Я начала опускать голову, и мама придержала меня за подбородок. Она долго смотрела мне в глаза, пока не ответила:

– Я не могу наказать тебя больше, чем ты уже наказала себя сама. – Она мотнула каштановыми локонами, скользнувшими по ее плечам. – Если бы ты не раскаивалась, мы с папой подлили бы масла в огонь. – Она широко улыбнулась и погладила меня по щеке. – Но ты явно измучилась, и я не могу представить, чтобы ты когда-нибудь повторила содеянное.

Я энергично замотала головой. Нет, я не хотела повторения этой пытки. Мама ухмыльнулась и отняла руку.

– Меня куда больше расстроило твое замужество за моей спиной. – Скрестив на груди руки, она поджала губы и вскинула брови. – Не хочешь объясниться?

Понимая, что так легко не отделаюсь, я вздохнула.

Ушло какое-то время, но в итоге я убедила маму, что прошлым вечером и впрямь обручилась. Мы с Келланом считали случившееся в баре свадьбой, но мне было ясно, что окружающие сочтут иначе, и это уж точно не было официальным бракосочетанием. Мое послание для родителей отличалось краткостью и не содержало объяснений. Я лишь сообщила им, что мы с Келланом поженились и меня не будет до утра. Поистине чудо, что папа не выслал за мной спецназ.

Когда мама уразумела, что мы сделали, она облегченно расхохоталась:

– Слава богу! А я уж решила, что вы отправились ночным рейсом в Вегас и там вас обвенчал какой-нибудь двойник Элвиса. – Она взяла меня за руку, разглядывая кольцо. – Так совместную жизнь не начинают… Если, конечно, ты уверена, что хочешь прожить с ним до гробовой доски. А ты уверена?

Я пылко кивнула. В этом я была абсолютно убеждена.

На мамином лице отразилась решимость, а затем она улыбнулась:

– Тогда, наверное, нам лучше начать планировать эту свадьбу? – Просветлев еще больше, она сцепила руки. – Можно в декабре, как только Анна родит… Или весной, когда все расцветет?

Голова у меня пошла кругом, стоило маме перечислить дела, нуждавшиеся в улаживании до свадьбы, дату которой она обязательно подберет: мое платье, платье подружки невесты, список гостей, приглашения, цветы, музыка, место, свадебный торт, смокинги… Перечень был бесконечен, и я призвала ее остановиться.

– Мам, я не хочу шумихи, – заискивающе улыбнулась я. – Мы уже поженились. Осталось оформить все в законном порядке.

Мама уставилась на меня опустошенным взглядом и спросила:

– Ты хочешь сделать это здесь, в Сиэтле, или дома, в Афинах? Вся наша родня там, и будет не очень красиво гнать их сюда.

Я вздохнула. Маму с пути не собьешь. Меня нарядят как куклу и поведут в усыпанную розами церковь, хочу я этого или нет. Мне было тошно при одной мысли об этом.

– Успокой папу, мне надо поговорить с ним, – буркнула я, меняя тему.

Отец, вероятно, все еще находился под впечатлением от истории с порнофильмом, а также с замужеством. Бедный папуля. Сегодня был не его день.

Но сперва я решила переодеться во что-то поудобнее. Платье задиралось, и мне не хотелось постоянно оправлять его в ходе предстоявшей выволочки. Лифчика из-за предельно глубокого выреза каре тоже не было – находка для брачной ночи, но вряд ли уместно для выяснения отношений с отцом.

Мама сияла, покуда я натягивала джинсы и футболку. Она была поглощена свадебными приготовлениями и все твердила об идеальном цветочном решении. Одевшись, я устремилась вниз. Мамино описание брачной церемонии все не кончалось, и ее слова настигали меня на каждой ступеньке. Спускаясь, я воображала, как направляюсь через церковь к своему мужу. Когда я оказалась внизу, Келлан стоял у окна и мрачно кивал моему отцу. Я представила Келлана в смокинге, а себя – в атласном платье. Картина помещения, битком набитого людьми, отозвалась во мне тошнотой, и я быстренько представила, что мы остались одни. В голове заиграл свадебный марш, и сердце исполнилось томления.

Келлан поднял глаза и стрельнул в меня улыбкой. Я была совершенно уверена, что он ничего подобного не воображал, но его прекрасное лицо светилось любовью и восхищением, как и мое. Зардевшись при мысли о красоте нашей свадебной церемонии, я подошла и обняла его за талию. Он с усмешкой обхватил меня руками и поцеловал в макушку. Мы полусонно взирали друг на друга, но вот мой папа кашлянул, и я очнулась от романтических грез.

– Все точно… в порядке? – осведомился он, смущенно сдвинув брови.

Я улыбнулась и кивнула, а папа вздохнул, совершенно не понимая, как мне удалось за какие-то двадцать минут перейти от одной крайности к другой. Хихикнув, я отпустила Келлана и обняла папу. С Келланом без перепадов настроения было не обойтись. Он мог вознести меня в небеса и повергнуть на землю. Мне иногда нравились эти скачки, однако чаще хотелось более уравновешенной жизни. Длительные отношения потребуют от нас спокойствия. А брак – это очень длительные отношения. По крайней мере, для меня.

Когда я отстранилась, чтобы взглянуть на папу, тот посмотрел через мое плечо на Келлана. Я отчетливо видела, что он разрывался, с одной стороны желая мне счастья, но с другой – пугаясь моего союза с рок-звездой. Рок-звездой с порнофильмом в кармане.

