Сабрина Джеффрис - Отвергнутый жених

Но негодяй это заслужил. В конце концов, Грифф был не единственным, кому граф причинил зло.

– А что же Джорджина? – язвительно спросил Грифф. – Если ты любил ее, как мог допустить, чтобы моего сына объявили бастардом, и тем самым заставить ее страдать?

Гримаса боли исказила лицо графа.

– Я был молод и глуп. И хотел, чтобы она страдала так же, как я. Она предпочла тебя мне, потому что ты должен был стать графом. У меня было немного перспектив, но до тех пор, пока ты не появился, она собиралась выйти за меня. Ты это знаешь. В день вашей свадьбы она все еще любила меня. Она сама мне об этом сказала.

Грифф взорвался яростью:

– Ты лжешь, старик! – Он вышел на свет, сжав кулаки. – Лжешь! Моя мать никогда тебя не любила!

Граф ошеломленно смотрел на него, затем побледнел как полотно. Он медленно обвел взглядом комнату, словно не понимая, где находится, и дрожащим пальцем указал на Гриффа:

– Т-ты не Леонард! Ты из плоти и крови! Кто ты? Скажи, черт возьми!

– Он сын Леонарда, папа´, – раздался из-за спины Гриффа женский голос. – Он из плоти и крови.

Нет! Она не могла этого слышать, подумал в отчаянии Грифф.

Он медленно повернулся. На пороге стояла Розалинда и смотрела на отца.

О Господи, много ли она слышала из его разговора с графом? Сердце у Гриффа болезненно сжалось.

Розалинда прижимала к груди железную шкатулку. Очевидно, она пришла после ванны, потому что на ней было домашнее платье, а заколотые волосы влажно блестели.

Она перевела взгляд на Гриффа, и выражение ее глаз сказало ему, что она слышала слишком много. Это ранило его в самое сердце.

– Это, папа´ наш кузен, – продолжала она. – Марсден Гриффит Найтон. Настоящий мистер Найтон.

«Почему я должна была оказаться права?» – думала Розалинда. Почему все не могло быть именно так, как сказал Грифф, – простой, дурацкий маскарад, о котором он сожалел теперь, когда сделал ей предложение?

На самом деле он не хотел жениться на ней. Он хотел чего-то другого. И, услышав большую часть его разговора с папа´, она убедилась в том, что он имеет на это право.

Она искренне жалела, что пришла в спальню папа´, и не ушла, когда услышала голос Гриффа. Неведение было бы настоящим блаженством. И все же когда она поняла направление разговора, то уйти уже не могла.

На ногах, угрожавших подкоситься, она подошла к постели отца.

– Как давно вы стоите там? – хрипло спросил Грифф. Она скользнула по нему взглядом, успев заметить мертвенную бледность его лица.

– С того момента, как папа´ начал говорить о том, чтобы «все исправить».

Она посмотрела на отца, в замешательстве разглядывающего Гриффа. Трудно поверить, что отец мог быть таким бессердечным. Он всегда был неприветливым, вздорным старым дураком, но она никогда не считала его жестоким. И все же она знала, что его рассказ правда, потому что тогда приобретали смысл все остальные разрозненные куски этой плохой пьесы.

Теперь она знала, почему Грифф так зло отвечал всякий раз, когда она называла его ублюдком. Теперь она знала, почему он согласился на просьбу ее отца, почему устроил маскарад и что он искал.

Ледяные пальцы сжали ее сердце. И да, теперь она знала, почему он хотел жениться на такой толстой, нескладной старой деве, как она. Она подошла к кровати прежде, чем слезы полились и выдали ее.

– Папа´, отдайте мне ключ от шкатулки.

Его взгляд метнулся к ней.

– Найтон сказал, что женится на тебе. – Он закашлялся и покачал головой. – Но... но это был другой Найтон – блондин.

– Розалинда выйдет замуж за меня, – произнес Грифф. – Не за блондина. Найтон – это я, как сказала ваша дочь.

– Вам больше нет нужды говорить о браке, Грифф, – прошептала Розалинда, не смея поднять на него глаза. – Вы получите то, что хотите. Я уверена, это лежит в шкатулке. – Она сурово посмотрела на отца: – Это здесь, ведь так? Дайте мне ключ. Сейчас же!

– Розалинда, дорогая... – начал Грифф.

– Пожалуйста, не надо, – взмолилась она. – Не усугубляйте ситуацию притворством. – Она с трудом сдерживала слезы, изо всех сил сжимая шкатулку. Острые углы впивались в кожу, но Розалинда не чувствовала боли.

– Притворством? – переспросил Грифф. – По-вашему, мое желание жениться на вас притворство?

Она яростно замотала головой:

– Поймите же наконец! Вы получите это ваше свидетельство! Вам не нужно ради этого жениться на мне. Оно принадлежит вам. Знай я, что папа´ предлагал его, чтобы заставить вас жениться на одной из нас, если бы он сказал мне, что лежит в шкатулке, когда просил спрятать ее...

Слезы душили ее. Она шагнула к кровати и сердито посмотрела на отца:

– Отдайте мне этот проклятый ключ, папа´!

