Хейли восторженно обняла меня. Судя по радости на ее лице, она полюбила меня по одному лишь отзыву Келлана. Однажды я заподозрила, что Келлан изменяет мне с ней, – теперь это казалось смехотворным. Но он хранил в тайне, что нашел своего родного отца, скрывая это ото всех, включая меня. Наверное, многие девушки пришли бы к такому же выводу.

Келлан улыбался так широко, что лицо его грозило развалиться надвое. Оценив своего родителя, беседовавшего с моими, он сцепил руки.

– Займусь, с вашего позволения, бранчем. Уже пора. – Издав смешок, он вскинул руки, обращаясь к отцу: – Извини, что позвонил так поздно.

Темно-синие глаза Гэвина остановились на сыне, а затем переключились на меня. Ощутив прилив жара к щекам, я без труда представила, как этот мужчина соблазнил замужнюю женщину. Конечно, то была ужасная ситуация – не лучше моей пару лет назад, – однако теперь стало нетрудно понять, почему она возникла. Лицо у Гэвина было не из тех, при виде которых женщинам легко отказать. Я была глубоко признательна папе, который выступил буфером между Гэвином и моей мамой. Не то чтобы Гэвин собирался приударить за ней, пока гостил здесь, и не то чтобы мама на это купилась, но все же…

Губы Гэвина изогнулись в сердечной улыбке, когда он кивнул в мою сторону:

– Да, я слышал, что давеча ты женился. Поздравляю.

Мои щеки разожглись еще пуще, как только Хейли стиснула меня и взвизгнула:

– Кира, ты теперь нам родня! Нравится тебе это или нет!

Мой папа вздохнул.

Келлан подошел, отобрал меня у сестры и нежно поцеловал. Он пожирал меня глазами, будто ни разу не видел раньше. Под этим взглядом у меня подогнулись колени, сердцебиение достигло пика, дыхание участилось. Он был потрясающ.

– Нравится или нет, – пробормотал он, прежде чем снова поцеловать.

– Нравится, – выдохнула я, размякнув и исполнившись романтики.

Папин вздох повторился.

Обняв меня за плечи, Келлан развернулся к нашим родным:

– Мы будем в кухне. Вам что-нибудь нужно?

– Нет, нам и так хорошо, – уронила мама, с ухмылкой взглянув на Гэвина.

Папа зыркнул на нее и чуть подался вперед, перекрывая ей обзор.

– Спасибо, сынок, нам ничего не надо, – помотал головой ни о чем не подозревающий Гэвин.

Мы свернули за угол в кухню, и Келлан хохотнул.

– Он назвал меня сынком, – шепнул он мне на ухо.

Я улыбнулась, крайне обрадованная тем, что связь между ними укреплялась. Келлан остановился у холодильника, и улыбка слетела с его лица. Безупречные нежные губы скривились в досадливой гримасе.

– Чем же, черт побери, их накормить? – Он в панике и тревоге уставился на меня. – Повар я никудышный. – Отпустив меня, Келлан распахнул дверцу и бессмысленно уставился внутрь.

Я прикинула, какие блюда давались мне неплохо:

– Может, приготовить яйца?

Ясная улыбка Келлана вернулась: он нашел упаковку.

– Ага, отлично… Это подойдет. – Вручив мне коробку, он на секунду прикрыл глаза. – Пожалуйста, скажи, что у нас есть бекон.

Я собралась было сообщить ему, что прикупила намедни, но он уже увидел сам.

– Слава богу, – выдохнул он с великим облегчением.

Развеселившись от такого волнения, я поставила яйца на стойку и заключила в ладони лицо Келлана:

– Ты что, не дергайся. Они же не есть пришли, а на тебя взглянуть.

Келлан издал протяжный вздох.

– Да это ясно. Просто не хочется напортачить. – Покачав головой, он уставился в пол. – Я все порчу, Кира.

У меня защемило сердце от его страдальческого вида. Я обняла его за шею и притянула к себе:

– Ничего ты не портишь. – Затем, приняв серьезный вид, я отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза. – Ты не испортил нашу с тобой жизнь.

Келлан горестно хмыкнул, как будто уверенный, что это не так. Но он был не прав. Нельзя винить во всем плохом, что случилось с нами, его одного. Нет, наши беды были результатом общих усилий.

– Нет? – глухо произнес он, указав на шкафчик под раковиной. – Кира, я только что выбросил это секс-видео.

Я испытала укол не пойми чего. Здорово, что этой штуки больше нет у него в кармане, и просто ужас, что мне доподлинно известно, где она. Я улыбнулась как можно естественнее, высвободилась из его рук и заявила, взяв сковородку:

– Именно. Ты ее выбросил. – Нашарив в ящике вилку, я шутливо нацелилась ему в грудь. – А если спрятал, чтобы потом посмотреть, то будешь козлом.

Келлан хохотнул и шлепнул меня по заднице упаковкой замороженного бекона.

Я увернулась, и в этот момент на кухне появилась его сестра:

– Кто тут козел?

Потирая мягкое место, я машинально указала на Келлана.

Тот нахмурился, а затем пожал плечами:

– Я… Кто же еще?

