– Может быть, он когда-то и был другом моего отца, – сурово произнес Грифф, – но он никогда не был другом моей матери. Сомневаюсь, что он стал бы общаться с дочерью скромного театрального импресарио из Стратфорда. Предыдущий граф презирал неравный союз отца с ней – это была первая причина их побега, позже приведшая графа к тому, что он поверил заявлению Суонли о том, что я незаконнорожденный.

Нахмурившись, Дэниел наклонился вперед и облокотился о стол.

– Все это очень странно. Утром Суонли сказал мне, что знал твою мать. Даже называл ее по имени.

– Что? – Грифф всегда считал, что она не знала его лично.

– Кроме того, – продолжал Дэниел, – Суонли сам женился на актрисе, поэтому не мог быть так критично настроен, как ты полагаешь.

Грифф стряхнул беспокойство, зарождавшееся в его душе. Не важно, знал ли когда-либо Суонли его мать, – он все равно был негодяем. И Грифф не собирался менять свои планы.

– В любом случае, – сказал Грифф тоном, не терпящим возражений, – кем бы он ни был для моих родителей, в результате он стал их врагом. Вот почему он хочет, чтобы я женился на одной из его дочерей прежде, чем он отдаст мне документ: он думает, что, если я заполучу его просто так, ничто не помешает мне отобрать у него титул и вышвырнуть его семью из поместья, которое он украл.

Глаза Дэниела сузились.

– Понимаю. Именно это ты и собираешься сделать? Грифф посмотрел ему в глаза:

– Как только найду брачное свидетельство, отберу у Суонли титул, который принадлежит мне.

– А как отнесется к этому общество? Что толку в этом чертовом титуле, если оно отнесется к твоему поступку враждебно?

– Этого не произойдет. Общество поддержит оклеветанного наследника титула, а узурпатора предаст анафеме.

– А что будет с дочерьми Суонли?

Дочери Суонли. Розалинда. У Гриффа перехватило дыхание.

– Если ты отберешь у Суонли его титул и владения, они разделят его позор. И его бедность.

Грифф поморщился:

– Я никогда не хотел этого, никогда. У меня нет причины враждовать с дочерьми. – Он забарабанил пальцами по подоконнику. – Я позабочусь, чтобы они ни в чем не нуждались, дам им приданое, пусть выходят замуж.

– Все равно их жизнь будет погублена, запятнана скандалом. Никто на них не женится.

– Они все равно не хотят выходить замуж, – выпалил Грифф, – решили остаться старыми девами. Розалинда сама мне сказала.

– И ты поверил?

Жениться и выходить замуж надо по любви, сказала ему как-то Розалинда, но не хотелось об этом вспоминать.

– Они не надеялись на замужество, а приданое им поможет.

– Найди брачное свидетельство и подожди, пока старик умрет. Он долго не протянет. После его смерти уладишь все формальности, унаследуешь имение и титул, тебе даже не придется заботиться о девушках. Отец наверняка им кое-что оставил.

– Могут пройти годы, пока он умрет, многие, уже находясь на смертном одре, переживали собственных детей.

Дэниел в гневе повысил голос:

– Пусть даже годы. С каких это пор титул и поместье стали так важны для тебя? У тебя есть деньги, «Найтон-Трейдинг» процветает.

– Ты не понимаешь, – возразил Грифф. – Как только я стану графом Суонли, меня введут в палату лордов. У меня появится прекрасная возможность стать членом делегации, отправляющейся в Китай. Это нужно сделать до конца этого года, иначе я упущу свой шанс.

Дэниел смотрел на Гриффа так, будто видел его впервые.

– Так вот из-за чего весь сыр-бор. Твоя драгоценная делегация и «Найтон-Трейдинг».

Будь проклят Дэниел с его самоуверенностью!

– Да, «Найтон-Трейдинг», компания, которая сделала тебя тем, кто ты есть, или ты забыл? Без моей компании у тебя не было бы должности. И свыше сотни моих подчиненных. Не было бы того небольшого состояния в этом твоем фонде и ни малейшего шанса иметь свой собственный бизнес. Можешь поносить мои методы, но без них где бы ты был?

Дэниел гордо вскинул голову:

– До этого момента я не критиковал твои методы. Не было причин. Ты никогда не собирался уничтожить четырех человек ради «Найтон-Трейдинг».

Грифф с проклятием оттолкнулся от окна.

– Этот ублюдок уничтожил всю мою семью, чтобы завладеть поместьем. А я намерен позаботиться о его семье. – Он начал зло расхаживать вдоль стола. – Знаешь, как в Итоне называли мою мать и меня за глаза? Ее – найтонской шлюхой, меня – найтонским ублюдком. После скандала мои родители еще раз обвенчались, но это не изменило мнения общества о ней. И обо мне тоже. Суд признал меня бастардом перед Богом и людьми. – Подойдя к столу, он с размаху уперся в него кулаками и зло уставился на Дэниела: – Думаешь, после смерти отца Суонли пришел и предложил свою помощь? Конечно, нет. Теперь он хочет, чтобы я женился на его дочери в обмен на брачное свидетельство моих родителей. Что бы ты сделал на моем месте? Женился на ней? Облегчил ему жизнь?

– Как может замужество дочери облегчить ему жизнь? Оно не помешает тебе отобрать у него титул. Я понимаю, ты жаждешь мести, но...

