— Он… он выкрикивал во сне мое имя? — У Мери задрожали губы, слезы навернулись на глаза. Хорошо, что она попросила Уолтера все рассказать. Как ей надо было это услышать! — Я этого не знала.

— Всем добрый вечер. Чего ты не знала, Мери? — спросил Кипп, появившись в большой гостиной с надкусанным яблоком в руке. — Ты же не хочешь сказать, что в мире существует что-то, чего бы ты не знала?

Мери обожала Киппа, но временами с радостью послала бы его подальше. Когда он проявлял любопытство.

— Ничего особенного, Кипп. Я не знала, что Уолтеру неизвестно, что ты Араминта Зейн.

Кипп, только что откусивший кусок яблока, чуть было не поперхнулся. Закашлявшись и тяжело дыша, он обиженно сказал:

— Мери, это был наш с тобой секрет. Господи, что, если Джек услышал? Я не переживу этого, Мери, ты знаешь.

Мери бросила взгляд на Уолтера, но тот не спросил: «Кто это — Араминта Зейн и о чем вы вообще говорите, Мери?» Поэтому Мери сказала:

— Разве это не глупо, Уолтер? Как будто Джек найдет что-то смешное в том, что Кипп написал роман, просто так, для забавы? Наоборот, я думаю, Джек будет страшно заинтригован, если прочтет твою книгу «Рыцарь любви. Приключения разбойника». У меня есть экземпляр романа, все три тома. Кипп преподнес мне книги в качестве рождественского подарка и надписал их, я могу дать Джеку их почитать.

Кипп взял Мери за руку и поднял с дивана.

— Что ты потребуешь от меня взамен клятвы молчания? Мери улыбнулась и, не обращая внимания на явное неодобрение Алоизиуса, пошутила:

— Прогуляйся со мной по саду, пока нас не позвали обедать, и я тебе отвечу, идет?

Когда они уже переступили порог, Мери оглянулась и увидела, что Алоизиус что-то тихо сказал Уолтеру, а Уолтер удивленно вытаращил глаза и усмехнулся. Возможно, как хозяйке ей не следовало оставлять гостей, но она была уверена, что им есть о чем поговорить в ее отсутствие.

— Итак, — сказал Кипп, как только они вышли в сад, — зачем ты молола эту чепуху, Мери? Ты вроде бы никогда не была вредной, поэтому предполагаю, что тебе нужно от меня нечто такое, на что я не расположен пойти. Я прав?

Мери уже почти оправилась от радостного шока: ведь она услышала, что измученный работой Джек выкрикивал во сне ее имя, — и улыбнулась своему закадычному другу.

— Как же хорошо ты меня знаешь. Прошлой ночью Рыцарь Ночи не выходил на дорогу, Кипп, — заявила она без обиняков. — Я это знаю, потому что утром посылала в деревню человека за новостями.

— Да что ты говоришь! — Кипп состроил гримасу.

— Кипп, ты можешь быть серьезным? Джек был всю ночь дома. Я не спала полночи и смотрела из окна на конюшни. Новоявленный разбойник не Джек.

— Ты и вправду веришь в то, что Джек играет в разбойника?

— Это ты так думал, Кипп, помнишь? А Джек как раз объяснил нам, как это опасно, если кто-нибудь вспомнил бы тот день, когда Рыцарь Ночи выехал на дорогу в последний раз, и сопоставил бы это с новым его появлением как раз тогда, когда Джек вернулся в Колтрейн-Хаус. Но если это не ты, хотя ты и любишь повеселиться, и не Джек, значит, кто-то очень сильно старается, чтобы Джек попал в беду. Ты уже вычислил этого человека, Кипп, не правда ли?

Кипп усадил ее рядом с собой на каменную скамью.

— И тебя это пугает, Мери. Потому что это было бы плохо для Джека, для всех нас. А особенно для тебя. Я знаю, что ты боготворила его с самого детства.

