Лана Пиратова - Отдана за долги

— Нет, Дамир, не надо, — просит она и хватает меня за руки.

Потом обращается к отцу:

— Папа, в нем же и твоя кровь течет! В ребенке! Он же и твой!

— Моей крови в нем нет! — вдруг цедит сквозь зубы Костров.

— Влад! — восклицает Ольга Викторовна. — Остановись!

Но он не слушает ее.

— Папа, что ты говоришь? — произносит удивленно Милана.

— В этом отродье нет ни капли моей крови!

— Мама, — Милана уже обращается к матери, — что это? Почему? Я не понимаю…

— Влад, не надо! — просит Ольга Викторовна.

Я лишь смотрю то на нее, то на ее мужа, то на Милану. Замечаю, как ее начинает трясти. Тянусь и прижимаю ее к себе. Ее дрожь передается мне.

— Не надо, Милана, все будет хорошо, — шепчу ей. — Пойдем.

— Нет, Дамир, — твердо говорит она. — Я хочу знать. Папа?

Но Костров уже отвернулся и отошел к окну.

— Мама? — ищет ответ Милана теперь у матери.

— Миланочка, — Ольга Викторовна на удивление спокойна, — папа лишь хотел сказать, что именно его крови нет в ребенке. Но это не значит, что он не любит тебя…

— Мама, объясни. Я не понимаю.

— Папа не является твоим кровным отцом, Миланочка. Мне делали ЭКО. Но это ничего не значит! Ничего…

Я чувствую, как тело Миланы как-то сразу обмякает и только я удерживаю его.

— Милана, не надо, — шепчу я, сам не понимая, что именно «не надо».

Беру ее на руки и иду к выходу.

— Стой! Ей нельзя рожать! — кричит мне в спину Ольга Викторовна, но мне уже все равно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я представляю состояние Миланы. Это состояние опустошения и безысходности. Я сам неоднократно испытывал его. И знаю, что справиться с ним сможет только сильный человек. Милана тоже сможет. Но не потому что она сильная, а потому с ней рядом буду я.

Пока едем домой, мой взгляд то и дело скользит в зеркало заднего вида. Милана лежит на заднем сиденье, свернувшись на боку и закрыв голову руками.

Дома я несу ее в спальню на кровать. Укрываю одеялом, не раздевая. Сам ложусь рядом. Прижимаю ее к себе и глажу по волосам.

Сейчас ей надо успокоиться и главное почувствовать, что она нужна. Мы молчим и я чувствую, как постепенно успокаивается ее тело. Унимается дрожь и выравнивается дыхание.

И, наконец, она засыпает. Я аккуратно встаю и выхожу из комнаты.

Звоню Эльдару.

— Эльдар, мне нужна медицинская карта Миланы Костровой, — говорю ему. — Да, пришли с курьером.

Потом звоню секретарю и прошу найти нормальную клинику для беременных. Или как там это называется. Секретарь — женщина, поэтому полностью полагаюсь на нее в этом вопросе.

Заглядываю в спальню. Милана еще спит. И я иду в душ. Я ведь даже не заезжал домой после возвращения.

Потом иду в кабинет и решаю кое-какие рабочие вопросы. За всеми этими проблемами я совершенно выпал из рабочего процесса. А это недопустимо. Я привык все держать под контролем. Поэтому сейчас пытаюсь все привести в норму.

Разобравшись с делами, опять иду к Милане. Аккуратно открываю дверь.

Милана сидит на кровати, поджав колени к груди. Подхожу и сажусь рядом. Обнимаю.

— Не надо, Дамир, — тихо говорит она.

Но я не слушаю ее. Сажусь так, что она оказывается у меня между ног, и прижимаю ее к груди. Касаюсь подбородком ее головы. В комнате повисает тишина. Давит.

— Милана, — решаю остановить это давление на нас обоих, — я нашел Стаса.

Она вздрагивает и поворачивает голову ко мне.

— Да, нашел, — отвечаю на ее немой вопрос. — И его больше нет. Он умер, Милана. Знаю, этому нельзя радоваться. Но так будет лучше для всех.

Она вырывается из моих объятий, поворачивается ко мне лицом.

— Это ты убил его? — спрашивает вдруг и в ее глазах я читаю тревогу.

— Нет, — беру ее за руку и с силой тяну опять к себе. — Но, если бы надо было для нашего спокойствия, я, не задумываясь, сделал бы это. Стас умер сам. Он попал в аварию.

Милана опять забирает руку и закрывает лицо.

— Слишком много смертей… Слишком много…

Я опять делаю попытку притянуть ее к себе. Но она упирается.

Тогда толкаю ее на спину и наваливаюсь на нее. Она руками упирается мне в грудь.

Беру ее лицо руками, заставляя смотреть прямо мне в глаза.

— Милана, все позади. Теперь есть только ты и я. И наш ребенок. Нет ни Рената, ни Стаса. Никого, кто помешал бы нам. Я люблю тебя. И не жду ответных слов от тебя. Мне достаточно, что ты со мной.

— Мама… Папа… — тихо шепчет она.

— Все пройдет. Вы еще поговорите. Слышишь? — пытаюсь успокоить ее я.

Мне страшно за нее. И за нашего ребенка. Поэтому сейчас я готов сказать все, что она хочет услышать.

— Все будет хорошо, Милана, — целую ее глаза, губы, скулы.

