Он взял ее за подбородок.

— Черт возьми! Я пока открыл только один эффективный способ заставить тебя замолчать. — И он прижался к ней губами. Через какое-то время они уже стояли над малюткой Милли, слившись в жарком поцелуе.

Оторвавшись наконец от нее, Адам прорычал:

— Мне следовало бы задушить тебя за то, что ты заставила меня пройти через этот ад. Никогда, никогда больше не уходи от меня.

— Ты скучал по мне?

— Нет, черт возьми! Я скучал по той суматохе, по тому шуму и полнейшему хаосу, которые ты создаешь.

— Просто не с кем было бороться.

— Хм. Мне нравится бороться с тобой.

— Правда? Почему?

— Потому что, когда ты свирепеешь, твоя грудь начинает колыхаться. — Просунув руку под малышку, которую она держала на руках, он скользнул к ней под свитер и дотронулся ладонью до приподнятого бугорка. — Этого достаточно, чтобы и мертвого заставить…

— Мы не помешали?

Лайла и Адом разом обернулись. На пороге стояли Рэндольфы. Элизабет в изумлении уставилась на них широко раскрытыми глазами. Тэд с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться. Адам вытащил руку из-под свитера Лайлы, хотя не заметно было, чтобы он очень спешил.

Некоторое время все четверо пребывали в замешательстве, не зная, как сгладить неловкость.

Наконец, Лайла сказала:

— Ну ладно, нечего тут стоять и таращить глаза. Возьмите ребенка, чтобы мы с Адамом могли поехать ко мне и заняться делом.


— Что мне делать с этим твоим влажным ротиком?

Улыбка Лайлы сразу же сделалась озорной.

— У меня есть прекрасная идея.

Он недоверчиво посмотрел на нее.

— Ничего не хочу слышать.

— Нет, хочешь. Ты просто умираешь от желания послушать.

Она прошептала что-то ему на ухо, и он покраснел.

— Ты права, — произнес он севшим голосом. — Это действительно чудная мысль. Мы займемся этим сразу же, как только кое-что уладим. Ну например. Что мне делать с этим влажным ротиком, когда мы не лежим голышом в постели и когда вокруг люди? Важные достойные, богатые люди, патронирующие мои отели.

— И долго мне придется ждать?

— Если ты станешь миссис Адам Кэйвано, то будешь всегда при мне, как приклеенная.

— А я что, буду миссис Кэйвано?

— Конечно, черт возьми! Недельная задержка всегда служит основанием для женитьбы, насколько я знаю.

— Это единственная причина, по которой ты на мне женишься?

— Ты что, думаешь, что я женился бы на тебе только потому, что был бы обязан сделать это? — Как кошка она потерлась об него. Он блаженно застонал. — Хотя, если подумать хорошенько, может быть, и так… — Она скользнула рукой к его чреслам. Он замычал от удовольствия, когда она дотронулась до его страждущего естества. — Ладно, ладно. Я женюсь на тебе в любом случае.

Она коснулась его губ своими.

— А я обещаю всегда вести себя прилично.

— Только не слишком прилично, я надеюсь. Но, пожалуйста, предупреждай заранее, когда захочешь сделать или сказать что-нибудь вопиющее, чтобы я успел спрятаться. И никогда, никогда не веди себя прилично в постели. — Он перевернул ее на спину и обнял.

— Ловко, чемпион, — заметила она, улыбаясь. — Кто тебя этому научил?

— Одна врачиха, с которой я ужасно намучился.

— Насколько я помню, эта врачиха сама с тобой намучилась. Помнишь эти жуткие язвы?

— От пролежней?

— Все уже прошло, слава Богу. — Она дотронулась до его ягодиц.

Они поцеловались. Когда он наконец поднял голову, она заметила тревогу в го глазах и поспешно спросила:

— Что такое? Тебе больно?

Он покачал головой.

— Нет, нет. Совсем не то. — Какое-то мгновение он смотрел куда-то в сторону, прежде чем снова взглянул ей в глаза. — Со мной далеко не все еще ясно, Лайла. Я недавно виделся с Арно. Он заставил меня сделать кучу анализов. Он по-прежнему убежден, что в один прекрасный день я буду как огурчик, но есть вероятность, что у меня навсегда останется заметная хромота и я буду ходить с тростью. — Думаю, если бы это зависело от меня, я мог бы отбросить этот костыль и гоняться за тобой по больничному коридору, пока не поймаю. — Он помедлил. — Но может так случиться, что я не смогу за тобой гоняться вообще. Я просто хочу, чтобы ты знала это.

— Ты выводишь меня из себя, Кэйвано. Если бы всю оставшуюся жизнь ты был бы способен только ползать на животе, я бы все равно любила тебя. Неужели ты еще не понял? Если ты можешь примириться с моим влажным ртом, то самое малое, что я могу, это не замечать твоей трости или хромоты.

Он запустил пальцы ей в волосы и горячо поцеловал.

— Боже, как я люблю тебя!

— Ну, слава тебе Господи. Наконец-то. Я думала, ты так никогда и не скажешь этих слов. Кстати, для протокола. Я никого не подцепила в «Сахарной хижине» тем вечером, в Лаайне.

Целуя ее, он опускался все ниже и ниже к ее груди, губами слегка дотронулся до соска.

— Я знаю.

— Знаешь?

— Хм. Мы уже тогда приближались к этому. Единственным мужчиной, которого ты тогда хотела, был я. — Его проворный язык оставлял влажные следы на ее груди.

Постанывая и изгибаясь, она вздохнула:

— Ты был весьма самоуверен.

— Вовсе нет. — И хотя с его стороны это была жертва, он прекратил свои ласки и посмотрел на нее. — Падать с той горы ничто по сравнению с тем, чтобы влюбиться в тебя, Лайла Мэйсон. Ты же знаешь, Элизабет считает, что меня не согнешь, что я всех повергаю к своим ногам.

Лайла, зачарованная искренностью, которая светилась в его глазах, тупо кивнула.

— Так вот, ты не только затормозила мое падение, ты остановила меня на полном ходу. Не говоря уже о том, как я, обездвиженный, пластом лежал на спине. Ты положила всемогущего Адама Кэйвано на обе лопатки, когда он впервые увидел тебя в этих легкомысленных черных кожаных брючках. С этого момента у меня не осталось шансов. Я сразу же понял это. Поэтому так отчаянно и сопротивлялся.

Лайла даже дух не могла перевести, не то что слово вымолвить.

Он тихо рассмеялся:

— Только не говори, что я лишил тебя дара речи.

Его слова вызвали у нее улыбку.

Она пошутила:

— Вряд ли, Кэйвано. Просто я устала от разговоров. У тебя есть время, пока я сосчитаю до трех, чтобы приступить к тому, о чем мы говорили.

— Или?

Она подмигнула ему.

— Или тебе придется подождать, пока я сосчитаю до четырех.