Далее, они и вовсе разругались, и Джулия вдобавок пообещала, что назначит жалование всего двести фунтов в год вот пусть и живет на них, коль посмеет. А на Рождество будет дарить книги о том, как хорошие девушки выходят замуж за богатых принцев, а злые и противные остаются старыми девами и вяжут носки. На что Пенелопа гордо ответила:

— Носки вяжут те самые хорошие девушки, которых почему-то не берут в жены, а злые и противные с блеском выходят замуж за принцев, пишут красивые этюды, и не утруждают себя столь ненужным рукоделием.

Мать вошла в гостиную и, не разобравшись в споре двух девиц, немедленно пресекла угрозы старшей дочери, отослав ее наверх томиться в своей комнате, пока родительница не решит, можно ли ей будет спуститься к ужину:

— Вот и прекрасно, — про себя молвила Пенелопа в покоях, плюхнувшись на кушетку.

Ее комната уже давно превратилась в островок уединения в часы семейных штормов. Она позвонила: в комнату вошла молодая служанка Тесс и принялась переодевать госпожу, которая до своей размолвки с родными, намеревалась прогуляться. И пока точеные пальчики укладывали красивые светло-русые волосы в прическу, барышня подавила зевок и не один, придумывая, чем бы себя занять. Никакое полезное дело не привлекало теперь, поэтому она предалась любованию своей внешностью, созерцая себя в зеркало, что было одним из любимейших ее занятий. Ах, как же она мила и очаровательна: острый носик и маленькая родинка, слегка заметная на нем. Эти смелые милые бровки и несколько веснушек, которые скорее подчеркивают некоторую изюминку лица, нежели портят красоту. А этот лукавый огонек в светло-карих глазах, сверкающий сквозь густые ресницы и эти маленькие губки, изогнутые в ироничной усмешке?

В то время она отметила свой двадцать пятый день рождения, но о старости и зрелости девица никогда не задумывалась, полагая, что весна ее жизни вечна. Когда камеристка отошла от дамы, та встала и грациозно прошлась по комнате, наблюдая за собой в зеркале — наряд светло-бирюзового цвета хоть и простоват, но строго очерчивал фигурку и гармонировал с цветом кожи. Не было на нем ни пестрых лент, кружев, вышитых узоров, зато сидел он идеально на незамужней барышне, редко посещающей свет. Ее лицо не совсем соответствовало канонам красоты, принятым в обществе — хотя здоровый румянец и едва заметная смуглость кожи, придающая ей выразительность, отнюдь не портили естественное обаяние. Она была похожа на отца, который и любил ее больше, в то время, как мать обходила своей родительской симпатией, предпочитая младшую дочь.

«— Как может мать так разделять своих детей!? — запротестует кто-то в зрительном зале, — Девушка ведь ни в чем не виновата!

Автор замялся, нервно теребя листовки с текстом, и не зная, что сейчас надобно ответить:

— Но ведь история только начинается…»

Вся правда кроется за семью замками, в сердце горделивой Дианы Эсмондхэйл, которая не любила дочь из-за схожести с отцом. Теперь расскажу о мистере Эсмондхэйле. К превеликому разочарованию, он отсутствовал и уже изрядно давно, с тех самых пор как… как умер их старший сын Фредерик. Это страшное горе постигло их семью пять лет назад, и навеки разъединило родственный кружок. В одном родители сходились воедино — они гордились сыном. Мистер Эсмондхэйл видел в нем наследника, а мать — защитника, и когда его не стало, они не смогли этого перенести вместе, и каждый убежал от горя по-своему. Отец уехал за границу ввиду каких-то неотложных дел и ради поправления здоровья, а мать стала проводить жизнь в светских развлечениях, чтобы восполнить утрату чада пустыми интересами. А также заинтересовать этим дочерей, потому частенько она брала Джулию на светские рауты. Кроме всего прочего, в последнее время ее главной заботой стало выдать младшую дочь замуж, так как старшая наотрез отказалась когда-либо даже об этом задумываться. И все бы хорошо, но на этой почве Пенелопа еще больше поссорилась с Джулией, потому как видела жизнь совсем в ином свете. Ведь младшая мисс Эсмондхэйл рисовала будущего мужа богатым, знатным господином с пятью — шестью, а то и больше тысячами дохода, и главное — родовитого, но уж никак не простака с тысячей или двумя в год. А еще надобно, чтобы жених имел истинно аристократичные корни. И вот когда такой женишок подвернулся в лице мистера Фиджера, мать и дочь, посоветовавшись, пришли к выводу, что лучшего не сыскать — для них он был галантен и снисходителен, а еще баснословно богат. Хотя на самом деле, всего лишь напыщенный индюк, довольно глупый, слишком заносчивый, гордый, и к тому же не очень красивый; его главной целью в жизни были развлечения, и он и не собирался связывать себя хоть какими-то узами и умерять запросы. Но наивная Джулия принимала пустозвонные слова за глубокомысленные речи и поверила в сказку, которую сама же выдумала, будто родовитый сынок восхищается ею, и готов вот-вот сделать девушке предложение. Но от очевидного позора ее уберегла сестра и за это поплатилась.

