* * *

Пригород Уэст-Палма представлял собой кипящий котел, воздух был словно горячая конфетка-тянучка – плотный, сладковатый и до невозможности липкий. Он окутал тело Джо Энн подобно нагретому паром влажному полотенцу. Это полотенце как бы вымыло ее своей сыростью, вытягивая избыточную влагу из пор. Джо Энн за рулем своего кабриолета полностью отдалась необычным ощущениям. Дело не в том, что у нее не было выбора. Один щелчок тумблера – и верх кабриолета прикрыл бы ее. Прикосновение к другой кнопке – и ледяной воздух из кондиционера сделал бы температуру снова нормальной. Но Джо Энн наслаждалась чувственным теплом собственного тела. Длинная белая плиссированная юбка, сейчас расстегнутая до середины бедра, уже была пропитана потом, а кремовая шелковая блузка от «Тернбулла и Ассера» прилипла к груди и при движении восхитительно возбуждала затвердевшие соски. Джо Энн провела кончиком языка по верхней губе, слизывая солоноватые капельки пота. Да, здорово. Прямо турецкие бани. Она, должно быть, теряет вес. Именно так. Это именно то, что она делает. Странствует и теряет. Какая длинная дорога. Ярмарка в хоуб-сандском «Гарден клаб» представлялась уже отстоящей на миллион миль.

Теперь она собиралась стереть все воспоминания о ярмарке, прибегнув при этом к самому восхитительному и самому опасному способу из всех возможных. Джо Энн вслух рассмеялась. Она больше никогда не допустит отклонения, никогда не изменит своим привычкам. Сцена с Кристи и этим блондином с яростными глазами была худшим из того, что с ней когда-либо случилось. Она никогда не понимала свою дочь, но наложить на себя руки из-за того, что застала свою мать в интересной позе с кем-то несколько моложе ее, – это уж точно слишком. И все же следовало изо всех сил благодарить Бога. Во-первых, она не только выжила, но и вроде бы вполне оправилась. Во-вторых, она никому ничего не сказала. Ну это, по крайней мере, можно было предвидеть. По сравнению с Кристи добрая дитя Красная Шапочка могла показаться кровожадным Серым Волков. В любом случае, это существенно облегчило положение. Бобби Стэнсфилд вряд ли способен понять потребности женщины и необходимость их удовлетворения.

Снова и снова Джо Энн пыталась понять, какие же причины толкнули дочь на роковой поступок, несмотря на то, что разбираться в мыслях других людей было явно не ее коньком. Кристи была немногословна и в клинике, и позже дома. Она попыталась изобразить попытку самоубийства как «страшную ошибку», чрезмерную реакцию на увиденное. Она готова была все простить и даже пообещала не создавать сложностей для Джо Энн. «Не беспокойся, мама. Я не скажу отцу. Но, пожалуйста, пожалуйста, пообещай мне, что больше никогда не будешь изменять ему». Слова недорого стоят. Джо Энн пообещала. «Клянусь, дорогая. Клянусь тебе моей жизнью».

А можно ли эту небольшую вылазку рассматривать как супружескую неверность?

Дикость места требовала принятия мер предосторожности. Джо Энн спрятала в багажник все, что могло раскрыть ее имя. Платиновую кредитную карточку «Америкэн Экспресс», карточку «Клуба юно», выпущенную «Чейз Манхэттен», чековые книжки, водительские права. Шантаж сейчас будет ей совсем уж некстати. Она припрятала также драгоценности; инкрустированный бриллиантовый браслет от Ван Клифа, брошку в виде подковы, приносящей счастье, с бриллиантом и рубином, бриллиантовые сережки-капельки.

Она посмотрелась в зеркало заднего вида. Черт! Почти забыла. Два украшенных бриллиантами гребня из Слоновой кости от Картье. Они стали бы сигналом опасности для большинства обитателей этой части Южного Дикси. Она нетерпеливо вынула их из прически и засунула без особых церемоний в бардачок, распустив волосы свободно по плечами – словно символ освобождения от оков, погружения в забытье.

Джо Энн абсолютно не представляла, как и где она может получить желаемое, но она точно знала, чего хочет. Ей хотелось самого что ни есть низменного. Какую-нибудь грязную черную девку с задворок. Кого-то совсем неотесанного, не умеющего себя вести, без стыда, чтобы не было ничего, кроме готового ко всему тела.

Эта мысль распаляла ее. Тропинки памяти были теперь почти непроходимы из-за скрывавших их зарослей, но замысел задевал чувственные струны души. Джо Энн, которая раньше торговала этим, теперь впервые в жизни собирается стать покупательницей. Да, действительно прекрасная идея. Торговаться на какой-нибудь темной стоянке из-за цены на тело девушки. А потом, когда она отдаст деньги, испытать будоражащий всплеск чувств от сознания, что на какое-то время это тело перешло в ее собственность, и она вольна поступать с ним так, как ей заблагорассудится.

Она смутно представляла, куда направляется. Бар «Порт о'колл» выглядел вполне подходящим местом. Несколько раз «роллс-ройс» уже проносил ее мимо этого места по дороге через Норт-Дикси на приемы в Хоуб-Саунд, и она замечала рядом с ним стайку длинноногих чернокожих шлюх, разгуливавших по тротуару, дышавших жарким и влажным воздухом раннего вечера и зазывавших спешащих мимо потенциальных клиентов. Несколько рановато, но чем раньше возьмешься за дело, тем лучше его сделаешь, не правда ли?