– Дело не в мести!

Дэниел смотрел на него с немым укором.

– Разве?

– Нет! Я хочу стать членом делегации, отправляющейся в Китай. Если я женюсь на Розалинде, думаешь, она спокойно отнесется к тому, что я буду публично унижать ее отца? Что сделаю еще более проблематичным замужество ее сестер? Только не Розалинда. Она пустит в ход зубы и когти. Как я уже говорил, если я женюсь на ней, брачное свидетельство родителей потеряет всякий смысл. Я не смогу использовать его, не сделав своим врагом собственную жену. – Он посмотрел на Дэниела. – Я получу это свидетельство без женитьбы на дочери, как и планировал. – Он не мог не добавить с оттенком сарказма: – А ты получишь свои двести пятьдесят фунтов.

Дэниел порывисто вскочил.

– Мне не нужны твои деньги. Все было по-другому, когда я думал, что ты просто хочешь получить документ, подтверждающий, что ты законнорожденный. Человек вправе заявить свои права на собственность, если при этом ему не обязательно жениться. Но это... – Он презрительно фыркнул.

– Ты отказываешься продолжать этот маскарад? – бросил Грифф, сжав кулаки.

– Еще неделю, и ни днем больше. За это время ты успеешь найти чертовы документы. – Дойдя до двери, Дэниел обернулся: – Но это будет моя последняя неделя у тебя на службе, слышишь? Возможно, Суонли подлец. К тому же еще осел, что я выяснил при личном знакомстве с ним, но он стар и при смерти и для него сейчас главное – обеспечить будущее дочерей. Винить его за это я не могу. – С потемневшим взглядом Дэниел взялся за ручку двери. – Ты же готов уничтожить их ради удовлетворения собственных амбиций. Что ж, есть вещи, которые не может стерпеть даже ублюдок разбойника с большой дороги.

Эти слова преследовали Гриффа долгие часы после ухода Дэниела.

Глава 10

Разум естественно приноравливается даже к самым смешным бестактностям, если они возникают часто.

Фанни Барни, английская романистка, мемуарист и иногда драматург. «Эвелина»

Грифф замышляет недоброе. Розалинда это знала. Но не могла понять, что именно. Она только заметила, что его отношения с хозяином стали напряженными, но это не могло пролить свет на его намерения.

Сопровождавший его лакей ничего особенного не замечал, а ей самой находиться рядом с Гриффом становилось все труднее. Когда бы она ни пыталась, даже в обществе других, он шептал ей, когда никто другой не мог слышать, самые возмутительные вещи. Преобладали намеки на сливы, у него явно не хватало воображения. И Джульет, неправильно истолковав слова Гриффа на террасе в тот день, взяла за правило подавать сливы к каждой трапезе. Сливы, которые он ел лишь для того, чтобы ее мучить.

Этим утром она настояла, что поедет верхом с ним и мистером Найтоном, поскольку Джон был занят. Грифф с лихвой отплатил ей за это, особенно когда обнаружил, что она не ездит в дамском седле. Все его замечания о верховой езде, казалось, были одно порочнее другого. И он продемонстрировал ей, как хорошо умеет контролировать лошадь. Когда они скакали, его нога несколько раз касалась ее ноги так аккуратно, что лошади ни разу не соприкоснулись и не испугались.

Было совершенно невыносимо, когда он помогал ей спешиться. Он держал ее за талию дольше, чем требовалось, и тихо заметил, что вид ее, сидящей верхом, гарантированно «наполняет его карманы». Ей понадобилась секунда, чтобы понять намек, и она залилась румянцем. Глядя на нее, Грифф искренне рассмеялся. Какой же он наглец!

Теперь она сидела у бильярдного стола в восточном конце длинной галереи на первом этаже, протянувшейся между двумя крыльями дома. Грифф играл против Джульет, в то время как мистер Найтон расположился в кресле и подбадривал ее. Розалинда готова была оставить их за этим занятием, чтобы не привлекать новых хитрых маневров Гриффа, но осознала, что он таким образом достигнет своей цели прогнать ее от себя. Из гордости она не могла ему этого позволить.

Стол был старый, купленный папа´ еще до ее рождения. Они с мамой частенько играли в бильярд – она помнила это, милый смутный образ далекого детства. Папа´ смеялся и дразнил маман, а Хелена умоляла позволить и ей поиграть, ведь она уже взрослая, скоро девять, и вполне может играть в бильярд.

После смерти матери папа´ перестал играть в бильярд. Розалинда догадывалась, что воспоминания причиняют ему боль. Но девочки всегда играли в бильярд. Чем еще можно заняться в долгие зимние месяцы, когда книги уже наскучили, а знакомых, о которых можно было бы позлословить, не было? К сожалению, после болезни Хелена заявила, что не может больше играть, и остались только Джульет с Роза-линдой. Джульет была слабым игроком, зато Розалинда играла великолепно, однако сегодня ей еще не представился шанс продемонстрировать свое мастерство.

К несчастью, наблюдать за Гриффом было мучением: его плавные движения кием, игра мускулов, когда он наклонялся над столом для удара, низкий победный смех, когда он выигрывал, – все это будило воображение. Ей казалось, что он сжимает не кий, а ее талию, что склоняется не над столом, а над ней, чтобы ее целовать и ласкать. Его низкий победный смех звучал как стон желания, когда он опускался на...