Отец заморгал, сунул руку за пазуху своей ночной рубашки и вытащил тонкую цепочку, на которой висел ключ. Розалинда разорвала ее, взяла ключ, но никак не могла вставить его в замок, так сильно дрожали пальцы. Наконец это ей удалось.

Грифф подбежал к ней и положил руку на ее локоть.

– Пожалуйста, дорогая, сейчас это меня не интересует.

– Не интересует? – Она отпрянула от него, прижимая шкатулку к груди. – Не лгите! Вы приехали сюда и поменялись местами с вашим поверенным, чтобы обыскивать дом. А когда я заподозрила вас, вы старались улизнуть от меня, прибегая ко всевозможным уловкам. – Она перешла на шепот: – Когда же вы отчаялись найти этот документ, то согласились принять условия папа´ и попросить руки одной из «старых дев Суонли».

– Во имя всего святого, вы же не думаете...

– Вот он! – выкрикнула она, раскрыв шкатулку. Она вытащила ворох бумаг и стала рыться в них, пока не нашла странный на вид документ из Гретна-Грин. Отбросив все остальное – шкатулку, бумаги, – она подошла к Гриффу. – Вот он, – повторила она, яростно размахивая документом. – Он ваш. Берите и уезжайте, черт вас возьми!

– Я не уеду! – Грифф даже не посмотрел на бумагу. – Не уеду без вас!

– Ему не нужно уезжать, девочка, – вмешался отец. – Теперь он владелец поместья. Он представит документ в геральдическую палату и палату лордов, после чего титул и поместье перейдут к нему.

– Я прекрасно это понимаю, папа´. – Она сунула брачное свидетельство Гриффу в грудь. – Но в отличие от вас мне все равно. Потому что этот документ принадлежит ему по праву. Вы просто украли его на время.

Отец покраснел от стыда, но не сдавался.

– И тем не менее я должен думать о вашем будущем, девочка. Если он женится на одной из вас, ему придется дождаться моей смерти. Если же он не женится и получит бумагу, то потащит меня в суд. Мы все будем публично опозорены, и надеяться будет не на что.

Ее сердце болезненно сжалось. Она во все глаза смотрела на Гриффа.

– Вы собирались так поступить, если бы не нашли документ? Это правда?

Грифф медлил с ответом.

– Проклятый бессердечный мерзавец! – прошипела она. Уронила бумагу на пол у его ног и бросилась к двери.

Он поймал ее за руку и рванул обратно.

– Проклятие! Я бы никогда не оставил никого из вас в нищете. У меня не было никакой вражды с вами, только с ним. Спросите Дэниела, если не верите мне. Но мне нужен этот документ, и я надеялся его найти. Когда я приехал сюда, то не планировал жениться.

– Но были вынуждены, поскольку не смогли найти проклятую бумажку!

– Нет! Я мог приехать сюда с другими намерениями, но все изменилось. Я сделал вам предложение, потому что искренне хочу на вас жениться! – Он резко развернул ее, чтобы посмотреть ей в лицо, и сжал ее руки. – Вы не можете отказаться от брака со мной, черт побери!

– Послушай Найтона, – донесся голос ее отца. – Ты знаешь свой долг перед семьей, девочка.

Розалинда замерла, Грифф бросил на ее отца мрачный взгляд:

– Замолчите! Вы все испортите! Вы что, совсем не знаете свою дочь? – Выругавшись себе под нос, Грифф снова посмотрел на Розалинду: – Послушайте меня, дорогая. Если вы слышали весь наш разговор, то не могли не слышать, как я сказал вашему отцу, что вы ангел.

Обрывки разговора всплыли у нее в голове. Да, она слышала, но на фоне всех остальных откровений не обратила на это внимания.

Розалинда промолчала, тогда Грифф продолжил:

– Разве мужчина говорит так о женщине, на которой вынужден жениться? Если бы я хотел жениться на вас только из-за документа, выбрал бы из сестер ту, которая больше всех хочет выйти замуж и которую легче всего уговорить. Выбрал бы Джульет.

– Вы знали, что я не позволю Джульет выйти за вас, – горячо возразила она. – А Хелена не вышла бы ни за вас, ни за кого-либо другого, так что оставалась только я.

– Господи, нельзя же быть такой дьявольски упрямой!

– Какая есть! Я думала, вы это знали, когда делали мне предложение. Мне казалось, вам это даже нравится.

– Совершенно верно! Нравится! И не только это, но и многое другое. – Украдкой бросив взгляд на ее отца, он привлек ее к себе и понизил голос. – Разве вы этого не поняли сегодня днем, когда я обнимал вас? – Его жаркий взгляд остановился на ее губах. – Неужели вы думаете, что, занимаясь с вами любовью, я притворялся? А когда ревновал вас, тоже? Практически это невозможно.

– Почему бы и нет? Вы изображали из себя сына разбойника, поверенного, бывшего контрабандиста. Наполовину ирландца. Если бы вы не цитировали в изобилии этого проклятого Шекспира, я бы подумала, что вы делаете вид, будто знаете Шекспира. Даже сейчас вы прикидывались призраком. – Когда вся его ложь снова встала перед ее глазами, у нее перехватило дыхание и она с трудом сделала вдох, чтобы продолжить. – И... и в первый раз, когда мы поцеловались, это было всего лишь притворство. Вы сами это признали.