Краска на вывеске бара знавала лучшие времена, да, очевидно, и сам бар тоже. Джо Энн проехала мимо, отметив, что дверь открыта, а внутри горит зеленоватый свет и какой-то силуэт склонился над игральным автоматом. Она глубоко втянула в себя воздух. Господи, да как у нее хватит смелости войти в подобное место, не говоря уже о том, чтобы провернуть там сделку?

Не обращая внимания на гудки двух разгневанных мотоциклистов, она развернулась и направилась назад, навстречу опасности, словно бабочка, летящая на огонь. Навстречу опасности и в надежде на безумное наслаждение.

Она резко крутанула руль и умело парковала свой большой «мерседес» на поросшей травой стоянке. Они бросились ей в глаза сразу же. Их было трое. Они болтали, прислонившись к стене с облупившейся краской. Одежда сказала о них почти все, ленивые, блуждающие глаза договорили остальное. Две, те что справа, уже перешли самую последнюю черту – грязные, заезженные клячи, потрепанные и истоптанные «веселой» жизнью.

Ленивые мозги, обвисшие задницы, потухшие глаза и линялые джинсы.

Зато третья девушка – это было что-то. Джо Энн разглядела все в тот же миг, как остановилась. Совсем юная. Пятнадцать лет. Может, чуть постарше. Все было на виду и вызывало восхищение своей упругостью. Подтянутый зад венчал длинные угловатые ноги, а грудь, словно насмехаясь над гравитацией, составляла острый угол с худеньким торсом, она была словно живым приговором вислым формам ее старших товарок. Лицо было живым – дерзким и подвижным, в больших карих глазах совсем не чувствовалось пресыщенности, – оно говорило о готовности к приключениям, которые обещала жизнь вблизи бара «Порт о'колл». Волосы девушка безжалостно выпрямила и зачесала назад, чтобы выглядеть лет на двадцать, но тело и все повадки выдавали ее. На ней была юбка, больше смахивающая на широкий пояс, никакие чулки не скрывали гладкой шоколадной кожи ног, обутых в белые, по щиколотку, сапожки, на длинном ремне через плечо висела черная пластиковая сумка. Поперек ее футболки было изображено слово «ВСЕ», колеблемое высоко вздымающейся грудью. Когда она небрежно повернулась, чтобы посмотреть, кто подъехал на шикарном кабриолете, Джо Энн увидела на спине надпись «Что угодно» (anything – все, что угодно). Джо Энн громко рассмеялась.

Вспышка любопытства в глазах при появлении дорогой машины не совсем погасла, когда они засекли водителя. Если, однако, судить по потухшим взорам двух других девиц, то у них появление Джо Энн. вызвало примерно такой же интерес, какой вызывает труп выловленного из Гудзона утопленника у нью-йоркского полицейского.

Джо Энн была в полутора метрах от троицы. Ей даже не нужно было выходить из машины.

– Привет, – сказала она.

Старые шлюхи даже не моргнули… и не ответили. Последовав примеру «старших», «первокурсница» тоже не откликнулась. Но взгляд ее сказал о многом.

– Скажите, не могли бы вы мне помочь? Джо Энн не была обескуражена. Картина была ей знакома. И она обещала многое.

– И как же мы можем чем-нибудь помочь такой богатой белой дамочке, как вы, милая? Что-нибудь потеряли?

Это подала голос стоявшая справа туша в парике, продемонстрировав гнилые зубы и наверняка столь же гнилой запах изо рта. «Первокурсница» продолжала смотреть, ее полные губы приняли несколько озадаченное выражение, большой палец она беспечно засунула за свой пояс-юбку.

– Ну, я думала, вы сумеете мне помочь потратить немного денег.

Джо Энн постаралась, чтобы ее голос звучал завлекающе. Это оказалось нетрудно. Ладони ее уже были влажными. Остальные части тела тоже быстро приходили в соответствующее состояние.

В двух парах глаз уже забрезжили первые признаки понимания. В юных глазах было удивление.

Вступившие в разговор засмеялись, и смех этот не был приятным. Очевидно, именно таким он и был задуман.

– Не в том месте ищете «цыпочек», милая. И даже не в том штате. Вам уж лучше отправиться в Нью-Йорк, или Лос-Анджелес, или в какую-нибудь из этих грязных дыр, где занимаются всякими такими пакостями.

Джо Энн неотрывно и настойчиво смотрела на ту, которую желала, не обращая внимания на отповедь старой помойки. Наконец до девушки все дошло, и радость быстро вытеснила удивление с ее юного лица.

– Мне надо потратить три сотни долларов, – поспешила объяснить Джо Энн, пока противная сторона не успела уйти в глухую защиту.

Так, удачно. Теперь она завладела их вниманием. Как она и думала, три сотни намного, намного превышали прейскуранты этого рынка, и деньги оказались доходчивее слов.

Выступавшая в роли спикера представительница троицы явно дрогнула. Когда она вновь заговорила, в голосе ее звучали досада и разочарование. В этой глухой местности не стоит устраивать лесбийских игрищ, если хочешь сохранить здоровье. Мужики, которые за тобой присматривают, не понимают таких вещей. Так можно и без зубов остаться. Но три сотни долларов? Боже, этой «курочке», должно быть, сильно приспичило.