Бланш вошла в дом и сразу же поднялась на второй этаж. Я последовала за нею в наш общий женский покой, где всегда на пяльцах стояло незаконченное рукоделие. Но мачеха не торопилась взяться за иглу, хотя не в ее привычках было пребывать в праздности. Я не могла взять в толк, чем она так напугана, но ее тревога становилась все более явной.

— Ты знаешь что-то такое, о чем не сказала мне сразу? — спросила я, в глубине души страшась ответа.

— Ничего я не знаю, и от этого мне не легче, — пробормотала Бланш.

Я кликнула Эдит, одну из служанок, и приказала ей тотчас отправить кого-то из поварят за мистером Уинном, а также приготовить моей мачехе поссет[4] для подкрепления ее сил. Эдит Меллз — крепкая круглолицая деревенская девушка с веснушчатым лицом и улыбкой во весь рот — с изумлением смотрела на готовую расплакаться Бланш, и мне пришлось дважды повторить свое распоряжение.

Когда Эдит принесла поссет, мы с Бланш уселись на широкой скамье у окна так близко, что подолы наших пышных юбок соприкасались. Одна из собак прилегла у наших ног, словно чувствуя, что мы нуждаемся в утешении и поддержке.

— Хьюго посоветует, что нам делать, — заявила я самым уверенным тоном, но, похоже, Бланш мои слова не убедили.

— Сомневаюсь я в этом, — пробормотала она, нахмурившись. — Сдается мне, Хьюго знает об этом деле больше, чем ему следует.

Но еще до того как Бланш удосужилась объяснить мне, что она имеет в виду, перед нами предстал управляющий собственной персоной. Я попыталась обнаружить хоть что-нибудь подозрительное в его облике, но он выглядел и держался как обычно. Росту он был невысокого, жилистый, с кривоватыми ногами, из-за чего ходил немного вразвалку. У него было длинное лицо с тонкими чертами, которое было бы совершенно незапоминающимся, если бы не заметная горбинка на когда-то сломанном носу. Я знала Хьюго, сколько себя помнила. Он был не просто приближенным — он был другом моему отцу, насколько хозяин и его слуга могут дружить. Хьюго тяжело пережил смерть отца, а гибель Стивена его просто подкосила.

Едва дослушав рассказ Бланш о письме, управляющий попросил разрешения прочитать его. По мере чтения лицо Хьюго мрачнело все больше и больше, а когда взгляд его остановился на размашистой подписи сэра Лайонела, наш управляющий болезненно поморщился. Румяные щеки Хьюго пошли пятнами от негодования.

— Что вы знаете об этом Даггете? — резко бросил он.

Голос Хьюго был слишком глубок, выразителен и громок для человека его положения. Я привыкла к этому, но сейчас едва сдерживаемая ярость в его словах заставила меня выпрямиться и воззриться на него в испуге.

— Ах, ничего-то я не знаю, совсем ничего, — пробормотала Бланш. — До сегодня я даже имени его не слышала. Откуда у постороннего человека взялось право распоряжаться наследством Тэмсин?

Она отставила кубок, так и не пригубив пряный напиток, а судорожно сжимавшиеся на коленях руки выдавали ее волнение. Я поняла: она страшится того, что может сказать нам Хьюго, ибо подозревает, что требования, заявленные в письме, имеют под собой почву, хотя и не понимает, как такое возможно.

— Если у него есть документы, подтверждающие его права, то он действительно может оказаться опекуном Тэмсин, — отчеканил Хьюго, и мы вздрогнули от резкого звука его голоса, как от удара хлыста.

— Но кто мог назначить его опекуном Тэмсин? — задала вопрос Бланш. — Ее отец никогда даже не заикался ни о чем подобном.

— Возможно, Даггет выкупил право опекунства над юной госпожой у короля, — пробормотал Хьюго сквозь стиснутые зубы, и его нахмуренный взгляд остановил бы любого другого от дальнейших расспросов, но не меня. Я была слишком удивлена, чтобы промолчать.

— У короля?! — переспросила я. Король Генрих — восьмой правитель Англии с этим именем — жил далеко от поместья Хартлейк. Он никогда не удостаивал своим посещением такие находящиеся рядом с нами города, как Гластонбери или Бристоль. Все великолепные королевские дворцы и замки находились намного ближе к Лондону, до которого из наших мест было несколько дней пути. — Почему это король вдруг заинтересовался мною?

— Потому что вы — наследница значительного состояния и слишком молоды, чтобы распоряжаться им по своему усмотрению. И у вас нет мужа, который бы делал это за вас.

Теперь в голосе Хьюго слышался не гнев, а горечь.

— Но королю-то какое до этого дело? — допытывалась я, чувствуя, что сама начинаю сердиться.

— Все, что приносит его величеству прямую выгоду, тотчас объявляется королевским делом. Коль скоро наследник не достиг совершеннолетия[5], он переходит под королевскую опеку, а потом казна продает это самое право опеки тому, кто даст хорошую цену, и полученные денежки идут в королевский карман. Видно, этот сэр Лайонел Даггет, мисс Тэмсин, выкупил у короны право управлять вашим наследством до тех пор, пока вы не войдете в надлежащий возраст.

— Но мне не нужен управляющий, — запротестовала я, ведь у меня была Бланш, да и сам Хьюго.

