Это казалось очень простым. Но Гардения, озабоченная тем, что ее визит к лорду Харткорту выходит за рамки приличий, дрожащими пальцами перебирала бумаги, желая скорее найти то, что ей нужно, и уйти отсюда.

Оставался неисследованным лишь один нижний левый ящик. Ей пришлось встать на колени, чтобы просунуть туда руку. Она находилась в этом положении, когда услышала, как позади нее отворилась дверь. Она повернула голову, слишком напуганная, чтобы даже вскочить на ноги. Когда же она увидела, кто стоит в дверях, лицо ее побелело, а сердце почти перестало биться.

Лорд Харткорт медленно вошел в комнату. На нем были белые бриджи для поло, а в руке он держал кепи. Он смотрел на нее с таким пугающим выражением, какого она никогда не предполагала увидеть на чьем-либо лице.

– Добрый вечер, – произнес он. – Я вижу, вы что-то ищете. Могу я чем-нибудь помочь вам?

Барон говорил ей, что, если какой-нибудь слуга случайно войдет в комнату, она должна сказать, что ищет конверт. Но сейчас все его наставления вылетели у нее из головы. Она не двигалась с места, стоя на полу на коленях и уставившись на него, как будто он был выходцем с того света.

– Я даже не предполагал, что мое скудное имущество представляет для вас такой интерес, – сказал лорд Харткорт. – Могу я полюбопытствовать, какова цель ваших поисков?

– Я думала, что вы играете в поло, – сказала она, сознавая весь идиотизм этого заявления.

– Я так и понял, – ответил лорд Харткорт. – А теперь готовы ли вы дать мне соответствующие объяснения или мне послать лакея за полицией?

– За полицией? – Гардения медленно поднялась с пола.

Ее лицо было совсем белым, и она дрожала всем телом.

– Я не могу объяснить, – пробормотала она. – Это… это может причинить одному человеку крупные неприятности.

– В этом я не сомневаюсь, – холодно произнес лорд Харткорт, – но, боюсь, вам все-таки придется дать мне объяснения, в противном случае, как я уже говорил, я вынужден буду послать за полицией и предъявить вам обвинение в воровстве.

– Но я же ничего у вас не украла, – запротестовала Гардения.

– Откуда мне это знать? – спросил лорд Харткорт. – Я не намерен обыскивать вас лично, к тому же вы проникли в мои апартаменты обманным путем. Вы сказали дворецкому, что у нас с вами назначено свидание.

– Да, я знаю, мне пришлось солгать, – запинаясь, с несчастным видом пробормотала Гардения. – Но я должна была попасть сюда.

– Зачем? – вопрос лорда Харткорта прозвучал как выстрел.

– Этого я не могу сказать, – ответила Гардения. – Видите ли, как я уже вам говорила, это может сильно повредить одному человеку.

– Боюсь, это прежде всего сильно повредит вам, – сказал лорд Харткорт. – Ну что ж, раз вы не хотите отвечать, я пошлю дворецкого за полицейским. По-моему, у посольства всегда кто-нибудь дежурит.

– Нет, нет, прошу вас! – взмолилась Гардения. – Это же вызовет грандиозный скандал, и что скажет тетя Лили?

– Я думаю, она найдет, что сказать, – отозвался лорд Харткорт, – хотя она не скажет и половины того, что скажу вам я. Что вы делали в моей квартире? Кто вас послал? Что именно вы искали? Кто вам платит?

Он обрушил на нее эти вопросы с такой яростью, что Гардения невольно отшатнулась от него и дрожащими пальцами вцепилась в край стола, чтобы не упасть.

– Никто мне не платит! – протестующе воскликнула она. – Разумеется, нет!

– И вы рассчитываете, что я в это поверю? – спросил лорд Харткорт. – Шпионам всегда платят, и платят хорошо, насколько мне известно.

В его голосе прозвучало такое презрение, что Гардения почувствовала себя так, будто он ударил ее.

– Но я же не шпионка, – сказала она. – Клянусь, я не шпионка.

– Тогда зачем же вы пришли сюда? – поинтересовался он.

Она открыла было рот, чтобы ответить ему, но вдруг ей внезапно стало предельно ясно, что же произошло на самом деле. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, прижав руки к груди.

– Я не знала… я не понимала, – пробормотала она. – Бог мой, что же мне теперь делать? Я, должно быть, лишилась рассудка, когда согласилась выслушать его.

– Выслушать кого? Барона? – спросил лорд Харткорт.

– Да, но я не осознавала, чего именно он хочет от меня. То, что он рассказывал, показалось мне странным, но он уверил меня, что моя тетя очень беспокоится и переживает. Он говорил, что если я хоть чуть-чуть привязана к ней и что это такая пустячная просьба… – Голос ее прервался. Она готова была разрыдаться.

– Может быть, вы сядете и расскажете мне все по порядку? – предложил лорд Харткорт совсем другим тоном.

Двигаясь как во сне, Гардения послушно направилась к дивану, стоявшему возле камина. Она села, сняла с головы шляпку, и лучи заходящего солнца, проникавшие в комнату через окно, зажгли огоньки пламени в ее золотых локонах. Она нервно сжала руки и, побледнев, испуганно взглянула на лорда Харткорта.