– Келлан рассказал мне о вашей… женитьбе… в баре, – произнес папа и нахмурился, не сводя глаз с Келлана. – Ты уверена, Кира, что правильно поступаешь?

Просияв улыбкой, я поцеловала папу в щеку:

– Абсолютно, пап.

Это его ничуть не обрадовало. Казалось, он постарел прямо на глазах. Видя его угрюмость, я схватила папу за плечи:

– Келлан сказал, что его отец приедет на бранч? – Оглянувшись на Келлана, я спросила: – Ты уже с ним связался?

– Только что, – показал он на мобильник. – Он будет через полчаса.

Темно-синие глаза Келлана искрились радостью. Дружеские отношения в семье были ему в новинку, и он принимал их с трудом. Какая-то часть его «я», по-моему, еще колебалась, как будто он готовился к неизбежному взрыву. Однако сейчас он был настроен оптимистично.

Продолжая сиять, Келлан указал на парадную дверь:

– И машина в порядке!

Я рассмеялась, видя, что ему стало легче. Он выследил бы Джоуи, если бы та помяла его крошку.

Пока мы ждали прибытия родни Келлана, мама расспрашивала меня о свадебных цветовых гаммах, и с каждым вопросом взгляд папы становился все более убийственным. Келлан, внимая ей с веселой улыбкой, держал меня за руку. Я не сомневалась, что он согласится на любые нелепости. Он не возражал быть в центре внимания и уж точно не беспокоился по поводу моего присутствия рядом. Он постоянно побуждал меня быть увереннее и общительнее. Стыдясь и смущаясь, я высоко ценила деликатную заботу Келлана о моем развитии.

Гэвин позвонил в дверь точно в назначенное время. Медленно и сдержанно выдохнув, Келлан поднялся и вытер ладони о джинсы. Рука скользнула по карману – тот не оттопыривался, и я решила, что он выбросил карту. Надеялась на это. Мне не хотелось смотреть на него с другой ни за какие коврижки, но я знала, что, если наткнусь на запись, любопытство меня погубит. Возможно, я рехнусь настолько, чтобы взглянуть на это. А некоторые вещи нельзя выкинуть из памяти. И мне бы не хотелось, чтобы в моей голове навсегда запечатлелся вид Келлана в процессе соития со своей бывшей. Мне хватало воображения.

Келлан нервно зашагал к двери. Это было очаровательно: он редко волновался. Но ему и впрямь было крайне важно увидеть отца. Я не знала точно, что именно он чувствовал, но на его месте испытала бы смесь возбуждения, предвосхищения и ужаса. Когда открываешь сердце другому, особенно родному человеку, многое может пойти наперекосяк. Сейчас Келлан держался весьма отважно, и я не уставала гордиться им.

Собираясь с силами, Келлан сделал еще один короткий выдох. Нацепив беспечную улыбочку, он потянул на себя тяжелую деревянную створку. Когда показался его отец, я встала с дивана. Гэвин был так похож на Келлана, что их родство было неоспоримо. Те же сложение и рост, та же шевелюра песочного цвета, одинаковые полуночно-синие глаза и волевой подбородок. Глядя на них, стоящих бок о бок, я видела Келлана в будущем. И, судя по картине, с годами Келлан станет очень и очень неплох. Гэвин был безнадежно привлекателен.

Позади меня негромко охнула мама.

Мы обменялись с ней понимающими взглядами, когда Келлан и его отец пожали друг другу руки. Ликуя, Келлан сделал приглашающий жест:

– Рад тебя видеть. Заходи.

Гэвин кивнул и вошел в дом. За ним последовали сводные брат и сестра Келлана. Я помахала последней, Хейли, и та, хихикнув, махнула мне в ответ. Хейли была приблизительно моих лет – может, на год младше. Она тоже унаследовала отцовские глаза, но при естественном освещении мне было видно, что волосы у нее чуть светлее, чем у мужчин. За ней по пятам следовал брат Келлана, Райли. Он был очень мил, лет десяти, лишь немного недобирая до возраста, в котором Келлан получил первый опыт общения с противоположным полом. Я искренне надеялась, что Райли еще не сподобился на это, – уж слишком он мал. Он благоговейно взирал на Келлана глазами цвета весеннего утра. Райли откровенно боготворил своего звездного старшего братца.

Келлан взъерошил Райли волосы, когда тот переступил порог. Как только троица вошла, Келлан указал на свою маленькую гостиную:

– Присаживайтесь, пожалуйста.

Я отошла от дивана, освобождая место отцу Келлана. Мои родители встали, чтобы обменяться рукопожатиями с Гэвином. Папино было сердечным и крепким. Мама прыснула и притворилась, будто закашлялась. Папа посуровел, наблюдая, как его жена пожимает руку взрослой версии Келлана. Он мудро пересел так, чтобы самому сидеть рядом с Гэвином вместо нее.

Райли плюхнулся на пол и вытянул ноги, обозревая жилище Келлана. Недавно я привлекла свою лучшую подругу Дженни помочь мне перекрасить гостиную. Сколько я здесь жила, комната оставалась унылой и серой. На пару с Дженни мы покрасили ее в теплый бежевый цвет, а одну стену сделали темно-красной. По ее углам Дженни собственноручно изобразила ноты. Кроме того, она написала на стене текст одной из песен Келлана. Над скользящей стеклянной дверью крупными буквами было выведено: «Не отпущу тебя ни на день, даже если ты далеко». Келлан считал это немного претенциозным, но я находила эти слова красивыми и не дала ему закрасить их. Теперь здесь был и мой дом.