— Райра сказала «нет».

— Да приготовь ты ей этот чертов поднос, — сердито бросила Лайла и, обойдя Лукрецию, вышла из кухни.


— Вы уверены, что она все поняла?

— Абсолютно, — ответила трубка голосом доктора Арно. — Я объяснил мисс фон Элсинхауэр, что Адам значительно продвинулся на пути к выздоровлению за то время, что вы с ним работаете. Я сказал, что если все будет идти, как прежде, то он выздоровеет или почти выздоровеет уже в ближайшие недели, но крайне необходимо, чтобы ваш курс не прерывался, а у пациента сохранялся оптимистический настрой.

Впервые с того момента, как Лайла открыла дверь этой сногсшибательной красотке Лукреции, внутреннее напряжение слегка отпустило ее.

— Спасибо, Бо. Мне предстоит выиграть с пустыми картами.

— Готов поспорить, что вы выиграете любую игру, в которую ввяжетесь, Лайла, — ответил доктор, довольно хмыкнув. — Звоните, если возникнут какие-либо проблемы. Но, думаю, кризис мы преодолели.

— Еще раз спасибо за поддержку.

Закончив разговор, она с радостью выбежала из своей комнаты и помчалась к Адаму. Однако при виде идиллической картинки она просто остолбенела.

Лукреция сидела на краю кровати. Она поменяла наряд и сейчас была в легких парусиновых брюках. Но в прическе тем не менее волосок лежал к волоску, и вид у нее был вовсе не домашний.

Лукреция держала руку Адама в своих ладонях. Он смеялся, подняв к ней глаза. Лайлу внезапно пронзила острая боль — как он привлекателен, когда вот так улыбается! И как же ей не хватает его! Последние два дня они почти не виделись. А если и виделись, то постоянно воевали.

Ее как громом поразило при мысли от том, что она с удовольствием выцарапала бы глаза этой Лукреции фон Элсинхауэр не только за то, что она вмешивается в лечение.

Лайла ревновала. К Лукреции. О дьявол, да ведь она влюбилась!

8

Заметив в дверном проеме Лайлу, Лукреция наклонилась и мягко поцеловала Адама в губы.

— Увидимся позже, дорогой.

Лайла недобрым взглядом проводила Лукрецию и, повернувшись к Адаму, заметила, что он тоже не может оторваться от пустого проема, через который только что выскользнула Лукреция. Снедаемый тоскою, он даже не пытался скрыть этого.

— Что, хочешь послать сигнал бедствия? — сварливо спросила Лайла.

— Что ты имеешь в виду?

— Разве не ты послал за ней, чтобы она спасла тебя от моего назойливого присутствия?

Отказавшись от ее помощи, Адам самостоятельно перебрался с кровати в кресло.

— Я не позволяю кому-либо, особенно женщинам, вызволять меня из сложных ситуаций. Приезд Лукреции — совершенная неожиданность для меня.

— И часто она является вот так, без приглашения, как снег на голову?

— Она самостоятельная женщина и делает что захочет. — Он поднял на Лайлу глаза и многозначительно добавил: — И знает, что здесь для нее всегда открыты двери.

— Поосторожней насчет открытых дверей, Кэйвано. Как-нибудь здорово оконфузишься.

— Это как?

— Явившись нежданно-негаданно, застанет тебя в постели с другой, дурачок.

— Ну, — проворчал он, водружаясь на покрытый матом столик, — на сей раз об этом и речи не могло быть, не так ли?

Лайла подняла его ноги и уложила на столик.

— Совршенно верно.

— Чем же тогда вызвана твоя досада?

— Разве я раздосадована?

— Именно.

— Мне абсолютно все равно, гарем у тебя или нет, чтобы тебя нежили и обнимали. Просто на время занятий избавляйся от всех любовниц.

— Одна любовница — еще не гарем.

— Одна или пятьдесят, но во время наших занятий ты должен чертовски упираться, чтобы мы могли покончить с этим. Как только ты начнешь ходить, я вытряхнусь отсюда в два счета. Пока же, если эта Белоснежка не будет путаться у меня под ногами, мы прекрасно поладим.

— Белоснежка?

— Не важно.

— А я кто, принц?

— Дурачок.

— Теперь ясно, кто ты. Ты просто зануда.

— Твои мышцы и суставы совершенно затвердели, — в сердцах выпалила Лайла.

— Ой, прекрати.

— Ни слова о боли, Кэйвано. Сам во всем виноват. Сам все это сотворил, валяясь в постели и сачкуя целых два дня. А сейчас мы должны восстановить то, чего достигли прежде, чем ты решил заделаться бездельником.

Потом разговоры пришлось прекратить. Она не уменьшила количество упражнений, хотя после двух дней ничегонеделания кое-какие успехи Адама сошли на нет.

— Нажимай сильнее. — Занятия уже подходили к концу, когда Лайла нарушила молчание резким выговором.

Обычно они шутили во время самых болезненных упражнений, грубя друг другу или отпуская сексуальные намеки. Сегодняшняя гнетущая тишина действовала ей на нервы. Обоим хотелось восстановить дух товарищества, который так устраивал их до того поцелуя, несвоевременного приезда Лукреции, а также ее собственного открытия, что в ее отношении к Адаму кроется нечто большее, чем просто профессиональный интерес.

