Чокнувшись со своими друзьями, Майк произнес тост:

— За наш сегодняшний успех! И за то, чтобы с рабочими лучше обращались. Может, нам удастся еще и покупателей подбить на бойкот, а может быть...

Его эйфория уступила место деловым планам. Он уже молча смотрел на плакат, извещающий о соревновании по бильярду.

— О чем задумался, Мигуэлито? — спросил Эктор.

Майк ответил характерным пожатием плеч. Глядя на этого темноволосого мужчину, Шерри чувствовала, что он все больше овладевает ее мыслями. Вопреки первоначальному мнению о нем...

— Я думаю, хорошо бы нам появиться инкогнито в одном из тех лагерей, где живут сборщики фруктов, — заявил Майк, — чтобы рассказать о безобразиях, которые там творятся. Может, тогда нам удастся добиться каких-то существенных изменений. Пока что мы только вяло произносим требования, которые едва щекочут совесть общества.

Когда до Шерри дошло, что во время такого «эксперимента» Майка могут зверски избить, бросить в тюрьму, а то и отмерить срок, она сразу забыла о своей неприязни.

— Неужели вы это серьезно? — воскликнула девушка.

Эктор и Фрэнк обменялись взглядами.

— Конечно, серьезно, — ответил Майк. — Если хочешь добиться справедливости, приходится рисковать.

На этой невеселой ноте закончилась их пирушка. Фрэнк Суарес спешил в Хилзборо, где преподавал в колледже, на вечернем отделении, и предложил Эктору подвезти его. Шерри осталась с Майком, который обещал доставить ее к самому дому. К этому времени уже стемнело, и Майк даже слышать не хотел о том, что от их конторы она доедет на автобусе.

В дороге разговаривали мало, только когда Майк остановил машину у домишки старой Лилиан, Шерри поняла, что во время пути он что-то обдумывал.

— Шерри, — сказал Майк, — нам нужно поговорить. — Как всегда, он воспользовался своим особенным прикосновением.

О чем? — испугалась девушка. Она даже вздрогнула. Неужели он меня раскусил?

— Это не подождет до утра? — спросила она, берясь за ручку дверцы. — Уже поздно, и мне пора заняться малышом...

— Как раз о нем и пойдет речь, — твердо сказал Майк. Своим властным взглядом он заставил ее сидеть и слушать. — Я думал о ребенке, — продолжал Майк. — Вам нужно работать, а вы весь день волнуетесь, что бабушка с ним не справляется. Куда делся отец? Видно, он не помогает вам?

— Ну, это не ваше дело, — отрезала Шерри, испуганная прямотой его вопроса.

Он ответил спокойным, доброжелательным тоном:

— Может, и не мое, но я за вас переживаю. К тому же я знаю женщину, которая могла бы смотреть за малышом. Ее зовут Марта Рамирес, у нее частный детский садик, совсем недалеко от нашего офиса. Мы с ней знакомы много лет, и, когда я рассказал ей о вас, она согласилась брать за ребенка подешевле.

Шерри пришла в ярость оттого, что он посмел обсуждать ее дела с совершенно чужим человеком. Эта женщина будет оказывать ей благодеяние! Шерри проговорила голосом жестким, как наждачная бумага:

— С чего это вы так обо мне печетесь?

— Просто вы — ценный работник, и еще... Я надеюсь, что... что мы друзья.

Через несколько секунд произошло невероятное. Он наклонился к ее лицу, почти касаясь ее рта своим. Шерри внутренне противилась: она спешила, зная, что бабушка и ребенок заждались. А он раздумывал — стоит ли затевать роман?

После чего со вздохом, как-то беспомощно раскрыл свои губы и прижался к ее губам.

Объятая противоречивыми чувствами, Шерри не могла ни говорить, ни двигаться. До сих пор еще ни один мужчина не пробуждал в ней столько желаний и в то же время не делал ее такой беззащитной. Она была на пороге какого-то ошеломляющего открытия. Никто еще не смог так легко снести поставленные ею барьеры, как это сделал он.

Но ведь это был мужчина, вызывающий в ней неприязнь, вернее, теперь — только недоверие. Нет, нет! — кричал в ней голос, жаждущий мести. Не с ним, не с любовником Лайзы! Это непорядочно!

Однако примитивное женское начало предало Шерри. Та Шерри, что была в его власти, целовала Майка Руиса и таяла, смягчалась душой, заражалась его страстью. Она целовала Майка, которого знала сама, а не то чудовище, которое нарисовала Лайза. С восторгом она уступила неистовству чувств, пронзивших ее до кончиков пальцев, и в то же время боялась, что эта буря страсти испепелит ее.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


Еще мгновение, и она бы забылась. Она отдалась бы человеку, который легко завоевывал женщин, чтобы так же легко их бросить. Но, имея твердые принципы, она не стала бы с ним спать и не забеременела бы без брака, как Лайза. Шерри давно знала, что такое мужчины, — по истории несчастных женщин ее семьи. Шерри отдалялась от мужчин все дальше, ее мечты о том, что она встретит так называемого Принца, создаст семью и будет растить детей, разбивались одна за другой.

Возможно, Шерри все больше идеализировала своего Принца, и в конце концов эти ее мечты стали бы совсем несбыточными... Сейчас же, обретя голос, она сказала:

— Майк, не надо... мы не должны...