От ее близости накатывает волна возбуждения. Я не трахал ее целую вечность. Так кажется мне. И сейчас я тоже готов перетерпеть. Ради нее.

Руками опираюсь о кровать и хочу встать. Но в этот момент Милана обнимает меня за шею и притягивает к себе.

— Дамир, — шепчет на ухо, — спасибо.

Приподнимаюсь и с удивлением смотрю на нее.

— За что?

— За то, что не дал мне сделать… — осекается. — Прости. Я не должна была соглашаться.

— Ты не виновата, — в ответ шепчу я, глядя ей в глаза. — Мне не надо было оставлять тебя на свободе.

Усмехаюсь.

— Надо было запереть тебя, чтобы ты никуда не сбежала.

Милана хмурится.

— Ты так и будешь держать меня взаперти?

— Буду, — киваю, улыбаясь, — если не будешь слушаться. Привяжу тебя к кровати и буду делать что захочу и когда захочу. Чтобы ты не ушла больше никуда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Милана закусывает губу и я ощущаю приятную негу от крови, концентрирующейся теперь в одной точке.

Прижимаюсь к ней бедрами, давая ей ощутить, как сильно я хочу ее.

— Милана, — шепчу на ухо, руками расстегивая блузку и сжимая грудь, — я так скучал по тебе.

Тяну вниз замок на ее джинсах и кладу ладонь на трусики. Пальцами ощущаю пульсацию. Приподнимаюсь и стягиваю джинсы. Помогаю избавиться от блузки.

Ложусь рядом и провожу рукой по телу. От шеи до бедер. Целую ее. Наконец. Так, что готов съесть ее. Сминая губы и проникая глубоко языком.

Милана отвечает мне, но в какой-то момент прерывает поцелуй и смотрит мне в глаза.

— Ты правда хочешь ребенка? — спрашивает неожиданно.

— Глупая маленькая девочка, — смеюсь я. — У меня появился смысл жизни. Понимаешь? Раньше мне было достаточно тебя. Но сейчас…

Я опять целую ее. Сжимаю грудь. Отрываюсь, но лишь затем, чтобы втянуть губами уже твердый сосок. Перекатываю его на языке. Потом делаю дорожку к другой половинке и ласкаю ее.

Милана запускает пальцы мне в волосы и легонько сжимает их. Скребет ногтями по коже головы. И это еще больше распаляет меня.

Стаскиваю с себя одежду. Беру ее руку и прижимаю к члену, который чуть не порвал ширинку, пока был в штанах.

Милана с интересом смотрит на меня, но обхватывает член своими пальчиками и я едва заглушаю рык, рвущийся из меня.

Тяну с нее трусы и сгибаю ноги. Пальцами проверяю ее готовность принять меня и с удовольствием отмечаю, как они легко скользят и погружаются в нее, заставляя сжиматься там внутри.

Направляю член и сразу ввожу его на всю длину. Милана вскрикивает и цепляется за мои плечи. Приподнимается, но я рукой прижимаю ее к кровати. Подхватываю ее ноги и кладу их себе на грудь. И начинаю двигаться в ней.

И опять это непонятное, но уже знакомое ощущение обволакивает меня. Ощущение обладания. Что она только моя.

А еще я наслаждаюсь от предвкушения, что могу теперь кончать в нее. Кончать, заполняя ее. Делаю ее еще больше моей.

Я ускоряюсь, чувствуя приближение. Опускаю ее ноги и прижимаюсь к ней всем телом. Ее соски упираются в мою грудь, а я прикусываю тонкую шею.

Милана скребет ноготками по спине, посылая дополнительные импульсы, и я кончаю. Впервые кончаю в нее. Продолжая двигаться, как будто пытаюсь глубже залить ее спермой.

Целую грудь, там, где сердце, и четко различаю частые удары.

— Я люблю тебя, Милана, — шепчу ей уже в губы. — Люблю.

Это последние слова на сегодня. Мы просто наслаждаемся тишиной и так и засыпаем. В тишине.

На следующее утро я просыпаюсь от того, что не нахожу рукой рядом с собой Милану. Открываю глаза. Она сидит, отвернувшись к окну, и я по ее позе понимаю, что она о чем-то задумалась. Опять.

Сажусь рядом с ней и обнимаю ее за плечи.

— Что тебя тревожит, Милана? Расскажи мне.

Она отвечает не сразу, но я не тороплю ее.

— Я не могу иметь детей, — тихо, опустив голову, произносит она. — Не могу выносить. У меня…

— Я знаю, — не даю договорить ей. — Твоя мама сказала, что тебе нельзя рожать. Что она имела в виду?

Милана утыкается мне в грудь и обдает меня горячим дыханием.

— Понимаешь, у меня такое заболевание… Мне нельзя рожать… Нельзя беременеть… И я не знаю. Мама сказала, что врач…

— Ясно, — говорю я. — В этом нет ничего такого, из-за чего стоило бы так переживать. Если врачи скажут, что нельзя, то мы сделаем так, как будет лучше для тебя. Слышишь?

— А ребенок? — спрашивает она.

— Я не хочу потерять тебя, Милана.

Целую ее в макушку.

— Знаешь, я договорился с медицинским центром. Давай съездим туда? Просто поговорим с врачом. Чтобы быть уверенными на сто процентов. Чтобы ты не думала… Хорошо?