Поговаривали, что он завел себе красивую молодую любовницу с сомнительной репутацией, а еще очень падкую на деньги. Старушка усилено обговаривала со всеми своими знакомыми, и все обоюдно были согласны, что мисс Блотч преспокойно оберет Мориса и оставит его с носом. Они не раз жалели бедняжку Сару, но теперь радовались, что дети в полной безопасности. О Марианне, в последнее время, стали думать лучше, она ведь пожертвовала кое-какую сумму приюту для сирот. Милен надрывала горло, доказывая парочке особо болтливых и вредных матрон, что сестра Сары — достойная дама, раскаявшаяся за свои былые погрешности.

Тем временем весну сменило лето, стало намного легче и приятней осуществлять такие долгие прогулки. У нашей героини были новые ботинки и несколько платьев, довольно простых и удобных. Сама швея оказалась дамой, хоть и скупой на деньги, но очень веселой и болтливой. Во время своих примерок, Пенелопа узнавала много слухов, сплетен и разных историй о жителях города. Даже Милен оказалась менее осведомленной, нежели эта дама. Тем более, она порекомендовала барышне пару лосьонов собственного приготовления, чтобы немного омолодить лицо и убрать эти маленькие, проступающие красные нити на щеках. Может Пенелопе еще удастся вернуть свою прежнюю красоту, хотя глядя на себя, уже более зрелую даму, она начала задумываться, что постепенно стареет.

Природа расцвела, но вонь от жары распространялась с неимоверной силой и въедалась в стены домов и самих граждан. Приятнее было выезжать за пределы города и наслаждаться упоением ароматов цветов и фруктов. Пенелопа частенько, по поручению Милен или своей собственной прихоти, срывала некоторые травы и прятала их в свой передник. Это немного замедляло пешие прогулки, и доктор частенько ее подгонял. Но что же за прелесть была вечером, когда Пенелопа готовила себе травяные ванны и погружала туда уставшее тело. Доктор был и вправду блюстителем чистоты, он не переносил грязь, и его наперсница должна была мыться чаще, чтобы удовлетворить его понятие о помощнице доктора. А можно еще было сварить лечебный бальзам и с удовольствием выпить чашечку — другую, заедая вкусными булками. Чай был для бедняков непозволительным лакомством, ведь стоил прилично, зато такие отвары готовили многие хозяйки. Милен сушила разные травы у себя в каморке, потом набивала ими небольшие подушечки и подлаживала на ночь у изголовья. Пенелопа многое перенимала у старушки, да и спалось тогда легче, запах душистых трав перебивал ту нестерпимую вонь, которая пробиралась снаружи.

Наступила осень. В медленном течении времени протекли сентябрь, октябрь и половина ноября. От скуки горожан спасло лишь одно интересное событие, которое поставило город на уши. В местную гостиницу «Эдуард» пожаловал один богатый господин. Он был смельчак и решился прогуляться вечерком, обследуя город, но на его беду ему на дороге попались пару молодцов одной из многочисленных банд. Они вели за ним слежку с тех самых пор, как тот вышел из экипажа. Так вот, этого джентльмена обнаружили валяющимся где-то в закоулке, без денег и соответственно без ценных вещей. Но он оказался родственником одного судьи и подняли на ноги всю полицию, чтобы найти тех грабителей. Самого же больного доставили в клинику Кроссела.

Он неподвижно лежал на кушетке, его голова была на скорую руку перевязана, а тело все покрыто многочисленными синяками и ссадинами, да еще и левая рука опухла. Он жалобно постанывал, пока доктор обследовал все повреждения. Нужно было сделать множество перевязок и промыть раны. Пенелопа и Милен уже приготовили все необходимое. С этим господином находился еще его дюжий слуга, нанятый для охраны и один констебль. Доктор сказал, что для надобности придется оставить больного на несколько дней в клинике, дабы вести ежедневное наблюдение за его состоянием, кроме того, больной обещал выписать чек на крупную сумму и Кросселу не хотелось терять такого пациента.

Утром Пенелопа принесла больному целебный чай и некоторые лекарства. Она решила приложить компресс на лицо, чтобы снять припухлость. Глаза ужасно заплыли, и больному было очень больно их вообще открывать. Джентльмен пошевелился, почувствовав прикосновение влажной салфетки, Пенелопа сразу же произнесла — кто она, и с какой целью оказалась подле него. Мягкий женский голос успокоил пациента и он, подчиняясь воли девушки, продолжал дальше спокойно лежать.

— Я и не знал, что этот город столь негостеприимен, — молвил он после короткой паузы.

Пенелопа смочила салфетку и положила ее на глаза:

— Сейчас немного пощиплет — это нормально, — монотонно произнесла она, потом добавила, — вероятно потому что вы, сэр, пренебрегая собственной безопасностью, решились на такой отчаянный шаг.

— Я и раньше пешим прогуливался по разным городам, но такого нигде не было.

— Наш город не таков… — она словила себя на слове: «Наш город — я и сама недавно проживаю здесь, неужели эти трущобы уже стали мне родными?»

