X Мистер - Отель Вавилон

— Нет.

Мишель улыбается, поворачиваясь к столу Тони в ожидании хлесткого комментария. Но Тони занят: разговаривает с клиентом, молодым парнем, который приходил уже раза два. Он бизнесмен, у него за углом офис. В наш отель предприниматель присылает партнеров по бизнесу, россиян, и ежемесячно платит Тони по пятьсот фунтов наличными, чтобы мы как следует о его гостях заботились. У Тони не один такой клиент, но о делах подобного рода он предпочитает не распространяться. Если о них узнает Адриан, наверное, не очень-то обрадуется. Сделки с людьми, не имеющими отношения к гостиничному бизнесу, — игра небезопасная; предсказать, как к ним отнесется начальство, совершенно невозможно.

Мишель подходит ближе и становится перед огромным цветочным украшением, надеясь, что Тони ее не заметит. Лиз разговаривает по телефону и отщипывает малюсенькие кусочки от печенья «Слим фаст».

— Как прошла беседа? — любопытствую я.

— Гораздо лучше, чем я думала, — отвечает Мишель. — Он упомянул буквально обо всем. Высказался по поводу каждого отзыва, что когда-либо делали в мой адрес клиенты. И все в таком духе.

— Правда? Поэтому-то он и держал тебя так долго? Сделал все, как полагается.

— Да. — Мишель кивает. — Может, посчитал своим долгом восполнить отсутствие начальницы отдела кадров, у которой медовый месяц.

— О вчерашнем не упоминал? — спрашиваю я.

— Ни словом, — отвечает Мишель. — Слава Богу. Мне было так неловко, когда я к нему входила. Сам подумай: каких-то семь часов назад он стоял передо мной в мужской уборной. — Хихикает. — Так и вижу его со спущенными штанами… Сегодня он держался безупречно. Настоящий профессионал. И как люди умудряются быть то такими, то совершенно другими?

— Удивительно, — соглашаюсь я. — Но в этом весь Адриан, разве не так? Может быть рубахой-парнем, когда хочет. Или идеальным боссом.

— Ну. — Мишель пожимает плечами. — Ладно, я, пожалуй, пойду. Надо кое-что успеть сделать.

— Все в порядке? — спрашивает Лиз, кладя трубку.

— Да, спасибо, — говорит Мишель. — Как ты?

— Дел по горло. — Лиз улыбается.

— Могу себе представить.

— Когда выходишь на новую работу? — интересуется Лиз.

— Через неделю. Сначала съезжу отдохнуть.

— М-м, — произносит Лиз. — Замечательно.

— В Испанию, — добавляет Мишель.

— Отлично, — одобряет Лиз. Звонит телефон. — Еще увидимся, — одними губами говорит она, поднимая трубку.

— Пойду, — повторяет Мишель.

— Я провожу тебя до двери, — отвечаю я.

Мишель проходит мимо стола Тони, и тот не произносит ни слова. Позволить себе отпустить какую-нибудь гадость в присутствии клиента он не может — слишком ответственно подходит к работе.

Стив толкает дверь, и мы выходим на улицу.

— Пока, Мишель! — Стив протягивает ей руку в белой перчатке. — Удачи.

Мы проходим какое-то расстояние вместе, я чмокаю Мишель в щеку и прошу не теряться. Она лжет, что будет звонить. Я отвечаю тем же. Но мы оба прекрасно знаем, что поддерживать отношения сможем только в том случае, если я вслед за ней перейду в «Савой». Такова уж судьба гостиничных работников — возможности общаться с друзьями у нас почти нет. Большую часть свободного времени я выжатый как лимон, поэтому сижу дома перед ящиком. Мишель шагает вверх по улице, а я машу ей рукой. Мне будет ее не хватать. У стойки воцарится нестерпимая тоска.

Киваю Стиву, который открывает дверцу такси, надеясь, что клиент ему заплатит. У Стива ловко получается раскручивать народ на деньги. Каждый раз, когда он толкает вращающуюся дверь, ловит такси, берет чью-нибудь сумку, ему непременно протягивают монетки. Они отправляются Стиву в карман и там дружно позвякивают. К концу недели набирается от шестисот до тысячи фунтов монетами. Неудивительно, что многие мечтают очутиться на его месте. Несмотря на то что ему приходится торчать на улице в любую погоду, носить тяжелую форменную ливрею и ни на минуту не забывать о любезности.

Решаю пройти за угол и быстренько перекурить. Из кухни доносится страшный шум. Похоже, у шефа истерика, потому что не привезли куриную печень. Только и слышу ругательства и крики «печень, печень, печень!». Из открытых кухонных окон валит пар, внутри носятся как угорелые.