Мери отвернулась и устремила взгляд в сад.

— Мне кажется, Кипп, что в последнее время мы с тобой при встрече не говорим ни о чем серьезном, а только о всякой чепухе. Почему ты все время задаешь мне один и тот же вопрос?

Она почувствовала, как большая рука Киппа сжала ее ладонь, и непрошеные слезы навернулись на глаза.

— Потому что мне надо это знать, дорогая моя.

Как же ей хотелось относиться к Киппу не только как к хорошему другу! Но он был только другом, как ни печально, она не могла относиться к нему иначе. Всю свою жизнь она бредила Джеком. Никогда не было никого другого. Никого другого она и не хотела.

— Прости, Кипп, мне очень жаль, — прошептала она. — Правда.

Он слегка похлопал ее по руке, прежде чем отпустить, и, поднявшись, сказал, пожалуй, слишком весело:

— Ну что ж. Окончательно и бесповоротно. Я и сам догадывался, но ты же меня знаешь — я неисправимый мечтатель. Так что ты хочешь, что бы я сделал?

— Ты все же готов мне помочь? — Мери встала и обняла Киппа. — Ах, Кипп, я правда люблю тебя. Ты самый лучший друг, какого только можно пожелать.

— Спасибо, дорогая моя. Если ты когда-нибудь повторишь эти две фразы в том же порядке, мне останется только утопиться. — Он высвободился из ее рук. — Погоди, дай угадаю. Ты хочешь, чтобы я проводил ночи напролет на большой дороге, где, возможно, меня подстерегает смерть или простуда, в ожидании преступника, который выдает себя за нашего дорогого Джека, а потом притащил бы негодяя в полицию. Угадал?

— Точнее не скажешь. — Мери взяла Киппа за руку, и они пошли обратно к дому. — Но туда ты пойдешь не один, а вместе со мной. Если Джек ничего не собирается делать для собственного спасения, это сделаем мы.

— А потом он меня убьет за то, что я не уберег тебя от опасности. Нет, дорогая моя, как хочешь, я не могу тебе это позволить.

— Ну Кипп, — пыталась подольститься Мери, — ты знаешь, что я не кисейная барышня и езжу верхом не хуже тебя. И стреляю не хуже, если придется. По-моему, мы должны выехать около десяти вечера. Все, что ты должен будешь сделать, — это привести для меня лошадь и ждать меня в том конце сада…

Джек подождал, пока Кипп и Мери свернули на дорожку к дому. Потом вышел из тени деревьев и взглянул на темнеющее небо.

— Он сдастся еще до того, как они переступят порог дома, — заявил он, обращаясь к едва проглядывавшим звездам. — Он всегда выполняет все ее прихоти. И чем более несуразен и глуп ее план, тем больше шансов, что он согласится в нем участвовать.

Досчитав до десяти, направился к дому. Он был уверен, что Мери постарается как можно скорее закончить обед и, не дожидаясь чая, удалится под тем предлогом, что она устала и ей хочется пораньше лечь спать.

— Мы пойдем с ними, — сказал Клэнси. Он сидел на ветке большого дерева.

— Тоже будем охотиться на разбойника? — спросил Клуни. Он вылез из розового куста и вышел на дорожку. — Ну уж нет. Мне вовсе не улыбается трястись в седле всю ночь. Не в том мы уже возрасте.

— Ерунда! Мы сейчас здоровее, чем были тридцать лет назад. — Клэнси спланировал на землю и встал перед другом подбоченясь. — Я думаю надеть зеленую двойку, а ты? Мы должны быть готовы к десяти часам, чтобы встретить их в том конце сада. Выше голову, друг!

Не подозревая о планах Клэнси и Клуни, Джек вошел в большую гостиную и всем поклонился. В тот же момент Максвелл провозгласил, что обед подан. Взяв под руку Мери, прежде чем Кипп успел встать, Джек повел ее в столовую, восторгаясь ее платьем и прической, а также умением держаться как истинная леди.

