— Кларет? — спросил он, открывая графин и оглянувшись через плечо на Шерлока. При этом он заметил, как тот украдкой вытирает потный лоб большим носовым платком. Интересно.

— Мери сказала мне, что вы до сих пор ведете бухгалтерские книги поместья в качестве дружеской услуги, — сказал Джек, протягивая Шерлоку стакан и садясь на свое место. — Я хочу поблагодарить вас за это, Шерлок, и за то, что вы заботились о Мери, пока она не стала на ноги. А Мери решительная особа, не так ли? По пути сюда я проехал мимо деревень и полей, и, должен сказать, на меня произвело большое впечатление отличное состояние поместья. Состоянием самого дома я не так доволен.

— Я делал все, что мог, Джон, из любви к тебе и Мередит. Я же был как бы частью Колтрейн-Хауса с юности. — Он откинулся на спинку и положил ногу на ногу. — Тебе двадцать девять лет, Джон? А я живу здесь с того времени, как ты родился. Не мог же я бросить тебя и Мери.

— Я ценю вашу преданность, Шерлок, — с вежливой улыбкой отозвался Джек. — Вы остались здесь, отказались от шанса переехать в Лондон, где могли бы вращаться в обществе — возможно, не в самом высшем, но все же… Мери сказала мне, что вы купили дом, чтобы быть поближе к Колтрейн-Хаусу. Я ваш должник, Шерлок. Правда. — Он снова встал, так что смотрел на сидевшего напротив него человека, сверху вниз. — Но теперь я вернулся домой и возьму на себя управление поместьем. Мой партнер, который приехал вместе со мной из Филадельфии, займется финансами. Это означает, что вам следует как можно скорее принести все бухгалтерские книги, журналы записей, папки с документами. Полагаю, они у вас, в этом столе я нашел лишь гроссбух двадцатилетней давности. Может быть, вы принесете мне все завтра?

Давай же, думал Джек, не переставая улыбаться. Давай! Вздрогни, моргни. Сделай хоть что-нибудь, что тебя выдаст. Ты не надеялся, что снова увидишь меня? А если и предполагал, не ожидал того, что увидел. Ты проглотил мою ложь, будто я еле свожу концы с концами в Филадельфии, что мне стыдно возвращаться в Англию. Давай, Шерлок, моргни!

— Разумеется, Джон. — Шерлок встал. — Я понимаю, ты хочешь видеть бухгалтерские книги, и буду рад передать их тебе, равно как объяснить происхождение некоторых долгов твоего отца. Я все принесу завтра утром. Что касается меня, то я буду отсутствовать несколько дней, поскольку у меня неожиданно возникли дела в Саутуэлле. Я смогу встретиться с твоим партнером в пятницу, если ему это будет удобно. А теперь, когда мы все обсудили, — добро пожаловать домой, Джон. — И Генри Шерлок протянул руку.

На сей раз почти машинально, хоть и против своей воли Джек ответил на рукопожатие.

Глава 15

Мери отшвырнула носком ботинка камешек, а потом заметила, что он идеально подходит для того, чтобы подпрыгивать на воде. Большинство таких камешков валялось на другом берегу, а значит, однажды ей придется перейти на ту сторону и бросать камешки в обратном направлении. Но этот камешек был здесь, и она — здесь. Ничего не оставалось делать, как…

Нет, не совсем так. Дел у нее хватало. Ей надо объехать верхом поместье. Когда Джек предложил сделать это вместе, она отказалась. Не то чтобы она не гордилась поместьем и тем, как хорошо обработаны поля, в каком порядке лес, скотный двор и все остальное. Просто она не могла ехать вместе с Джеком и смотреть, как он утверждается в роли хозяина, отнимая у нее бразды правления у всех на глазах.

Мери нагнулась, подняла камешек и еще два менее подходящих и пошла на берег ручья.

Нет, ей не хотелось ехать с Джеком. Пусть едет один, посмотрит на засеянные поля, поговорит с селянами, осмотрит пилораму, молочную ферму, фруктовые сады. Пусть выслушает то, что скажут о своей хозяйке арендаторы и наемные рабочие. О ней и о том, как она прекрасно со всем справлялась в его отсутствие. Пусть послушает, как она работала бок о бок с ними все эти годы. Пусть расскажут Джеку, что им ни за что бы без нее не выжить. И пусть подавится тем, что услышит!

Она швырнула один камешек, и он подпрыгнул несколько раз по воде, а потом пошел ко дну… как камень.

Она посмотрела на расходящиеся по воде круги и чертыхнулась.

Клуни театрально вздохнул:

— Бедняжка. «Зимою, летом, осенью, весной сменяй улыбкой слезы, плачем — смех…»

— Может, заткнешься, — буркнул Клэнси, ткнув в бок своего друга-призрака. Они сидели на большом плоском камне на самой середине ручья, наблюдая за Мери. — Просто у девочки плохое настроение. Это не вина Джека. А что она ждала — все цветы мая в одном букете?

— Просто я не люблю, когда она грустит, — надулся Клуни. Прямо-таки удивительно, каким острым может быть локоть у призрака. — Взгляни на нее, Клэнси. Я так хорошо ее знаю. У моего ангела голова сегодня полна забот.

Действительно, Мери как раз решила подсчитать все свои печали и заботы. Сам дом, конечно, разрушается, но все поля засеяны и засажены, каждая корова хорошо откормлена и дает много молока, каждое плодовое дерево обрезано. Все домики покрыты дранкой, все дорожные указатели отремонтированы. Поместье в хорошем состоянии и приносило бы большой доход, если бы не долги.