Хейли ухмыльнулась, взяла кухонный стул, оседлала его задом наперед и стала смотреть, как мы пытаемся приготовить что-нибудь приличное. Келлан разогрел бекон в микроволновке, я сварила кофе, и бульканье кипятка смешалось с шипением скользкого жира, когда бекон отправился на плиту. Я принялась за яйца и разбила несколько на сковородку, затем выждала, пока белок не схватился. Вроде готово! Я попыталась перевернуть их. Желток растекся, и Келлан присмотрелся к моему творению.

– По-моему, надо жарить подольше, – буркнул он.

Я глянула на сковородку скворчавшего мяса и приметила подозрительный дымок.

– А у тебя, по-моему, горит бекон, – парировала я.

Келлан немедленно обратился к своей стряпне, а Хейли расхохоталась:

– Боже мой, и как вам удалось протянуть так долго? – Она подошла к плите, где истреблялся наш завтрак. – Дальше я сама. Ступайте отдохните.

– Спасибо… сестренка, – виновато улыбнулся Келлан.

– Не вопрос, большой брат, – улыбнулась она в ответ, сноровисто перевернув яичницу.

Я не могла не отметить сходство их улыбок, пока они переглядывались. Приятно, что ухмылка Келлана была наследственной. Может, достанется и нашим детям? Когда они появятся. Через много лет.

Келлан обнял меня за плечо и довольно вздохнул. Глянув на меня сверху, он покачал головой:

– Я готовил для себя годами. Не понимаю, почему сегодня не получается.

Ухмыльнувшись, я похлопала его по животу:

– Добро пожаловать в волшебный мир нервотрепки с ее последствиями, Келлан Кайл.

– И вовсе я не нервничаю, – насупился он.

Хейли на миг отвернулась от плиты.

– Смеешься? Да от тебя за версту несет страхом, – прыснула она, развеселившись от собственной шутки.

Келлан помрачнел еще больше:

– Как же я рад обзавестись родней!

Любуясь их озорной перебранкой, я крепче обняла Келлана. Хейли была права насчет нервов, но ошибалась относительно запаха. От него исходил сказочный аромат – как и всегда. То был его особенный запах, который я впитывала всем существом. Он благоухал приятнее, чем кофе и бекон.

Чуть позже явился взволнованный Райли:

– Келлан, а гитару свою покажешь?

– Обязательно, – улыбнулся Келлан, потрепал Райли по плечу и затем поцеловал меня. – Я сейчас.

Довольная как слон, я проводила его взглядом. Тут Хейли добавила ложку дегтя. Приглядывая за братишкой, она спросила:

– А что, Келлан и вправду… делает записи? – Ее брови многозначительно поднялись. Я поморщилась: подслушала, черт возьми. При виде моей реакции Хейли немедленно сделала большие глаза и переключилась на стряпню. – Извини, не надо было спрашивать. Тебе, конечно, не хочется говорить…

Вид у нее был немного смущенный.

Райли, не вполне понимавший, о чем идет речь, пришел в недоумение:

– Хейл, он делает много записей. – Он поднял на меня глаза – святая невинность. – В Сети есть уйма роликов.

– Ага, точно… – покраснела я и прикусила губу. – Там записей полным-полно.

Зная, насколько была права, я вздохнула.

– Извини, – беззвучно прошептала Хейли, гримасничая.

Я кивнула. Незачем беспокоиться об отснятом материале. Наверное, когда-нибудь да всплывет, но это не имело значения. Я переживу. Дело того стоило. Ради жизни с Келланом я, быть может, стерпела бы и большее. Нет, я этого не хотела, но, если придется, готова справиться с любой напастью, коль скоро это означало быть его женой.

Келлан вернулся через несколько минут с гитарой. В записи лос-анджелесского альбома наступил перерыв, и он, как всегда, приволок свою любимицу домой. Она была для него чем-то вроде залога безопасности, и он не мог расставаться с ней надолго.

Я улыбнулась, глядя, как он усаживает Райли на стул и вручает ему драгоценный инструмент. Казалось, что Райли вот-вот лишится чувств от волнения. Глаза Келлана блеснули при виде такого ажиотажа, как будто Райли напомнил ему его самого. Я не стала их трогать и попыталась помочь Хейли с завтраком. В холодильнике нашлась зимняя дыня, и я принялась нарезать ее большими ломтями, когда гитара издала пронзительный нестройный звук.

Келлан стал показывать Райли, как брать аккорд, и я, прислушиваясь к его инструкциям, вспомнила о первой попытке Келлана научить и меня. Как его руки легли поверх моих, как он задышал мне в ухо… Я улыбнулась. Тогда меня мучила совесть из-за того, что мне так нравилось это занятие. Наверное, так будет и впредь. Мы поступили плохо, и я это знала. Я преподносила наш флирт как безобидные ласки, однако в них не было ничего невинного. Я хотела его, а он – меня. Я любила его, а он – меня. Мы были не правы абсолютно во всем. Но я не могла не улыбнуться, вспоминая об этом.

Сквозь шипение бекона и звуки гитары из гостиной доносились голоса Гэвина и моих родителей. Странно – папа оглушительно расхохотался. Гэвин, видно, был так же мил, как и его сын, – нечто общее в генах. «Боже, помоги женщинам, если у нас будет сын», – подумала я.