— Перевернись. Только давай без стонов. У тебя уже все получается.

Он повернулся с помощью рук, слегка напрягая мышцы бедер, которые постепенно восстанавливали работоспособность. Перетащил себя со стола в кресло, а затем с кресла в кровать, практически не прибегая к ее помощи.

— Прекрасно! — одобрила Лайла, когда он наконец коснулся головой подушки. — Какие еще пожелания, пока я не ушла?

— Да хотелось бы еще кое-чего. — И простодушно улыбаясь, он конкретизировал желание.

Несмотря на свою язвительность и грубоватое остроумие, она густо покраснела.

— Этим я не занимаюсь.

— Никогда?

— Во всяком случае, не со своими пациентами.

— Сама же напросилась.

— Я имела в виду подать тебе сок, журнал, пульт управления телевизором.

— В таком случае, спасибо, ничего не нужно.

— Ладно, увидимся позже. — Она заторопилась к двери.

— Что за спешка? Ты куда?

— По магазинам.

— Зачем?

— Мне нужно кое-что купить.

— Что именно?

— Ничего, сугубо личное.

— Например?

— Какая назойливость! Ну, до встречи. Время бежит.

— Ты возьмешь фургончик?

— Нет, свою арендованную машину.

— Возьми фургончик. Я поеду с тобой.

Лайла покачала головой.

— Мне придется сделать несколько остановок. Ты устанешь прежде, чем я вернусь домой.

— Нет, не устану.

— Нет, устанешь. Кроме того, покончив с делами, я собираюсь часа на два задержаться в реабилитационном центре, помочь им.

— А как же я?

— Что ты?

— Как долго тебя не будет?

— Не знаю, Адам, — раздраженно оборвала она. — Какое это имеет значение?

— Сейчас я скажу какое, — надувшись, ответил он. — Я плачу тысячу баксов в день, чтобы ты за мной ухаживала.

— Но за хорошее поведение я имею право на свободное время, не так ли?

— Когда это, интересно, твое поведение было хорошим?

— Я пошла, — певуче проговорила она.

— Не уходи, — крикнул он ей вслед. — А вдруг ты мне понадобишься.

— Но ведь есть Пит. Пока.

— Лайла.

— Что? — Она вновь обернулась и посмотрела на него снисходительным, но несколько нетерпеливым взглядом.

— Не убегай. — Он сменил тактику, оставил свои претензии и мягко подольстил ей: — Пит и вправду здесь, но не сможет же он посидеть и поговорить со мной.

— Мы с тобой разговаривали целое утро. Ума не приложу, что бы тебе еще сказать.

— Поиграем в дурака.

— Мы всегда ссоримся, когда в него играем.

— Тогда в покер.

— Не интересно. Ты всегда выигрываешь.

— В покер на раздевание.

— Не интересно. Я выиграю. Ты уже проигрывался до трусов.

— Тогда разденься до своих, и начнем на равных.

Она бросила на него тяжелый взгляд. Рассмеявшись, он перестал настаивать.

— Ну ладно, если покер на раздевание не подходит, посмотрим фильм по видику.

— Мы их все уже видели. И каждый по два раза.

— Не порнуху.

— Я пас.

— Ты ведь не слишком стыдлива?

— Не то настроение.

— Они приведут тебя в соответствующее настроение, обещаю.

Она нетерпеливо переступила с ноги на ногу.

— Ты знаешь, что я имею в виду. — Он несколько раз куснул нижнюю губу. — Да ладно, Лайла, не наезжай на меня. Мне скучно.

— Но я же не духовник. До свидания, Адам, — твердо сказала она и вышла прежде, чем он успел возразить.

Если бы она задержалась еще немного, ему удалось бы ее уговорить. Последнее время она частенько мешкала, оставаясь в его комнате дольше, чем это было нужно. Уходя, она каждый раз чувствовала, что ей все труднее и труднее это делать.


— Как вода?

— Потрясающая. Хочешь попробовать?

— Нет, не сегодня.

Лайла вылезла из бассейна и взяла пляжное полотенце. Вытираясь, она чувствовала на себе внимательный взгляд Адама. Именно по этой причине она старалась купаться, когда он отдыхал у себя наверху.

Однако в этот вечер он настоял на том, чтобы побыть на свежем воздухе дольше, чем обычно. Взошла луна.


Прохладный вечерний воздух располагал к отдохновению от дневных дел и забот. Выжидать дальше было бесполезно — тут Адам и не думал возвращаться к себе. И Лайла, поддавшись искушению, сбросила с себя верхнюю одежду и нырнула в бассейн.

— Что пишут, что-нибудь интересное? — спросила она, вытирая волосы краешком полотенца.

— В общем, нет. Просто писем очень много. Вряд ли когда-нибудь все прочитаю, не говоря уж о том, чтобы отвечать.

— Тяжек груз любви миллионов, — насмешливо заметила она. — Что это за стопки? — указала она на столик перед ним.

Вся корреспонденция была рассортирована по пачкам.

— Хорошая, плохая и противная, — ответил он, указывая пальцем в каждую.

