— Сейчас, я быстро. И пообедаем вместе.

Очень быстро. Только все равно не успел. Она ушла. Сапоги забыл выкинуть.


Поддержка пришла, откуда не ждал, ее подруга Женька стала полезным источником информации. Вот и сегодня с ее помощью и маленьких хитростей удалось затащить на дачу к друзьям. Небольшой пикник. С погодой повезло, было сухо, хоть и морозно, дрова потрескивали, даря тепло. Глинтвейн в кружках, гитара по кругу.

— А скоро у нас будет грандиозное повышение нашего любимого Олежки. Станет он главой управления, задерет нос и забудет нас смертных.

— Это еще не решено.

— Только формальности остались. А ну, за Олега!

— За Олега! — подхватили остальные. Даже Петра, только она опять закрылась, любезная, сдержанная, но не живая. Даже глаза не привычно голубые, а стальные, холодные.

— Это для тебя, Петра. Пою я плохо, играю еще хуже, но душа просит.

— Поет плохо, но от души, — Борька слегка подтолкнул ее плечом, она ответила тем же. Все умолкли, ожидая моего порыва.

— Глаза, словно неба осеннего свод, и нет в этом небе огня, и давит меня это небо и гнет — вот так она любит меня. Прощай. Расстаемся. Пощады не жди! Всё явственней день ото дня, что пусто в груди, что темно впереди — вот так она любит меня. Ах, мне бы уйти на дорогу свою, достоинство молча храня. Но, старый солдат, я стою, как в строю… Вот так она любит меня.

— Окуджава прекрасен, но твое исполнение просто ужасно.

Странно, на мгновение мне показалось, что сделал ей больно.

— Мы ему тоже постоянно говорим, что вокал это не его.

— У него много других талантов, — друзья стали перечислять все его достоинства, словно сваты. Петра сначала пыталась скрыть усмешку. Ее вопрос «почему же до сих пор идеал свободен», заставил друзей опять с жаром описывать меня с лучших сторон, но лучше бы они этого не делали, получался полнейшим идиотом.

За привычными разговорами, старыми байками, обменами колкостями, Петра незаметно для других исчезла.

— Ты куда?

— Мне пора, такси уже приехало. Удачи. Ты заслуживаешь повышения, Олежка.

Она поцеловала меня в щеку.

— Петра, ты опять сбегаешь. Я чем-то обидел тебя?

— Нет. Все повторятся — ты, я и Петербург. Мне надо собрать вещи.


«И никто больше не будет на тебя давить, гнуть и гнета ты больше не почувствуешь. Будь счастлив. А меня ждет Женькина премьера и Сапсан».

Даже и не знаю чего мне хотелось больше — уйти, придушить Женьку, засмеяться на весь зал. Кино закончилось, побежали титры, где-то среди них и фамилия подруги затерялась. — Петра, ну, Петра. Не молчи, ну?

— Просила изменить имя, два года назад просила, за два года нельзя было изменить? — из зала я вышла, мягко говоря, в плохом расположении духа.

— Петра, но имя-то шикарное.

— Ой, а вас назвали в честь героини? — тут же взвизгнуло юное создание рядом.

«Черт!» Ушла еще дальше, тут никого не было.

— Вот из-за этого и просила изменить имя.

Сходила на премьеру называется. Вдох-выдох.

— Петрусь, ну не злись.

— Не злюсь. У меня нет времени на злиться. Через два часа поезд. Обратно в Питер, теперь неизвестно когда вернусь. Рада за тебя, Женька.

Обняла подругу покрепче. Ладно, побуду какое-то время Петроградой. А потом может, и забудут про этот фильм.

До поезда еще есть время. Кафе на Ленинградском вокзале, почти пустое, цены останавливали уезжающих и заставляли искать место демократичней. Чашка горячего шоколада. Да, вот как закончились посиделки четрехлетней давности. Тогда я вернулась из Флориды, уничтоженная длительными отношениями с Георгом, за вином с пиццей делилась своими «приключениями», раздавала подарки, избавлялась от коллекции помад, выкидывая все яркой из своей жизни. Любви не было. Была безумная ревность, испепеляющая, унижающая, было подавление, подчинение, превращение в безвольного исполнителя. Мою самооценку Георг разбил вдребезги, заставив разуверится в себе как в женщине. И я спряталась, забыв о своих мечтах, веря в обещания Алексея, что вот когда-нибудь он сделает то, то запланировал, а мне всего лишь надо ждать. Мне было так удобней, никто не может причинить боль. Потом Женька принесла сценарий, напомнив о боли, я попросила изменить имена. И вот опять столкнулась с прошлым, только теперь оно не способно причинить боль. Будь я тогда на пару лет старше или существуй в другом мире, а не в том, что сама себе создала, боли и не было бы. Но… Сейчас прошлое мне мешало, не позволяя доверять другим.

Я знаю, что хочу. И пора реализовывать свои мечты. Меня ждет Питер. Мелодия телефона заставила ответить на звонок.

— Петра Царева?

— Алексей Негрус?

— Негус, без «р».

— Простите, но на вашем сайте с «р».