— Я сказала, жми сильнее!

— А я что делаю, черт побери! — Он прямо-таки оскалился, лицо покрылось потом.

— Сильнее!

— Не могу.

— Можешь. Давай.

Он сделал еще одну попытку.

— Вот теперь лучше. Хорошо. Еще сильнее, Адам. Сильнее.

— Когда женщина просит меня толкать сильнее и выше, я предаюсь более приятным упражнениям.

Их глаза словно притянуло магнитом. У нее перехватило дыхание, и она задышала так же часто и тяжело, как и он. Лайла ослабила сопротивление и опустила его ногу на стол.

— Да, это занятие явно не из приятных. Прости, что не могу предложить ничего лучшего.

Он выдержал ее взгляд, потом отрешенно пожал плечами:

— Ты же не виновата, что я попал в эту расщелину.

Когда бы он ни заговаривал о несчастном случае, лицо его сразу становилось холодным и виноватым. Лайла знала, что он все еще переживает гибель друзей. В этот момент она безумно жалела его.

— Ты хорошо сегодня поработал и заслуживаешь награды.

— Массаж? — спросил он с надеждой.

— С лосьоном.

— Потрясающе.

— Сними шорты и перевернись на живот.

Адам научился делать это самостоятельно, и, заворачивая в простыню, Лайла похвалила его. Адам, растянувшись и положив голову на сложенные руки, наблюдал за ее действиями.

— Знаешь, ты шокировала Лукрецию.

— Чем?

Она принесла влажное полотенце и принялась протирать ему руки, ноги, спину. Вытерев насухо все тело, смочила руки лосьоном и начала с икр. Прикрыв глаза, он застонал от удовольствия.

— Расслабь все мышцы, — сказала она, гипнотизируя. — Думай о расслаблении. И что сказала обо мне Лукреция? — вернулась она к этой теме будто невзначай, надеясь, что он не заметит острого любопытства.

— Она представляла моего физиотерапевта мускулистой врачихой с грубыми пальцами, коротко подстриженными волосами, в накрахмаленной белой форме, в туфлях на резиновой подошве. Не ожидала увидеть длинные ноги в спортивных шортах, копну белокурых волос и ярко-красные ногти на ногах.

— Если мне позволено высказаться, то скажу, что предпочитаю второе. — Сейчас она перешла к бедрам и ягодицам. Его вздохи становились глубже, чаще, сексуальнее.

— Лайла, ты веришь в перевоплощение?

— Не совсем. А что?

— Просто теперь я понял, кем ты была в прежней жизни.

— Да? Ну и кем же?

— Боюсь, тебе не захочется этого услышать.

Наклонившись, Лайла толкнула его в плечо. Он открыл глаза.

— Мое прежнее существование связано с плотским грехом?

Он перевел взгляд на ее волосы, тяжелой и непокорной копной упавшие ему на плечо.

— Точнее говоря, с грехами плоти.

— Ну тогда я довольна.

— Бесстыдница, — пробурчал Адам со смехом, вновь прикрывая глаза.

Лайле нравилось смотреть, как, закрывая глаза, он опускает длинные ресницы. Собственно говоря, все в лице Адама притягивало ее, и она тайком любовалась безупречным профилем, массажируя ему спину. Она прикладывала как раз столько сил, сколько требовалось, сжимая и расслабляя пальцы. Прикосновение к нему действовало возбуждающе, каждый его мускул таил в себе огромную энергию.

Она настолько увлеклась, что не услышала, как появилась Лукреция, пока за той не захлопнулась дверь. Лайла торопливо накинула простыню на обнаженную спину Адама.

— Вам придется прийти позже, — раздраженно произнесла она. — Мы еще не закончили, у нас расслабляющий массаж.

— Хорошо. — Несмотря на слова Лайлы, Лукреция двинулась к массажному столику. — Я принесла с собой то, что поможет ему расслабиться лучше любого массажа. Мартини, дорогой. Как раз то, что ты любишь.

Адам приподнялся на локтях и протянул руку за стаканом.

— Спасибо. — Он сделал небольшой глоток. — М-м, превосходно.

Они улыбнулись друг другу, а затем выжидающе посмотрели на Лайлу.

Та попыталась сохранить свою позиции и сказала Адаму:

— Тебе потребуется моя помощь, чтобы вернуться в кресло.

— Уверена, что смогу помочь ему и в этом, — вкрадчиво вставила Лукреция.

Лайла вопросительно посмотрела на Адама. Тот с видом знатока потягивал мартини. Ей хотелось выбить стакан из его рук и стереть дурацкую ухмылку с лица.

— Ладно. — Она направилась к двери. — Зайду к тебе перед сном, Адам.

— В этом также нет необходимости, — произнесла Лукреция голосом воспитанницы швейцарского пансиона, таким ненавистным для Лайлы.

— Я буду спать здесь с Адамом и всю ночь буду всецело в его распоряжении. Мы позовем вас, если потребуется. В противном случае увидитесь с Адамом завтра утром на терапевтическом сеансе. Доброй ночи, мисс Мэйсон.

Лайла обожгла гневным взглядом своего пациента и вышла, хлопнув дверью.