— Почему же? — трезво спросил он, не отодвигая губ. — Лишь потому, что я босс, а ты моя сотрудница? Мы же оба хотим одного и того же...

Заново обретая силы, Шерри дотянулась до ручки дверцы.

— Что касается меня, это не так. — Выйдя из машины, Шерри разговаривала уже с обочины. И верила в то, что говорит. — Дружба нам пригодится, поскольку мы вместе работаем. Но мне больше ничего не надо.

Когда Шерри вошла в дом, бабушка почему-то не спала. Посмотрев на внучку долгим взглядом, она произнесла:

— Неужели и ты тоже, девочка...

— Нет. Лучше я буду гореть в аду. — И хоть выражение ее лица осталось таким же непреклонным, она покраснела.

Минут двадцать спустя зазвонил телефон; Шерри была занята ребенком, и бабушка взяла трубку.

— Это тебя, Шер, — окликнула она внучку недовольным голосом. — Кажется, это твой начальник.

Шерри неохотно двинулась из кухни к телефону, посадив Джейми к себе на бедро. Звонил действительно Майк. В результате того, что произошло между ними, они хотя бы стали называть друг друга по имени.

— Прежде чем ты начнешь возражать, Шерри, — начал Майк, — я хочу извиниться за то, что неправильно понял тебя. Мы знакомы совсем недолго, но я ценю твою дружбу. Если, кроме дружбы, тебе ничего не надо, что ж, будь по-твоему. Разумеется, плюс еще зарплата.

Поскольку она не отвечала, он добавил:

— Я обещаю. Никаких больше поползновений с моей стороны. Поняла?

— Да, поняла, — ответила девушка, поскольку дальше молчать было неудобно. И тут же почувствовала, что отказалась от чего-то, без чего жизнь будет пустой.

— Вот и хорошо. Договорились. — Тут голос его, хрипловатый баритон, стал убеждающим: — Что касается детских яслей, которыми владеет моя знакомая...

— Мне кажется, я уже сказала...

— Правильно, сказала. А сейчас не дала мне закончить. Дело в том, что я в свое время оказал услугу этой Марте. А теперь она поможет тебе. Я рассуждаю как босс-эгоист: ребенок не будет мешать тебе работать на меня.

Шерри невольно взглянула на бабушку. Если в начале разговора она следила за Шерри, то теперь ее внимание переключилось на телеэкран, она не взяла Джейми, хотя он давно ерзал и пытался сползти с бедра Шерри. Бабушка даже не взглянула в их сторону. Лицо ее было более одутловатым и усталым, чем когда-либо раньше. Она не отрываясь наблюдала телеигру, может даже и не следя за содержанием.

Ей уже не под силу нянчить одиннадцатимесячного ребенка, подумала Шерри. Придется принять предложение Майка, хотя бы ради бабушки. Да и ради Джейми тоже. Прелестный сыночек Лайзы не получает того ухода, которого заслуживает. А ведь Майк должен о нем заботиться, и, если он внесет свою лепту, это будет только справедливо.

— Ну, если рассуждать так же, как ты, то придется согласиться, — наконец ответила Шерри. — Что я должна сделать?

Явно довольный согласием Шерри, Майк продиктовал телефон Марты Рамирес и ее адрес. Она снимала одноэтажный домик с верандой, слегка подремонтированный, в котором жила сама и заботилась о своих питомцах.

— Советую завтра, по дороге на работу, заехать к ней и поговорить, — добавил Майк. — Может, разговор будет отрывочным, поскольку матери как раз в это время приводят своих детей, но ты сможешь судить, как она справляется с делом.

Шерри постаралась закончить разговор, потому что от поцелуя Майка мысли ее все еще путались и она была сама не своя, хотя он делал вид, что ничего не случилось. Шерри жаждала уложить Джейми и остаться наедине с собой, чтобы успокоиться.

— Спасибо за заботу, — сказала она сдержанно, надеясь, что Майк поймет причину.

Он понял.

— Не стоит, — ответил он таким же деловым тоном. — Постарайся как следует выспаться.

Положив трубку на рычаг, Шерри переместила ребенка на другое бедро. Мысль, все время вертевшаяся где-то на задворках сознания, наконец-то прояснилась. Насколько она знает, у Майка до сих пор не было детей, которых ему приходилось бы приводить по утрам в ясли Марты Рамирес. И все же он описал атмосферу этого дома с такой точностью, словно был с ней хорошо знаком. Что он делал там по утрам?

Беседовал с Мартой Рамирес как адвокат по поводу какого-то проекта? Или, проведя с ней ночь, торопливо пил кофе и надевал галстук? Если эта самая Марта молода и сексапильна, последнее будет вернее.


На следующее утро Шерри подъехала к яслям с веселым названием «Солнышко» — на Говард-авеню в районе Гайд-Парка, — терзаемая всякими предчувствиями и сомнениями. Но стройная владелица в возрасте тридцати с небольшим встретила ее очень приветливо.

— Друг Майка — мой друг, — сказала она, улыбаясь. Пожав руку Шерри, она тут же нагнулась, чтобы утереть нос сопливому малышу. — Заходите. Присядьте, если найдете куда. Моя забота о Джейми будет стоить вам тридцать пять долларов в неделю, а теперь можете задать мне любые вопросы.