— Ничего себе! — бормочет он. — Мы, что, остановимся здесь?

Здесь — где у чёрта на рогах возвышается великолепное здание, которое в три часа ночи озарено так, словно сейчас канун Нового года. Фасад его выполнен из белого камня, а огромный сводчатый проход украшен плющом. Я не могу удержаться от улыбки, когда мы останавливаемся у входа.

— Я без сил, — говорит отец. — И когда мне на глаза попалась вывеска отеля «Руби», я подумал, что мы сможем раскошелиться на одну ночь.

Я вижу тень моего папы, того, каким он был раньше.

— Представьте, что это наши маленькие семейные каникулы, — добавляет он.

— Тогда я хочу себе отдельную комнату, — раздаётся с заднего сидения голос Дэниела.

Папа фыркает от смеха, но соглашается. Он выключает двигатель, и к нашей машине подходит парень в униформе цвета красного вина. Дэниел исчезает где-то в корме внедорожника, чтобы взять свой чемодан, а я поднимаю свой рюкзак на колени, когда водительская дверь открывается.

— Добро пожаловать в «Руби»! — говорит парень в красном. Мне не удаётся с точностью определить его акцент, но он симпатичный — тёмные волосы и тёмные глаза. Он смотрит внутрь машины и замечает меня.

— Я могу вам помочь с вашим багажом, мисс? — Его губы изгибаются в улыбке, и я ничего не придумываю — он со мной флиртует. Но из-за нашей поездки и поведения моего отца я сбита с толку. Поэтому отрицательно качаю головой.

— Я сама, — отвечаю я носильщику. — Но спасибо.

Он обходит машину, чтобы открыть мне дверь, и от меня не ускользает, что он стоит слишком близко, так что мне даже приходится нырнуть под его руку, чтобы выбраться из машины. Парень помогает загрузить наш багаж на золочёную тележку, и папа вознаграждает его сложенными банкнотами, а затем открывает массивные деревянные двери. Я оборачиваюсь и вижу, что носильщик ждёт нас. Он снова улыбается и, опустив подбородок, наблюдает за мной. Я быстро отворачиваюсь, по рукам ползут мурашки из-за чувства тревоги.

Вестибюль представляет собой какой-то взрыв роскоши: дорогая деревянная мебель, отделанные бахромой бархатные ткани, а над всем этим великолепием висит невероятных размеров люстра. Стены высотой этажа в три украшены картинами и гобеленами. Я поворачиваюсь к Дэниелу, и он улыбается — настоящей улыбкой.

— Да уж, мне бы стоило надеть чистую толстовку, — бормочет он.

— У тебя нет ничегошеньки чистого, — говорю я. — Я всю неделю не стирала твои вещи.

Дэниел обнимает меня за плечи и притягивает к себе.

— Когда мы приедем к бабуле, я начну с того, что постираю всю свою одежду. И даже твою.

Я смеюсь, потому что Дэниел наверняка испортит всё, что засунет в стиральную машину. А ещё потому что он приучился называть нашу строгую старую бабушку бабулей. Мне не терпится увидеть её реакцию, когда он скажет ей это в лицо.

Папа останавливается у стойки регистрации, мы с Дэниелом — за его спиной. В углу сидит болезненно худой служащий, который лазает в интернете и щёлкает по клавишам компьютера. Он даже не поднимает головы, чтобы поприветствовать нас. Я покашливаю, чтобы привлечь его внимание, и, когда он по-прежнему не реагирует, вздыхаю, облокачиваюсь на столешницу и обвожу взглядом вестибюль. Я в состоянии сенсорной перегрузки, не в силах объять глазами всё и сразу. В обычной одежде я чувствую себя здесь не в своей тарелке. Мне стоило бы быть в коктейльном платье, или, может, даже в вечернем. Внезапно позади стойки открывается дверь, одного цвета со стеной, и из неё появляется лысый мужчина с маленьким приятным лицом. Он смотрит в сторону второго служащего, но парень куда-то исчез. Хотя я даже не видела, как он уходил.

— Добро пожаловать в отель «Руби»! — радостно говорит мужчина. — Чудесная ночь.

— Утро, — поправляю я. Мужчина поворачивается ко мне и быстро, но внимательно окидывает меня взглядом, словно решая, стоит ли мне отвечать. Я читаю имя на его жетоне: Кеннет, портье.

— Пусть так, — отзывается он с усмешкой. Не дожидаясь его просьбы, мой отец кладёт на стойку своё водительское удостоверение и кредитную карту.

— Три комнаты, — говорит папа. — Только на одну ночь.

Кеннет учтиво кивает, читая нашу фамилию. Он некоторое время изучает нас с Дэниелом, а затем перегибается через стойку к отцу.

— Заранее прощу прощения, мистер Каселла, — говорит он. — Но, кажется, сегодня количество броней превышает количество свободных номеров.

Портье делает паузу, будто ждёт, что я снова вставлю замечание, что уже утро.

Папа понуро опускает плечи.

— А есть ли поблизости другой отель? Может быть, даже мотель?

— О боже, — быстро говорит Кеннет, махнув рукой. — Мы бы никогда не стали создавать вам такие неудобства! Это же очевидно, что это наша вина. Давайте посмотрим.

Он нажимает несколько клавиш.

— Есть два свободных номера на шестом этаже и, если ваша дочь не будет возражать, то для неё найдётся номер на тринадцатом. Сейчас там проходят ремонтные работы, но я уверяю вас, — тут он поворачивается ко мне, — это не нарушит ваш покой.

