Первый семестр для Кары в Беркли был ужасным. Чтобы сэкономить деньги, Марк сказал, что она будет жить в комнате в общежитии с двумя соседками, комната была по сути обычной на двоих с дополнительной кроватью, втиснутой туда. Две ее соседки по комнате — Кайли и Райли, не только имели рифмующиеся имена, но и обладали восхитительно раздражающими манерами, они дружили с восьми лет и были лучшими подругами. Они были настолько близки, как сестры, и даже поразительно походили друг на друга — высокие, стройные, загорелые и светловолосые. Были почти неразлучны, каждая должна была стать специалистом по коммуникациям, поэтому посещали одни и те же занятия, и фактически каждую минуту проводили вместе. Девочки превзошли самих себя, не допускаю Кару в свой тесный маленький кружок, не приглашая ее тусоваться с ними и вообще, делая вид, будто ее нет в комнате. Они частенько приводили друзей, особенно мальчиков, и без того в тесную, маленькую комнату, и Кара, возвращаясь после занятий, часто обнаруживала незнакомцев, развалившихся на ее кровати или сидящих за ее столом.

Она ужасно скучала по маме, скучала, что не может ей позвонить или написать по электронной почте, чтобы получить совет или утешение, и печаль, которую она испытывала, потеряв свою любимую мать, иногда поглощало ее целиком. Марк никоем образом ей не помогал, слишком занятый обустройством нового дома во Флориде и поиском работы, своим началом новой жизни с Холли. Кара редко что-либо слышала от отца, только тогда, когда она сама ему писала или звонила. Все ее близкие друзья из средней школы разъехались по всей стране, по разным университетам, но в отличие от нее они, казалось, хорошо устроились и отлично проводили время. Не желая постоянно ощущать себя самой большой неудачницей всех времен и народов, Кара ничего не рассказывала об отношениях с двумя соседками по комнате даже Фрэнни, которая навещала ее время от времени. Кара осознавала, что Фрэнни работала полный рабочий день, имела мужа и трех детей подростков, поэтому последнее, что ей было нужно, это выслушивать нытье Кары, как она несчастна.

Поэтому Кара пыталась заглушить свое горе и забыть о своих бедах разными неблагоразумными способами, напиваясь на вечеринках, куда ее приглашали; поедая слишком много не совсем здоровой пищи и сладкого, отчего она набирала лишние фунты с огромной ужасающей скоростью; она поддавалась сладким разговорам парней, ломая себя и соглашаясь заняться с ними сексом, совершенно неправильных парней во всех отношениях — один использовал ее для бесплатных занятий математикой; другой тем самым пытался заставить свою бывшую подругу ревновать; третий, на самом деле интересовался Кайли и в конце концов переспал с ней — это было довольно неприятное зрелище для Кары.

Но именно, когда она неосторожно поддалась одному парню (красивому, сладко говорящему, она была так уверена, что с ним все получится) тот выложил ее обнаженные и полуобнаженные фотографии, которые он сделал, пока она спала, на всех своих страницах в соцсетях, Кара поклялась отказаться от парней, выпивки и вечеринок. К счастью, сплетни и непристойные комментарии, которые ей пришлось пережить после фиаско с опубликованными фотографиями, довольно быстро утихли, хотя ей пришлось временно закрыть свои страницы в соцсетях.

Ее решимость держаться подальше от пороков, которые временно отвлекли ее внимание от тоски и боли, к сожалению, вернулась острой, как бритва, болью и тоской. Она компенсировала их едой, получив к рождественским каникулам убийственные «пятнадцать фунтов первокурсника».

И Рождество, проведенное с отцом и Холли во Флориде, конечно же, не помогло похудению. Если уж быть честной, то она чувствовала себя еще более несчастной, потому что новая жена ее отца была совсем недоброй и неприветливой. Кара чувствовала себя несчастной все время, что провела с ними, ее практически полностью игнорировала сама Холли и ее родственники, которые жили поблизости и казалось, постоянно находились у нее в доме. Марк суетился вокруг своей беременной молодой жены так, как никогда не суетился вокруг Шэрон. Дом во Флориде, купленный на деньги от продажи дома в Портленде, который Шэрон унаследовала от своей матери, был гораздо больше, новее, роскошнее и мог похвастаться бассейном. Сердце Кары сжималось от злости и печали, когда она наблюдала, как ее отец ухаживал за своей новой женой и предоставлял ей все, о чем она просила, это маленькая жадная стерва, а ее собственная мать работала на трех работах, чтобы содержать его и обходилась в жизни без стольких вещей.

Кара больше дюжины раз за первый ужасный семестр хотела бросить институт, тихо плакала по ночам, потому что чувствовала себя настолько несчастной и одинокой. Но каждый раз, когда она уже готова была бросить университет, Кара вспоминала обещание, данное матери перед ее кроватью, и понимала, что ей придется стиснуть зубы, найти в себе силы и выдержать все до конца.