— Какая разительная перемена, Мери! — говорил он, с удовольствием наблюдая, как горячая краска заливает ее щеки. — Раз мы решили быть откровенными друг с другом, признаюсь, было время, когда я отчаялся, что ты вообще повзрослеешь. Но теперь я вижу, что ты взрослая, и очень этим доволен. Ты хотела, чтобы я относился к тебе как к взрослой, Мери. Сегодня как раз подходящий вечер. Мы сможем поговорить после обеда, как ты думаешь?

— Спасибо тебе, Джек. — Она произнесла каждое слово будто сквозь зубы, чем снова порадовала — внутренне — Джека. Мери поняла, что он поставил ее перед выбором, хотя и не могла знать, что он сделал это намеренно. — Как тебе известно, я живу лишь для того, чтобы ты мной гордился. Но сегодня был такой длинный день — пришлось решать множество проблем, — и я очень устала. Ты не против, если мы отложим наш разговор на завтра?

С этой минуты пошло так, как Джек и предполагал. Мери подготовила почву, рассказывая о том, сколько сегодня было забот и хлопот. Несколько раз она зевнула в кулачок, закрывала глаза и вздыхала. Наконец заявила:

— Я так устала. Наверное, наступает старость. Джек спрятал улыбку, прикрыв рот рукой, и вспомнил строчку из Шекспира, которой его научил Клэнси: «Неплохо сказано, но вы сгустили краски».

— Как все вкусно! — сказал он, когда обед был закончен. — Я соскучился по простой английской кухне. И знаете, мне уже несколько дней ужасно хочется сыграть в шахматы. Мери, ты ведь не забыла, чему я тебя учил? Может, сыграем с тобой партию, а Уолтер выберет, с кем ему играть — с Киппом или Алоизиусом?

— Хотя я очень люблю играть в шахматы, — сказал Алоизиус, — наблюдать за играющими я люблю еще больше. Но сегодняшний вечер — исключение. Мне пришлось целый день работать вместе с достопочтенным мистером Поппо, и, честно говоря, я мечтаю поскорее добраться до постели. Так что вам придется обойтись без меня.

— И без меня, — поддержал Алоизиуса Уолтер, вставая из-за стола. — Я весь день изучал бухгалтерские книги, и у меня страшно устали глаза. Поэтому прошу меня извинить, лорд Уиллоуби, не возражаете, если мы сыграем как-нибудь в другой раз?

— Конечно, конечно, — с готовностью, чуть поспешной, откликнулся Кипп. — Если честно, я и сам утомился: провел весь день с моим поверенным. Подписывал какие-то бумаги, притворяясь, будто знаю, что подписываю. К десяти часам я буду уже крепко спать. — Он нарочито громко зевнул и даже почесал себе живот, как старик, мечтающий о том, чтобы соснуть.

— Неужели? — Джек снова посмотрел на Мери, когда Уолтер и Алоизиус вместе покинули столовую. Оба выглядели как парочка котов с перышками канарейки, торчащими изо рта. Неужели все обитатели Колтрейна собираются сегодня ночью охотиться на Рыцаря Ночи? — Что ж, дорогая, после того как мы избавились от перетрудившегося Киппа, прежде чем он упал лицом в тарелку, нас осталось только двое.

— Нас было бы двое, — согласилась Мери, — если бы я хотела играть в шахматы, а я не хочу. Я ломала голову целый день, вырабатывая стратегию, при которой маляры не мешали бы плотникам, решая, надо ли сначала чинить стены или полы и тому подобное. А потом мне пришлось выдержать скандал с Джонсом: этот дурак передвинул плиту миссис Максвелл, не думая о том, что мы будем есть, пока плита стоит посередине кухни. Так что мой мозг уже ни на что не способен и я собираюсь лечь спать, хотя еще нет и десяти.