— В этом вопросе у вас нет права голоса. — Хьюго выглядел так, словно готов был затопать ногами и начать пинать стены в бессильной ярости. Сдержав свой порыв, он кратко попросил позволения удалиться и оставил нас.

Я повернулась к мачехе, которая наконец пригубила поссет. Слабый аромат имбиря и пряных трав немного успокоил меня. Я подождала, пока она осушит кубок.

— Должно быть, произошла какая-то ошибка, — заявила я нарочито уверенным голосом. — Не может быть, чтоб я смогла попасть под опеку короля и ничего не знать об этом…

— Коль скоро Хьюго исходил тут перед нами праведным гневом, то это вполне возможно… — задумчиво произнесла Бланш. — Но мы не будет верить ему на слово. Мы поедем в Гластонбери, и я спрошу совета сэра Джаспера.

Сэр Джаспер Этвелл был помощником священника в городском приходе, и моя мачеха почитала его за авторитет. Обратиться к сэру Джасперу — разумное решение. Однако кое-что еще не давало мне покоя.

— Почему ты больше не доверяешь мистеру Уинну? — спросила я. — Папа никогда на него не жаловался и считал прекрасным управляющим.

— Твой отец становился слеп и глух, как только дело касалось Хьюго Уинна, — резко ответила мачеха. — Он слишком ему доверял.

Бланш потерла виски, словно стараясь отогнать вдруг возникшую головную боль, и, поскольку мы были одни, сняла чепец и плоеный нагрудник, который она носила, дабы подчеркнуть свое вдовство. Она встряхнула головой, и заходящее солнце золотом заиграло в ее волосах.

— Если ты знаешь что-то, компрометирующее Хьюго, скажи мне, — настаивала я.

— Ты так молода… — прошептала мачеха.

— Я уже в том возрасте, когда могу выйти замуж!

Бланш вздохнула:

— Ну ладно… Мои подозрения могут подтвердиться очень скоро, и тогда семейка Уиннов не сможет более скрывать свои происки.

Мачеха принялась вытаскивать шпильки из толстой косы золотых волос, обернутой вокруг головы:

— То, что ты ничего не заметила, как нельзя лучше показывает твою девичью невинность, Тэмсин, но пора открыть тебе глаза. Сдается мне, дочь Хьюго ждет ребенка.

Слова Бланш повергли меня в полное изумление.

— Гризельда? Но она не замужем! — только и смогла пробормотать я.

Бланш горько рассмеялась:

— Конечно, нет. И ее надежды на удачное замужество умерли вместе с твоим братом. Гризельда Уинн даст жизнь незаконнорожденному ребенку, а не наследнику Стивена.

Я сразу вспомнила, что часто видела моего брата и дочку управляющего вместе. Гризельда вела хозяйство своего отца. Они жили в отдельном доме на землях поместья Хартлейк. Я хорошо понимала, что привлекло Стивена в Гризельде. У нее было правильное, красивое лицо, а взгляд огромных карих глаз завораживал. Хотя она почти всегда держала голову покрытой, по нескольким выбивающимся прядям можно было догадаться, что волосы у нее пышные, длинные и темные, почти черные. Она была невысокого роста, говорила тихо, имела облик нежный и беззащитный, и только ее манера сжимать губы в тонкую твердую линию выдавала жесткость и некоторую черствость натуры.

Впрочем, от меня она особо не скрывала эту сторону своего характера.

— Хьюго буквально толкнул свою дочь в объятия Стивена после смерти твоего отца, — продолжала меж тем Бланш. — Наш управляющий собирался возвыситься через их союз и обеспечить безбедное будущее своим внукам. Когда Стивен умер, Хьюго потерял свой шанс, но он все еще управляет поместьем. Теперь же он боится лишиться и этого. Если у сэра Лайонела Даггета действительно есть право управления твоим наследством, то он может уволить Хьюго и поставить на его место своего человека.

— Но то, что сказал нам Хьюго, просто не может быть правдой! Король Англии мне не родственник. Как может он решать, что будет со мной и моим имуществом?

Устав от вопросов, на которые у нее не было ответов, Бланш закрыла глаза и откинула голову на спинку скамьи.

— Не знаю, что и сказать тебе, Тэмсин. Для меня пути королевской власти неисповедимы и неведомы. Могу только помолиться о том, чтобы услышать завтра в Гластонбери более благоприятные вести.

Глава 2

Церковь Иоанна Крестителя в Гластонбери не имела своего отца-настоятеля. В ней служил приходской священник, имевший четверых помощников на жаловании. Одного из этих помощников звали Джаспер Этвелл. Он занимал свой пост уже много лет, и потому все почтительно именовали его сэром Джаспером. Бланш доверяла ему — не то, что Хьюго Уинну. Вот почему в тот день, когда мы прибыли в наш дом в Гластонбери, она немедленно послала за сэром Джаспером. Не прошло и часа, как помощник священника явился к нам.

В отличие от нашего управляющего, сэр Джаспер был высок ростом. Голова у него была лысая как колено, а сам он — тощий как жердь, нос длинный и унылый, подбородка не было вовсе, лицо обезображено оспой, которую он перенес много лет назад. Сэр Джаспер внимательно выслушал рассказ Бланш о последних событиях, не прерывая ее ни единым словом, прочел письмо сэра Лайонела, щуря свои близорукие глаза, и только после этого осмелился взглянуть на мачеху и меня. Мы вновь, как накануне в наших покоях, сидели бок о бок, но теперь Бланш крепко держала меня за руку.