Единственным ярким событием первого года обучения было ее знакомство с Мираи Робинсон в начале весеннего семестра. Миниатюрная, бойкая, наполовину японка посещала уроки английского языка и почти сразу же прониклась симпатией к Каре. Было совершенно очевидно всем, что Мираи оказалась, словно не в своей тарелке, с жесткой, конкурентной программой, которой славился Беркли, и она призналась как-то Каре, что ее приняли сюда благодаря влиянию ее отца. Ларс Робинсон вышел из стен этого университета и был чрезвычайно богат, он делал частые и значительные пожертвования, достаточные, чтобы зачислили его младшую дочь, иначе ее бы никогда не приняли в такое заведение.

И Мираи оказалась почти полной противоположностью тем друзьям, с которыми обычно общалась Кара, она была болтливой, буквально одержима модой и знаменитостями, а также социальными сетями, и еще она была очень добрая, с щедрой душой и натурой. Однако она не была особенно хорошей студенткой, и фактически находилась перед выбором — или ее отчислят, если она не подтянет предметы. Кара предложила ей помочь в учебе, в обмен за репетиторство Мираи часто угощала ее обедом, ужином или они ходили в кино.

По мере того как их дружба только росла, Кара все больше и больше времени проводила в квартире Мираи, которую арендовал для нее отец, конечно, за пределами кампуса, и, в конце концов, Кара находилась в квартире гораздо чаще, чем в своей комнате в общежитии. Квартира состояла из одной большой комнаты, но Кара предпочитала спать на диване в этой комнате, а не на неудобной койке в общежитии.

Однако, несмотря на все усилия Кары, Мираи так и не смогла подтянуть свои оценки, чтобы перейти на второй курс. Мираи отнеслась к своей потери философски, признавшись, что ей не нравится университет и согласилась она учиться в Беркли только, чтобы угодить своему отцу. Она решила воспользоваться летом, чтобы решить, чем хотела бы заняться, сначала отправившись в путешествие в Японию и Гонконг с матерью, а затем в Европу и на восточное побережье — с отцом. У ее родителей была больше, чем тридцатилетняя разница в возрасте, и Кара узнала, что мать Мираи была третьей женой ее отца. И пока они были официально женаты, ее родители проводили больше времени порознь, чем вместе.

Мираи настояла, чтобы Кара осталась в ее квартире на лето, так как срок аренды был продлен до конца августа, за что Кара была ей очень благодарна. Летом она работала на трех разных работах, чтобы как-то помочь Марку с расходами на ее образование, ее отец все больше и больше постоянно жаловался, чем раньше, во сколько ему обходится ее образование. Он отказался платить за трехместную комнату на следующий год в кампусе, поэтому Кара оказалась в общежитии, в комнате с огромным количеством соседей. Комната Кары даже нельзя было назвать официально спальней, так как там не было ни шкафа, ни окна, и едва хватало места, чтобы втиснуть узкую кровать и комод внутрь. Общежитие напоминало настоящий улей, постоянно кто-то приходил и уходил с друзьями в любое время. Здесь было шумно, многолюдно и не очень чисто, и Кара обнаружила, что в большинстве случаев делает свою домашнюю работы в кампусе в библиотеке или в свободной аудитории.

Тем не менее, было лучше жить в общежитии, чем делить комнату с противными бывшими соседками, сейчас Кара действительно могла посвятить себя полностью учебе. В этом году она записалась на дополнительный курс в надежде получить диплом немного раньше и сократить расходы отца. Между занятиями, учебой и выполнением домашних заданий, а также двух работ у нее не было времени для общения и свиданий. Но после фиаско на первом курсе она посчитала, что это даже хорошо.

Следующий удар от отца она получила на Рождество и была застигнута врасплох. Она прилетела во Флориду на каникулы (за свой счет, Марк заявил, что не может оплатить ей авиаперелет), с трудом вынесла еще одну неделю, пока Холли и ее нескончаемая вереница родственников игнорировали ее или же смотрели на нее исподлобья. А поскольку ее младшему сводному брату Хантеру был почти год, и он учился ходить, то все внимание Марка было сосредоточено на нем, его сыне. Поэтому Кара была несколько удивлена, когда в последний день ее визита отец пригласил ее на ланч. Но она тут же распознала его тактику, он хотел смягчить удар опустошающей новостью, думая, что салат Кобба и стакан чая со льдом каким-то образом могли как-то заглушить ее боль.

Кара недоверчиво уставилась на отца.

— Прости, я видно неправильно тебя расслышала. Что значит, ты больше не можешь платить за мое обучение? Мне нужно отучиться еще два с половиной года, если ты забыл.

Марк нахмурился, явно чувствуя себя неловко из-за неприятного разговора.

— Я не забыл, — угрюмо ответил он. — Но обстоятельства изменились, Кара. Холли не может работать, потому что очень устает с Хантером, и нам нужно на что-то жить.

— И какое это отношение имеет к оплате моего обучения? — спросила она. — Я точно знаю, что мама отложила деньги, которые она унаследовала от бабушки. Эти деньги всегда предназначались для оплаты моего образования в университете, папа. А не для того, чтобы заплатить за бриллиантовые серьги, которые ты подарил своей теперешней жене на Рождество. И не для оплаты маникюра-педикюра, как она сообщила своим сестрам, что посещает салон каждую неделю. И не для комнаты, забитой игрушками для Хантера. Это мои деньги, а не их.