Сидя в шезлонге, Лайла наклонилась к столику и, покопавшись в кучке «противных» писем, вытащила какой-то конверт. Рассеянный свет фонаря, затерявшегося в цветочной клумбе позади нее, едва позволил разобрать обратный адрес:

— «Тэд и Элизабет Рэндольф», — громко прочитала она.

— Ух ты! Они попали не туда.

— Похоже, твой метод сортировки не без изъянов.

Ничуть не заботясь о том, что письмо адресовано не ей, она пальцем начала вскрывать конверт.

— Да я их и не рассматривал. Я наблюдал за тобой.

Лайла оторвалась от своего занятия и в изумлении уставилась на Адама.

— Почему бы тебе не купаться обнаженной?

— По какому праву ты себе это позволяешь? — спросила она, слегка задохнувшись.

— Вид был бы тот еще!

— Спасибо.

— На здоровье. — С минуту они внимательно изучали друг друга. Наконец Адам отвел взгляд и кивком показал на забытый конверт в ее руке. — Что же пишут Рэндольфы?

Надорвав конверт, Лайла вытащила письмо. Пробежала его глазами, так как после этого завораживающего призывного взгляда ей требовалось время, чтобы прийти в себя и сосредоточиться на письме сестры.

— Они надеются, что тебе уже лучше и я не слишком тебя огорчаю.

Он удовлетворенно хмыкнул.

— Даже не поинтересовалась, как я поживаю. Спасибо, Лиззи, огромное спасибо, — проворчала Лайла. — А еще Миган очень огорчена, что их команда не выиграла на городских соревнованиях в софтбол[1].

— Бедняжка. А как Мэтт?

— Ого-го! Его на целый день заперли в комнате за то, что он учил плохим словам своего друга.

— Он, должно быть, перенял их у своей тети Лайлы.

Она швырнула в голову Адама мокрое полотенце.

— Мы с Мэттом приятели, он просто без ума от меня.

— А как самочувствие Элизабет?

Лайла продолжила чтение.

— Пишет, что чувствует себя великолепно. Основная ее забота — Тэд. «Он ведет себя все более абсурдно по мере приближения моего срока». О Господи, вот послушай. «Он купил новые покрышки для обеих машин на тот случай, если они вдруг лопнут по дороге в больницу». — Она с издевкой сказала: — Парень просто совсем свихнулся из-за этого ребенка.

Адам негромко рассмеялся и задумчиво произнес:

— Должно быть, это приятно.

— Что? — спросила Лайла, вкладывая письмо в конверт.

— Сознавать, что ты дал новую жизнь.

Когда он повернул голову, чтобы встретиться с ней взглядом, в его глазах отражался колышущийся свет фонаря.

— А-а. Да, думаю, это удивительное чувство. Если это твоя заслуга, конечно.

— Да.

С минуту они хранили молчание. Лайла первой нарушила его:

— Кстати, о письмах. Может, помочь? Мне не составит труда изобрести несколько коротких ответов. Что-нибудь вроде «Спасибо за участие, точка. Искренне Ваш, запятая, Адам Кэйвано».

— У меня на службе куча людей, в чьи обязанности входит разбор корреспонденции. Попрошу Пита запаковать ее и отправить в центральную контору.

— Даже личную корреспонденцию? — намекнула Лайла на многочисленные письма Лукреции. Они были прочитаны и отложены в сторону, но, насколько она знала, до сих пор оставались без ответа.

— Вообще-то ими пора заняться. Просто… — Он глубоко вздохнул. — Я чувствую себя совершенно отдаленным от всего этого. Понимаешь? — Адам глянул на нее, ожидая подтверждения.

Она кивнула без особой уверенности, что понимает, к чему он клонит.

— Я пропустил гала-презентацию отеля «Кэйвано» в Цюрихе на прошлой неделе. Обычно я присутствую на таких мероприятиях, просматриваю шоу, вникаю в каждую мелочь, без конца оттачиваю детали, чтобы не сомневаться, что все пройдет как надо. Но… — Он немного помолчал, а потом небрежно махнул рукой: — Я и впрямь думаю, что немного потерял.

— Сейчас у тебя другие заботы. На карту поставлено твое здоровье, это гораздо важнее, чем открытие нового отеля. Этот несчастный случай изменил твой взгляд на многие вещи. Теперь тебя волнует другое.

— Вероятно. А может, я просто устал. С того момента, как не стало отца и я сам бросился в пучину жизни, я все время гонюсь за тем, чтобы делать больше, иметь больше, получать больше.

— «Сверхдостигнуть».

— Да.

Со слов Элизабет Лайла знала его историю. Адам унаследовал от отца небольшую сеть заурядных мотелей; как только завещание вошло в силу, он продал их. На полученные деньги построил первоклассную гостиницу, которая сразу же завоевала популярность. Этот первый отель положил начало целому комплексу из восемнадцати отелей. В какой бы части света они ни находились, отели «Кэйвано» всегда отличались комфортом и безупречным качеством обслуживания.

Конечно, Адам начал отнюдь не на пустом месте, учитывая значительное состояние обоих родителей, но, говоря по правде, миллионером он сделал себя сам.

— Я устал от такой жизни еще до несчастного случая, — признался он Лайле. — Это звучит фальшиво, не так ли?