Сколько же долгов оставил Август! Долги чести — как будто проигрыш в карты можно назвать честным — были оплачены в первую очередь, потому что Генри клялся ей, что так поступают джентльмены. Счета торговцев, заработная плата, необходимый ремонт и многое другое — все требовало денег.

Она бросила еще один камешек — самый лучший из трех — и смотрела, как он несколько раз подпрыгнул по поверхности воды и благополучно приземлился на другом берегу. Мери улыбнулась и своему успеху, и тому, что ей удалось оплатить так много счетов.

Это она их оплатила — не Джек, потому что работала день и ночь. В роли жены отсутствующего хозяина она разрешала каждую выплату, соглашалась со всеми отчетами о расходах, которые ей представлял Генри. Она работала не покладая рук, иногда не спала вовсе, особенно в дни уборки урожая, но оплатила массу счетов.

Мери держала в руке последний камешек. Большим пальцем она задумчиво терла его гладкую поверхность. Многое уже осталось позади, думала она, но худшее еще впереди.

По счетам-то она расплатилась, но оставался главный — закладная на Колтрейн-Хаус, а также кредиты частных лиц. Август копил долги, словно заядлый коллекционер. Никакая экономия не была в состоянии хотя бы ненамного уменьшить долги по кредитам и закладной. Необходимо было платить проценты, объяснял ей Генри, — и весь труд шел насмарку: долги Августа странным образом не кончались.

С одной стороны, Мери радовалась возвращению Джека: он сможет решить все проблемы. У него достаточно денег, чтобы расплатиться по этим последним долгам, прежде чем кредиторы явятся в Линкольншир и на законных основаниях отнимут у них Колтрейн-Хаус.

С другой стороны, она ненавидела Джека. Ненавидела и за то, что он уехал, и за то, что так долго отсутствовал. И за то, что, вернувшись, ведет себя с ней, будто она все еще ребенок — диктует, что должна делать, даже как должна себя вести, и все время старается поставить ее на место.

Да, она его ненавидела. И любила. Ненавидела потому, что любила, всегда будет любить. Если бы только он вернулся раньше! Если бы сказал, что скучал по ней всем сердцем, что не может быть счастлив без нее, что она не просто часть его жизни, а вся его жизнь — прошлая, настоящая и будущая. Его жена.

— Его жена? — с горечью в голосе громко сказала она. — Ха! Не дождется!

Она подняла камешек и швырнула его в ручей. Камешек плюхнулся в воду и тут же пошел ко дну.

— Тебе больше подошла бы удочка с леской, Мери, любовь моя. А если ты намерена глушить рыбу, надо лучше целиться. Да и камень брать побольше.

— Кипп! — Мери быстро обернулась и чуть в спешке не упала в воду. Она подбежала к другу и повисла у него на шее.

— О Кипп! Ты приехал! Ты вернулся домой!

— И меня чуть не задушили. — Кипп разомкнул руки Мери и, поцеловав ее в лоб, стал осторожно опускать, пока ее ноги не коснулись земли.

— Ну и как поживает моя маленькая голубка? — спросил Кипп, заглядывая ей в лицо. — Все еще чувствует себя в безопасности в своей голубятне, хотя лиса вернулась домой? Может, я ошибаюсь, но перышки, кажется, слегка растрепались.

Мери состроила гримасу, а потом мотнула головой, что означало: ей абсолютно все равно, что он скажет.

— Если ты имеешь в виду, что Джек здесь, то да, он приехал. Ведь ты виделся с ним в Лондоне, да? Я уверена, что виделся. Все, кроме меня, знали. А я, мой друг, все еще в полной безопасности. — Она оттолкнула Киппа и нагнулась, чтобы поднять еще камешек — он не годился для того, чтобы подпрыгивать на воде, но ей было необходимо занять чем-то руки. — Джек нисколько меня не обеспокоил. Нисколечко.

— Значит, ты его убила? Молодец. Мери не глядя бросила камень в воду.

— Нет, Кипп, я его не убила. — Она села на траву и обняла руками колени. Вздохнув, она добавила: — Но раз уж ты упомянул об этом…

Кипп сел с ней рядом, не боясь испачкать свои элегантные лосины. В этом был весь Кипп — одевался по последней моде, был настоящим щеголем, однако готовым пренебречь последствиями, грозившими одежде.

— Ты можешь сказать мне правду, Мери. Я действительно виделся с Джеком в Лондоне, как ты и предположила. Он был такой гордый и высокомерный, хвастался, как богат, как ловок. О Колтрейн-Хаусе упомянул как-то вскользь, а о тебе спросил так, будто только что вспомнил, что ты вообще существуешь на свете. Ни словом не обмолвился о том, почему не писал нам столько лет, почему так долго не возвращался. Мне пришлось уйти, Мери, иначе мы наверняка сцепились бы и катались по ковру, дубася друг друга, как мальчишки. Но я, сама понимаешь, не мог этого допустить, — добавил он, улыбнувшись. — Я ведь трусливый раб своей репутации.

Мери повернула голову и посмотрела на своего друга.

— Да, Кипп, так обстоят дела. Именно так. — Она знала его всю жизнь, поэтому принимала его потрясающую красоту как нечто само собой разумеющееся, так же как и его умные карие глаза, гладко причесанные светлые волосы и симпатичную ямочку на подбородке. Киппу нравилось прикидываться дурачком, но Мери-то знала, что он был не глуп — гораздо умнее, чем хотел казаться, — и видела, что сейчас он страдает. Страдает из-за того, что его лучший друг стал ему чужим.