица, с томными серыми глазами, с пухленькими алыми губками и безупречными манерами. Ее почитали ангелом, но подлинный характер был скрыт от посторонних глаз, лишь немногие знали, какая же эта девица капризная и непостоянная.

— О да, мисс Джули, разрешите мне и дальше быть вашим верным слугою, и под моим покровительством вам решительно нечего будет опасаться, — казалось, мистер Фиджер увлекся Джулией настолько, что предпочел остальным милым претенденткам. Он подходил к ней пару раз засвидетельствовать почтение и нижайше просил разрешить сказать ей несколько слов у окна, где выражал бесконечное восхищение и проявлял различные маленькие знаки внимания.

Как и полагается на таких мероприятиях, многие дамы, уподобляясь знаменитым пианисткам, встревоженные блеском соперниц, изъявляли желание усладить публику исполнением мелодий и продемонстрировать мастерство. Джулия бесподобно сыграла и спела модную по тем временам песню. Кто-то из особо беспечной молодежи привез пьесу, которую общество охарактеризовало как пасквиль[2], обсуждая все острые моменты, отображенные в ней. Молоденькие девушки и некоторые господа были в тайном восторге, а старшее поколение признало сцены любви моветоном, а главных героев — падшими людьми. Это событие пришлось не к чести хозяйки, но Диана постаралась превратить все в шутку, лишь пожурив неизвестного шутника. Произведение хотели швырнуть в огонь, но потом оно перекочевало на кухню, окруженное суетящимися слугами, а его хозяин так и не объявился. Только один человек, который не смог в гостиной взглянуть на строки распутной любви, но отважился спуститься и забрать бедную тетрадь из пыльной коморки, оказался, ни кем иным, как Пенелопой Эсмондхэйл — старшей дочерью госпожи Дианы Эсмондхэйл. Девушка славилась своим тяжелым характером — по мнению сплетниц — за свой дурной нрав она не только причислялась к старым девам, но и была признана «темной лошадкой». Хотя она мало обращала внимания на пересуды других.

Освещение коридора оставляло желать лучшего, и, все-таки, она решила остаться здесь, ибо укрывшись за портьерой, надежно спряталась от назойливых глаз. Общества ее не искали, и мать вряд ли заметила бы ее отсутствие. Уединенность прельщала девушку, предоставляя относительную тишину, если не считать снующих лакеев с подносами. И все же, чтение она отложила, ведь негромкий разговор, раздающийся в паре шагов от ее укрытия, был куда более интересен:

— Фиджер, старина, я тебя давно знаю и вижу, как ты весь вечер таращишь глазенки на эту мисс Джулию. Красотка еще та, только ты уверен, что она интересуется тобою, мне сдается, флиртует она и все? — это был второй незнакомец, приехавший из Лондона. Пенелопе сразу впало в око то, что сей джентльмен никакими особыми манерами не отличался, лишь показывая наигранную значимость. Порою он пытался произвести приятное впечатление на девиц, но оказавшись подле нашей героини, сразу упал в ее очах. Не было в этом джентльмене ничего, кроме пустого бахвальства, а теперь он и вовсе стал неприятен, так грубо заговорив о ее сестре.

— Флирт был в начале вечера, но после моих ухаживаний, она подпустила меня к себе довольно близко, так что ты неверен в своих предположениях, Хайред.

— Да хоть убей меня на этом месте, я не верю! — Хайред неприятно хихикнул, его острые усы напоминали усики таракана, так и хотелось их отщипнуть, но девица выглядела слишком напряженной, опасаясь быть замеченной, но желая расслышать их переговоры до конца.

— Хорошо, я докажу тебе поцелуем в губы…

— У всех на глазах? — и что за привычка после каждой фразы издавать смешок.

— Нет! Этого, пожалуй, не будет, я поцелую ее в уединенной комнате.

— А как я узнаю, что ты не соврал?

— Я попрошу локон ее рыжих волос и платочек с инициалами…

— Договорились.

Мистер Фиджер, красуясь перед своим дружком победой над девичьими сердцами, даже не догадывался, какому строгому судье вверяет свою тайну, и какое его ожидает наказание. Никаких колебаний относительно назначенной кары не возникло, она исполнит долг старшей сестры, какими бы ни были последствия, выручит Джулию от возможного позора.

Спустя час эта история разъяснилась окончательно:

— …Мисс Джулия, вы прелестнейшая из женщин, — он закрыл дверь и подошел к ней очень близко, отчего девушка замялась, явно ощущая сладостную опасность пребывания с мужчиной наедине. Общество не простит ей подобный фривольный поступок, если конечно, мистер Фиджер не решился сегодня сделать ей предложение. О, это было бы самым замечательным продолжением вечера, тогда она тут же все расскажет матушке, они немедля напишут отцу, если мужчины уладят все дела, то летом можно будет пожениться, уехать куда-нибудь в их медовый месяц. Сколько радужных надежд проплыло в голове девушки за минуту, но…

— Так, и что вы делаете с моей сестрой?! — негодующе воскликнула Пенелопа, буквально вбежав за ними следом.

— Мы играем в прятки, — в испуге начала оправдываться Джули, задыхаясь от нахлынувшей злости, кавалер стоял неподвижно на безопасном расстоянии, лишь держась за пальчики своей спутницы. Что-то не заладилось с его планом, не вовремя появились посторонние наблюдатели.

Пока они не сделали еще ничего плохого, но Пенелопа не намерена была ждать его торжества, она гордо выпрямилась, ибо имела рост небольшой, но сложена была превосходно:

— Я знаю, как это выглядит, но я всего лишь хотел защитить леди от страха перед темнотой.

— Моя сестра не боится призрачных теней, а я разгадала ваше намерение, только увидев вас подле Джулии в гостиной.

За дверью уже послышался оживленный шепот, вся эта возня в комнате привлекла несколько девушек. Мистер Фиджер выскочил из комнаты и незамедлительно откланялся перед хозяйкой в гостиной. Он был возмущен до предела. Джулия побелела от гнева и тоже выбежала прочь. А еще незадачливому хвастуну сегодня не сопутствовала удача — на крыльце он обронил шляпу, чуть не поскользнулся на ступеньке, его трость получила заметную царапину, а дружок Хайред осыпал своими неприятными насмешками и сыпал, видимо, ими до самой столицы.

Этот инцидент так и остался в прошлом.

Итак, история эта произошла в феврале 1840 года, но даже спустя несколько месяцев, сестры с трудом уживались в одном доме, и стоило им сойтись в одной комнате, как тут же всплывали старые обиды:

— Ты подлая змея, — сквозь зубы процедила Джулия, удерживая в себе гнев, ненависть, желание немедленно убить сестру, насколько это позволяла ее натура. И в то же время она никак не хотела оказаться в глазах общества обычной истеричкой, поэтому поборов усилием воли бурю души, выговорила следующую фразу, намного спокойней:

— Я не нуждаюсь в твоем надзоре, ты унизила мистера Фиджера, чтобы отпугнуть его от меня. Ну что же, радуйся своей победе, удовлетвори тщеславие. Но запомни — если ты останешься на моем попечении, то не будешь разделять кров со мной, ты будешь жить как отшельница в деревенской глуши, и у тебя будет только одна горничная, кухарка и кучер, хотя нет, зачем он тебе, у тебя же не будет даже самой паршивой кобылы…. Я уж постараюсь, чтобы ты раскаивалась до конца своих дней…