Но каким бы отважным и вполне оправданным вам ни показался поступок Пенелопы, сестра, которая понятия не имела о споре господ и ее мать подумали, что их нерадивая овечка из зависти устроила джентльмену прехорошую трепку. А теперь наша героиня понесла вполне незаслуженное наказание, в очередной раз оставшись на неделю-две без ужина и моциона, а также без позволения прогуливаться домом.

ГЛАВА II. Воспоминания былого

Как-то раз, проснувшись утром пораньше, Пенелопа ощутила огромный прилив бодрости и веселья. Сегодня ей снова можно было совершать прогулки, и она непременно воспользуется этим благом. Ее наказание продлилось и так больше недели, пока наконец вчера Диана не смилостивилась над мольбами нелюбимой дочери, разрешив выходить из дому. Немилость сестры ей не страшна, пусть с того момента они и двух слов не сказали, но это неважно, главное, все позади. Едва завтрак закончился, Пенни в шерстяной темно-оливкового цвета амазонке, уже живо шагала в сторону конюшни, дабы нанести визит своей любимой лошадке Капелане. Ее дружочек — бурая полукровка, была подарена покойным Фредериком и потому с ней обращались очень бережно. Да и верхом кататься одно удовольствие: она уверенно шла мягкой иноходью, была хорошо приручена под дамское седло, не делала резких размашистых рывков и будто бы создана для прогулок неумелой наездницы.

Со временем, конечно, Пенелопа стала уверенней держаться, но никогда не согласилась бы пересесть на порывистую андалузскую чистокровку Джулии — Дориеру, с которой даже сама счастливая владелица с трудом справлялась. Частенько мальчик с конюшни держал за поводья горячую кобылу, готовую в любой момент пуститься вскачь и сбросить свою ношу. А Капелана спокойно плелась по парку и полям, увозя госпожу за пределы усадьбы.

Сегодня надобно было посетить несколько мест и прокатится до сельской церквушки. Узнать, как чувствует себя соседка миссис Лоур, совсем недавно разрешившаяся наследником — маленьким Джеймсом Томсоном Аделаид Лоуром. Заскочить на чай к всезнайке всех вестей и сплетен — старушке миссис Гранд, недавно ставшей еще раз бабушкой, с которой барышня частенько водила дружбу из-за отсутствия подруг — сверстниц. Вернее, в прошлом у мисс Эсмондхэйл была подруга, еще с пансиона, но теперь они порвали всякое общение из-за того, что подружка вышла замуж и уехала в дальнее графство, не оставив нового адреса. И, наконец, приятный час прогулки — заскочить в отдаленную часть огромного парка, обсаженного липами, молоденькими березками, высокими стройными тополями и вековыми дубами. С этого места отчетливо виден милый дом Фортенхолл, но здесь очень тихо, не слышно громыхания экипажей и людской молвы, кроме трех неуемных гусей, пасущихся на лужке, близ ручейка.

Зимой все засыпано снегом, сковано морозом, но как приятно прогуляться в тишине, слушая лишь скрип деревьев и шуршание сухих опалых листьев. А весной, когда первые лучи теплого солнца пробуждают природу, открывать прелесть созерцания молоденьких пагонов растений, несмело пробивающихся сквозь прошлогоднюю осеннюю листву. Вдыхать свежий мягкий воздух, перемешанный с ароматом трав и ранних цветов. В летнюю жару — убегать сюда за прохладой, наслаждаться пением птиц и пейзажами настоящей красоты, дарованные умелой распорядительницей этих богатств. Осенью — собирать дары природы и прощаться с ней на всю зиму. Год за годом, жизнь размеренно течет, то оживая, то снова впадая в дремоту.

Стоял ясный кроткий май, уже несколько дней солнце благодатно дарило земле свое лучезарное тепло. Пенелопа любила прогуливаться по парку в такие дни, а ее временное заточение терзало душу, которая рвалась в эти края. Синее небо, увешанное лишь несколькими белыми облаками, чуть слышный ветер, запутавшийся среди ветвей деревьев, край, потопающий в зелени — вот что жаждут видеть глаза, нежели однообразные стены и скучные лица.

Спешившись, барышня уселась возле старого дуба, сняла перчатки, шляпку, чтобы ее волосы приятно ласкал весенний ветерок. Сегодня она прихватила с собой несколько писем, полученных много лет назад, от ее бывшей и единственной подруги — Сюзанны Тоулс, с которой познакомилась, получая знания в пансионе. Да, читатель, Пенелопа успела поучиться в школе для девочек, но на третий год была отчислена из-за своего поведения.

Уехав домой, Пенелопа продолжала получать письма от Сюзанны. Какими забавными казались эти строки после стольких лет молчания, Пенелопа с грустью вспоминала их забавную переписку, где подруга оповещала очень интересные происшествия и проводила проповеди о прилежном воспитании, а Пенни — высмеивала всех и отговаривалась, что ей и дома неплохо живется. Старенькие пожелтевшие письма, написанные ровным, красивым почерком на лощеной бумаге, лежали в кармане. Она достала их, развязала розовую ленточку и принялась за чтение:

«Минс-скулл, близ Какстона,

Кембриджшир,