Представить не могу, что им пришло в голову менять в таком прекрасном месте, но я благодарна уже за то, что нам не придётся коротать ночь в каком-нибудь зачуханном мотеле рядом с трассой.

— Номера на шестом этаже, — продолжает Кеннет, — имеют чудесный вид на горы Руби. И, помимо прочего, вы сможете выехать после расчётного часа. Надеюсь, это вас устроит?

Уговаривающий вкрадчивый голос Кеннета всецело владел беседой. За считанные секунды отец согласился на всё, даже не выяснив расценок.

— Чудесно, — говорит портье, хлопая в свои пухлые ладони. — Пока мы разговаривали, Джошуа доставил ваш багаж. Чтобы вам понравилось у нас, мы предлагаем широкий выбор условий отдыха. На территории отеля вы найдёте ресторан, магазин сувениров, салон красоты и спа-салон. А те большие двери, — он указывает рукой на стеклянные двери, — выходят в сад, за ними расположено кафе, а чуть дальше — теннисные корты. Есть ещё открытый бассейн, комната отдыха с бильярдными столами, и, конечно же, кинотеатр. А вот список фильмов.

Кеннет протягивает отцу брошюру и выдыхает, наконец-то сделав перерыв в своём монологе.

— Ух ты, — говорю я, выглядывая из-за плеча отца, чтобы посмотреть на брошюру. — Неужели кто-то вообще захочет отсюда уезжать?

Кеннет медленно поворачивается, его пальцы сложены на груди.

— Иногда такие находятся, мисс Каселла. А теперь, — говорит портье, любезно улыбаясь нам, — вот ваши карты-ключи и планы отеля. Ещё раз повторю, что рад приветствовать вас в отеле «Руби». Надеюсь, вы приятно проведёте у нас время!

Широко раскрыв глаза, я тянусь за своим ключом и стягиваю его со стойки. Кеннет наблюдает за мной, но через мгновение разворачивается и исчезает за маленькой дверью в стене.

— Ну и чудило, — говорит Дэниел, запуская руки в карманы своей толстовки. — Хотя тут шикарно. Я чувствую себя грёбаной элитой!

— Дэниел, — предупреждает папа, но я вижу намёк на улыбку на его лице. Этот отель поднял настроение всем нам. И этого почти достаточно, чтобы мы забыли, почему оказались здесь.

Из-за огромных дверей в холле доносится музыка: нежная фортепианная мелодия и ленивое пение. Перед ними выставлен золотистый стенд, который гласит: «Празднование годовщины — 1937». Какое-то безумие, потому что я не знаю, кто бы в такую несусветную рань веселился на юбилейной вечеринке, или почему в отеле разрешены такие поздние празднества. Разве остальные гости не спят?

— Увидимся позже, — говорит Дэниел, потянув меня за рукав. Но я не успеваю даже спросить, куда он собрался, как мой брат пересекает вестибюль, только однажды повернувшись, чтобы помахать мне рукой. Папа окликает меня по имени, ожидая у позолоченных дверей лифта.

Мы молча поднимаемся. Мне очень редко доводилось проводить время наедине с отцом. Даже эти несколько минут проходят как-то неловко, как будто мы совершенно незнакомы. Колокольчик лифта звенит на шестом этаже. Папа, бормоча под нос, желает мне спокойной ночи и выходит. Потом останавливается и поворачивается. В его глазах я вижу просьбу о прощении и открываю рот, чтобы спросить, что случилось. Но двери закрываются, и в лифте остаюсь лишь я одна.

Где-то на задворках сознания меня начинает терзать ощущение, как будто я что-то забыла, но двери лифта разъезжаются в стороны, открывая взгляду тринадцатый этаж. Я выхожу.

В коридоре, длинном и зловещем, узорчатый пол винного цвета, а стены отделаны панелями из тёмного дерева. Выглядит красиво, но в то же время… мрачно. Как будто воздух здесь слишком тягучий. В конце коридора, над стеклянным столиком, висит непомерно большое зеркало в позолоченной раме. Я вижу своё отражение: мои светлые рыжие волосы собраны в узел и курчавятся на макушке из-за долгого путешествия, моя футболка с длинными рукавами — из разряда повседневных и заношена. Я выгляжу совершенно неуместно посреди всего этого старомодного убранства. Но знакомый образ, видимо, успокаивает меня, и я противлюсь холодку, пробегающему вдоль моего позвоночника.

Номер 1303 располагается в самом начале коридора, и я ещё раз оглядываюсь вокруг и только затем открываю дверь и захожу внутрь. Включив свет, я ахаю и прикрываю рукой рот. Кажется, я только что выиграла в лотерею, где разыгрывались гостиничные номера. Он роскошный. Вычурная зона отдыха (это что, старинная кушетка?), винтажная мебель с оригинальными узорами, лампы с абажурами из витражного стекла и деревянный стол с замысловатой резьбой. На кровати в углу лежат пушистый белый плед и большие взбитые подушки; столбики с четырёх сторон окружают матрас и загибаются сверху. Я хожу по комнате, вновь поражаясь тому, насколько потрясающим оказался весь отель. Когда мы путешествовали семьёй, до этого, то экономили. Единственный раз, когда мне довелось остановиться в хорошем отеле, был, когда Райан увёз меня на все выходные. Тогда я его ещё любила, думала, что мы поженимся — влюблённые друг в друга ещё со школьной скамьи, как мои родители. Я потеряла девственность на двадцатом этаже «Марриотта». Здесь же намного-намного лучше.