Час перед ленчем всегда настоящее безумие, прекрасно это помню. И дело больше в том, что сам заранее настраиваешься на запарку. Шеф-повар готовится командовать парадом. Казалось бы, задача весьма простая, но впечатление обманчивое. Работа шефа, пожалуй, труднейшая во всей кухне. Ему приходится управлять действиями полутора сотен подчиненных. Он вроде дирижера симфонического оркестра: должен организовать все так, чтобы каждый справился с заданием вовремя и функционировал с остальными как единый организм. Стоит одному человеку допустить оплошность, и расстроится весь отлаженный ход работы. Руководителю несладко, он постоянно в напряжении, особенно если кто-то не делает, что от него требуют. Быть шеф-поваром — истинное искусство. Когда же что-то не ладится, он рвет и мечет. После главного идут помощники. Зная о кухонных делах почти все, они жужжат, точно синезадые мухи. Повара, ответственные за отдельные виды работ — например, за приготовление овощей либо рыбы, — тоже не знают ни минуты покоя и постоянно в делах. На ступень ниже стоят те, кто проработал на кухне около двух лет, — младшие повара первой категории. Они заколачивают вполне приличные деньги — примерно четырнадцать тысяч фунтов, — работая по сорок часов в неделю; впрочем, вкалывать приходится иногда и вдвое больше. Опыта у них все же еще маловато, и они, бывает, допускают ошибки. Младшим поварам второй категории по восемнадцать-девятнадцать лет. Они стажеры, ни черта не знают, и на кухне в них летят все шишки. На этой должности работал и я. Наконец, грузчики. Их много, и они таскают огромное количество продуктов. Ужас. Словом, работы на кухне невпроворот. Напряжение немыслимое, пахать надо на износ, без перекуров и передышек. Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему перед ленчем с его неизменной беготней накаляются страсти.

Тушу сигарету под радостные возгласы из кухни — наконец-то прибыла куриная печень. Возвращаюсь в гостиничный вестибюль — Тони заканчивает беседовать с предпринимателем. И выглядит весьма довольным. На лице широкая улыбка, в кармане пиджака коричневый конверт с наличными. Лиз зовет меня частыми кивками и быстрее обычного щелкает ногтями.

— Наконец-то явился! — восклицает она. — Я даже отправила тебе сообщение на пейджер. Ужасно хочу в туалет, а телефон все звонит и звонит.

— Ой, прости, — говорю я, извлекая из кармана маленький красный пейджер. — Забыл включить.

— Разумеется! — Лиз закатывает глаза.

— Ну, иди. — Встаю за стойку. — И можешь не торопиться, — добавляю я, планируя в ее отсутствие улучить минутку и позвонить Бену — сообщить ему последние новости о Мишель, ставшей столь популярной из-за вчерашнего минета. Удобного случая пока не выдается — снова трезвонит телефон. Это Джеки.

— Привет, — говорит она. — Послушай, не мог бы ты отправить наверх Бена? Надо проверить четыреста седьмой номер.

— Серьезно? — спрашиваю я.

— Да, — отвечает Джеки.

— Бен будет позднее. На этой неделе он в ночную смену.

— А, точно! — восклицает она.

— Но вместо него мог бы подняться я. Через несколько минут.

— Нет-нет, не беспокойся, — говорит Джеки. — Я справлюсь сама. — В трубке щелкает.

Смеюсь:

— Ни стыда, ни совести.

— Ты о ком? — любопытствует Тони, чей идеальный слух уловит сплетню при любой удобной возможности.

— Да о Джеки.

— Что, опять приспичило трахнуться? — Тони ухмыляется.

— А ты откуда знаешь? — спрашиваю я. — По-моему, это нечто вроде секрета.

— Во-первых — давно пора это уяснить, — в отелях не бывает секретов; во-вторых, если что-то и остается в тайне, то уж мне-то положено знать об этом по долгу службы; а в-третьих, Джеки и раньше играла в эти игры. Бен не первый красавчик, что угодил в ее корзину для грязного белья.

— Не может быть! — разеваю от изумления рот. Какой же я наивный!

— Еще как может, — говорит Тони, постукивая зубами и указывая на меня пальцем. — Не исключено, что и тебе выпадет шанс узнать, на какие фокусы способна наша Джеки.

Еще раз прокрутив в голове все, что я услышал про корзину Джеки и про ее фокусы, отказываюсь от затеи звонить Бену. Мысль, что она давно этим занимается, немного сбивает с толку. Не потому, что Бен в нее влюблен, он не пылает особыми чувствами; просто выходит, его положение несколько дурацкое, а их отношения в каком-то смысле фальшивка. Даже не знаю, стоит ли ему об этом рассказывать. Как бы Бен среагировал, если бы узнал, что до него осматривать номера вместе с Джеки бегали и другие? Важно ли это для него? Не имею понятия. Может, все же следует открыть ему глаза? Мы как будто друзья. Он рассказал мне, что к чему, когда я полтора года назад только пришел работать. Бен тут два года и вроде бы вполне доволен. Я же мечтаю добиться большего. Хочу, чтобы мной гордился отец. Пожалуй, размышляю я, задумчиво глядя в пространство и не обращая внимания на разрывающийся телефон, я все расскажу Бену после, когда он придет. Если у него будет подходящее настроение.

Лиз возвращается с затянувшегося «перекура». Не знаю, чем она занималась, но от нее буквально разит духами. На кой черт женщины поливают себя парфюмом? Только-только начинала пахнуть нормально после утреннего обливания — и на тебе! Снова обрызгалась этой гадостью. Даже клиентам запах явно не по вкусу: они немного отступают, когда Лиз наклоняется продемонстрировать свои сиськи.

Обычная для дневного перерыва суета в самом разгаре. По вестибюлю снуют толпы людей в строгих костюмах. На лицах входящих предвкушение сытного ленча. Джино, я уверен, не выпускает из рук шейкер, безмолвно предлагая коктейль любому, кто войдет в бар. Есть что-то магическое в постукивании кубиков льда о металл. Джино смешивает «Кровавую Мэри» с таким рвением, будто от качества коктейля зависит жизнь его матери.