– Я поверила ему, когда он рассказывал мне об этом юноше, гардемарине, а теперь я уже сомневаюсь, что он вообще существует. Скорее всего, барон его просто выдумал. Как могла я быть такой глупой, такой доверчивой?

На этот раз слезы помешали ей продолжать. Она сильнее стиснула руки, пытаясь овладеть собой.

– Расскажите все по порядку, – тихо сказал лорд Харткорт.

Дрожащим, прерывающимся голосом Гардения стала рассказывать ему обо всем, что произошло; как барон сообщил ей о гардемарине, по-видимому находящемся в тюрьме, как она настаивала, что не может поехать одна на квартиру к мужчине, и как барон предложил ей забыть весь этот разговор, так как она, очевидно, совсем не любит свою тетю.

– Я очень, очень благодарна тете Лили, – продолжала Гардения. – Барон представил все в таком свете, что было очень некрасиво и жестоко с моей стороны хотя бы не попытаться помочь ей.

– Вы маленькая глупышка, – сказал лорд Харткорт, и на этот раз в его голосе не было и следа гнева, – но я вам верю.

– Теперь я вижу, насколько я была глупа, – убитым голосом проговорила Гардения. – Конечно же, юноша не стал бы писать шифрованные письма, даже если бы он находился в тюрьме. К тому же я полагаю, что простой гардемарин не имеет доступа к военно-морскому шифру.

– Безусловно, – согласился лорд Харткорт.

– Барон даже не дал мне времени подумать, – продолжала Гардения. – Я побежала к себе за шляпкой, а когда спустилась вниз, там меня уже ждал аквариум, а у дверей стоял экипаж.

– Барон знает свое дело, – сказал лорд Харткорт. – Метод шока всегда дает результат. Сначала сделай, потом будешь думать, по крайней мере, когда дело касается правды. Немецкое военное командование всегда хорошо продумывает свои операции.

– Как он говорил, так все и оказалось, – пробормотала Гардения. – Вы играли в поло, посол отсутствовал, а в посольстве был новый дворецкий.

– Они всегда уделяют большое внимание деталям, – согласился лорд Харткорт. – Но он не мог предвидеть, что из-за несчастного случая игра закончится раньше, чем обычно.

– Как мне вымолить у вас прощение? – спросила Гардения с трепетом. – Мне стыдно, отчаянно стыдно за мою глупость. Если бы вы послали за полицией, как бы я объяснила им, зачем мне понадобился военно-морской шифр? Они решили бы, что я просто шпионка.

– Именно это они и подумали бы, – мрачно сказал лорд Харткорт. – Во Франции сейчас очень болезненно относятся к иностранным шпионам, очевидно, потому, что их полно повсюду.

– Вы хотите сказать, что немцы шпионят за французами?

– Конечно, – ответил лорд Харткорт. – И за англичанами. Они только этим и заняты. Они не брезгуют ничем, и вы тоже сыграли бы свою роль в их тайной игре, если бы все удалось. Надо полагать, господин барон воображает, что я по свойственной англичанам безалаберности и беспечности оставляю валяться книгу с шифром прямо на столе. Если бы вам удалось ее найти, это стало бы жемчужиной в его коллекции. А если бы не удалось, что ж, я просто удивился бы вашему визиту, получил бы очаровательный маленький подарок и записку, объясняющую ваше присутствие в моей гостиной.

– Он очень хорошо все рассчитал, – сказала Гардения, – но, если бы у меня была хоть капля здравого смысла, я бы не попалась так легко на его удочку.

– Барон очень умен, и у него богатый опыт, – заметил лорд Харткорт, – к тому же ему не впервой заниматься подобными делами.

Гардения в изумлении уставилась на него.

– Вы хотите сказать, что он шпион? – спросила она. – Тогда почему же, почему вы не арестуете его?

– Видите ли, мы друзья с Германией. Они наши братья, и мы им верим, – сказал лорд Харткорт с явным сарказмом. – Мы не можем позволить себе опрометчиво обвинять в чем бы то ни было такое важное лицо, как барон фон Кнезбех, не имея доказательств.

– Но у вас есть доказательства! – воскликнула Гардения. – Он же послал меня сюда!

– А если он будет это отрицать? – спросил лорд Харткорт. – Это будет лишь его слово против вашего, и как вы думаете, кому больше поверят?

– Но я скажу, что он уговорил меня поехать и сам дал мне этот аквариум.

Лорд Харткорт улыбнулся:

– И вы, молодая и привлекательная девушка, отправились на квартиру к мужчине, с которым едва знакомы и в чьем обществе вас видели несколько раз до этого? Вы понимаете, как расценит это светская публика?

– О! – невольно вырвалось у Гардении.

Она прижала руки к щекам, как бы пытаясь скрыть румянец, заливший ее лицо от крохотного подбородка до корней волос.

– Вот именно, – сказал лорд Харткорт. – Это они и подумают, и как жаль, что это не соответствует действительности.

Он больше не сердился, и в его голосе появились почти ласкающие интонации.

Гардения резко вскочила с места.

– Мне пора домой, – пробормотала она.

Лорд Харткорт, который сидел на диване рядом с ней, схватил ее за руку и потянул назад.

– Постойте, – сказал он. – Зачем портить встречу, столь искусно устроенную бароном?

Гардения, повинуясь ему, присела на краешек дивана.