Господина звали — Томас Форхтин, он был представительным мужчиной лет тридцати двух — тридцати пяти. Сейчас трудно было судить, красив он или же нет, каковы его черты лица, но его манеры казались очень утонченными. К тому же оказался весьма красноречивым и любопытным человеком, который пытался все выведать. Он изводил доктора детальнейшими расспросами относительно своего состояния и описывал свое самочувствие, чуть ли не поминутно. За те три дня, что он провел в клинике, сей джентльмен успел вытянуть из Пенелопы и Милен много подробнейших рассказов о городе. Доктор добровольно согласился исполнять роль добропорядочного священника и спокойно выслушивать все, что исходило из уст его пациента. Наконец, распрощавшись с ним, он облегченно вздохнул, повернулся к помощнице и молвил:

— Какие же зануды эти благовоспитанные аристократы.

— Вы так не любите богачей?

— Я ненавижу их наглость и уверенность, что им все дозволено, впитанные с молоком матери, будто бы кроме их проблем, никаких больше не существует.

— Не все аристократы таковы, мистер Кроссел.

— Нет, я знавал много богатых и все они одинаковы.

— Что же вы тогда можете сказать про меня, ведь я тоже из их «кругов»?

— Вы? — он ухмыльнулся и посмотрел на девушку. — О, да, сейчас вы выглядите как истинная леди.

— Может быть в данной ситуации меня трудно назвать дочерью дворянина, но до этого…

— Вы были испорченной девчонкой, которую родители изгнали из дому, и которая, я уверен, не отвечала и половине тех требований, которые присущи истинной благовоспитанной барышне, — закончил он ее фразу с видом полного торжества.

Пенелопа замялась в ответ, ведь таковою и являлась на самом деле.

Но через несколько дней мистер Форхтин сам пожаловал в клинику и прождал доктора и его помощницу до вечера. Он пришел под предлогом выразить благодарность по поводу своего выздоровления и самого хорошего ухода и отношения к нему в этом доме. Теперь же предлагал назавтра отужинать у него в доме, в который вселился после отъезда из клиники. Он расположился в одном коттедже, принадлежащим судье и был предоставлен для родственника в полное распоряжение.

Доктор откланялся, но сказал, что принять такое приглашение не может за неимением времени. Тогда Форхтин обратился к Пенелопе, он выразил надежду, что девушка не откажется провести часок-другой с ним и его тетушкой, которая приехала, как только узнала о случившемся. Доктор бросил гневный взгляд на свою помощницу, когда она учтиво согласилась, но промолчал. Когда сей господин отбыл, мистер Кроссел тут же высказал свое негодование:

— Мисс Эсмондхэйл, вы очень легко располагаете своим временем, ведь возможно мне понадобится ваша помощь.

— Но я … не могла не согласиться, вы же сами видели, как настойчиво он умолял меня приехать, даже обещался прислать небольшую коляску к клинике.

— О да… эти богачи вертят другими, как хотят, ну что же, отправляйтесь, коль вам так хочется, вы же из дворянских «кругов».

Пенелопа развела руками от удивления такой позиции доктора. Пускай мистер Форхтин и был уж слишком навязчив, но его речи были сказаны от всего сердца. Возможно, он пригласил их, чтобы успокоить свою тетку насчет его самочувствия.

Это был приятный вечер в небольшой гостиной, в которой находилось всего четыре человека. Тетушка мистера Форхтина оказалась почтительной старушкой, которая истинно печется о племяннике, она осталась в старых девах и всю свою жизнь прожила под кровом младшей замужней сестры. Приходилось ей нелегко, ведь леди Форхтин постоянно упрекала ее, что она сидит на ее шее, а вот молодой Томас очень обожал тетушку и защищал ее перед своей матушкой.

С ней приехала ее компаньонка: женщина крепкая, лет сорока пяти, с грубоватыми чертами лица и угрюмым видом. Она произнесла за весь вечер едва ли пару слов, но постоянно в упор смотрела на Пенелопу самым леденящим взглядом. Зато Томас был на высоте, столько речей исходило от него, поддерживаемых его обожающей тетушкой и безмолвной Филией Кортинс — ее компаньонкой. Пенелопа вставила несколько своих речей по поводу случившегося и заверения, что здоровье мистера Форхтина в порядке. Она не ошиблась вчера, когда подумала, с какой целью ее пригласили. Жаль, что доктора не было, он, при всей своей ненависти к светскости, умел развлекать общество своими рассказами о жизни.

Тем более, девушка была в этом уверена, он мог ответить на множество вопросов, задаваемых Томасом, относительно устройства города, которые оставались без ответа.

Единственный раз, когда Пенелопа заметила заинтересованность Филии разговором — ее безмолвные кивки мистеру Форхтину. Тетушка очень благосклонно отзывалась о докторе, ведь в даже в их городе о нем наслышаны. Она выразила надежду, чтобы провести еще один такой вечерок перед их отъездом. И возможно, чтобы и мистер Кроссел присутствовал, она хочет увидеть этого доктора своими глазами