— Да? Надо посмотреть. Петра, к сожалению, я не смогу встретить с вами завтра, возникли срочные дела. Если возможно, перенесем наше собеседование на послезавтра. Гостиницу и билеты оплачу.

— Все возможно, Алексей. У меня в Питере квартира, погуляю по городу, давно с ним не виделась. Тогда до послезавтра.

— До встречи, Петра.

— До встречи, Алексей.

Что ж посмотрим, что этот Алексей сможет мне предложить. А пока стоит найти свой поезд, вагон.

— Петра!

Меньше всего ожидала увидеть его.

— Думала, отпущу не проводив.

Забрал мой чемоданчик.

— Твоё любимое.

Фисташковое мороженое.

— Спасибо. Только холодно для него.

— Так я со злым умыслом. Заболеешь, тебя не возьмут на работ. И ты вернёшься ко мне.

— К тебе?

— В Москву.

— А если твой план не сработает?

— У меня есть запасной.

Все повторяется — он, я и Питер. Провожающих попросили покинуть вагоны. План не сработал, мороженое моему горлу не повредило. На работу меня взяли.


И зачем я только приняла предложение Негуса. Уже который вечер рыдала от собственной никчемности. В подчинение мужчины, которым уже за сорок, которые лучше меня все знают, умеют и слушать малышню не собираются. Кто бы спорил, только … Каждый из них знал как лучше и только его вариант был верен, только его документы правдивы, только он знает что проверять и как, только он прав … и таких правых десять штук. И как результат анархия в отдельно взятом управлении. А мне надо привести все пусть и к безобразию, но единообразию. Основной принцип — сначала разберись как и что работает, а потом уже оптимизируй, руби, ломай, уничтожай. Реакция ожидаемая — от снисхождения до пренебрежения. Все меньше верила, что продержусь этот этап сбора информации. Взять лучшее, отбросить ненужное, убрать мешающее и заставить всех работать так, как нужно мне. Программа минимум. Только до ее реализации надо столько стен пробить. Вот и сегодня от очередных стен все саднило, хотелось все бросить и не пытаться обуздать хаос. Знакомая хандра выбралась и опять завладела мной. Стало себя жаль. Опять всхлипнула от безнадеги. Телефон раззвонился, не буду отвечать. Но кто-то упорно названивал.

— Да?

— Петра, привет, как Питер?

— Замечательно.

— А ты?

— И я.

— По голосу не скажешь.

— И чем тебя мой голос не устроил?

— Словно плакала. А ты не можешь плакать.

— Это еще почему?

— Потому. Что стряслось?

— Ничего. Просто устала. Воюю с мужчинами.

— И конечно побеждаешь?

— Ага, только почему-то они чаще.

— Это временно, ты их всех на лопатки положишь.

— Положишь тут. Их много, а я одна.

— Ничего, я в тебя верю.

— Знаешь как они меня обзывают?

— И как?

— Петробус.

— Какой же ты Петробус, ты Петротубус!

— Да ты! … Сам ты… тубус! И не звони мне больше!

Сама не поняла, почему разозлилась, прям вспыхнула от возмущения. Даже телефон об стол шандарахнула до паутинки на стекле. Но хандра ушла. По привычке составила план, как буду действовать. Пока стадия первая не закончилась, но немного осталось до второй — разработка, а уж потом внедрение.

Олег больше не звонил, только слал комиксы «Петра и тубус спасают мир». Вот девушка в спецовке расправляется с нерадивыми подрядчиками и спасает мир от некачественных домов, вот ее легендарный тубус заменяет одну из колонн и тем самым спасает мир от обрушения театра на головы поклонникам оперы. За месяц набралось прилично зарисовок, сшила в книжку… На письма не отвечала. Он в Москве, я в Питере, у каждого должна быть своя жизнь. Непривычно для моих мужчин — я в юбке-карандаш, блузке, на каблуках, при полном макияже, они уже привыкли видеть меня в спецовке, лазающей совместно с ними по объектам. Презентация как мы теперь будем жить. Раз их мало интересовали регламенты по время разработки, то теперь они будут работать по моим правилам. Мужики как обычно пререкались, возмущались и слушать уж точно не собирались. Кто-то подпрыгнул от неожиданности, кто-то выронил из рук гаджет, Негус выматерился. Столешница стола покрылась битой рябью от удара.

— Теперь могу продолжать, — словно и ничего не произошло. Перещелкнула слайд.

поврежденную столешницу с меня удержали, но премия по KPI перекрыла расход, так что я была в плюсе. то теперь мужики слушали внимательно и на присланные на рассмотрение бумаги болты не забивали. А со временем им пришлось еще научиться различать оттенки моих помад. Кроваво-красный — будет разбор полетов, матово-бордовый — хана подрядчикам, глянцево-огненный — опять будут нововведения, брусничный будничный ничего особого, скорей всего встреча с заказчиками. Но самым страшным для них стало отсутствие помады, тогда они не знали, что ожидать.

Отправила шарж на совещание Олегу — я с красными губами и куском гладкой арматуры в руках и забившиеся в угол надзорники и прикрывающий их своей мощной спиной Негус. Ответа не было, может и к лучшему, не судьба.