Мари Пти».

Когда мадемуазель Пти подписывала это обязательство, ей казалось, что отныне жизнь ее преобразится.

Она не ошибалась, хотя в то мгновение и представить себе не могла, какие приключения ей предстоит пережить…

Освободившись от денежных забот, негоциант стал встречаться с влиятельными людьми, беседовал с г-ном де Торси и г-ном де Поншартреном, преемником Кольбера. Ему удалось обворожить всех министров своими глубокими познаниями в сфере отношений с Востоком.

Вечерами он излагал Мари суть своей миссии. Нужно было завязать тесные сношения с Персией, в которую уже начали проникать английские, голландские и португальские торговые компании, добиться безопасности для христиан, утвердить преимущество французской коммерции и подготовить проникновение в Индию.

Как говорит Р. де Молд-Ла Клавьер, «проект не отличался новизной, однако для его осуществления требовалась изрядная дерзость; все предыдущие попытки добиться этого потерпели неудачу, а в данный момент материальные затруднения, казалось, обрекали предприятие на провал».

В январе 1703 года г-н Фабр получил официальное предписание отправиться в Персию. Мадемуазель Птп, не помня себя от радости, стала немедленно готовиться к отъезду. Пока она паковала сундуки, Людовик XIV, со своей стороны, набрасывал список подарков, предназначенных для шаха. Приведем небольшой отрывок:

«Настенных часов — 3 штуки, ручных часов — 24, из них 12 — с репетицией, винных погребков из хрусталя — 6, атласов — 3, канделябров — 2, сверх того — несколько картин, из которых одна — с изображением монарха…»

Чтобы собрать все эти вещи, потребовался почти год.

Когда все было готово, марсельскому негоцианту вручили верительные грамоты.

Но тут г-н де Ферьоль, завидуя высокому назначению Фабра, стал слать едкие письма г-ну де Поншартрену. К счастью, тот остался непоколебим, и новый посол, в сопровождении своего племянника Жозефа Фабра и мадемуазель Пти, переодетой в мужское платье, отбыл в Марсель в конце 1704 года.

Наконец, 2 марта 1705 года больше палубный корабль «Тулуза» поднял якорь и направился в открытое море, унося с собой г-на Фабра с его свитой! Никто не знал, что на борту находится молодая женщина.

Однако, едва Марсель исчез из виду, красивый кавалер с голубыми глазами удалился в свою каюту и вскоре появился вновь, но уже в женском обличье. С тех пор мадемуазель Пти, не считая нужным скрывать свою привязанность к послу, «начала обращаться к нему несколько вольно, что сильно веселило экипаж».

8 апреля посол и бывшая содержательница игорного дома прибыли в Александрию. Пять дней спустя они уже двигались к Алеппо, куда и приехали 17 апреля.

Здесь мадемуазель Пти вновь пришлось прибегнуть к маскировке, ибо здешние жители могли бы удивиться и даже не одобрить тот факт, что посланник Людовика XIV путешествует в обществе своей любовницы. Итак, г-н Фабр стал представлять ее в качестве жены главного мажордома миссии, г-на дю Амеля.

Увы! шаловливой мадемуазель было трудно смирить свою натуру. Пылкий темперамент подводил ее, и отцы-иезуиты, обитавшие в Алеппо, были изумлены некоторыми неосторожными словами и жестами предполагаемой супруги мажордома. Отец-настоятель предпринял собственное маленькое расследование и достоверно установил личность веселой мадам дю Амель.

Решив пресечь скандальное путешествие преступной четы уже в Малой Азии, дабы в Персии не узнали об этом прискорбном обстоятельстве, настоятель отправился к паше и попросил задержать г-на Фабра в Алеппо.

Паша согласился, и в течение полугода караван не мог двинуться дальше.

Мадемуазель Пти сочла своим долгом развлекать свиту посла: каждый вечер она созывала гостей, и ужин заканчивался восхитительной оргией. Со времен игорного дома она сохранила умение веселить компанию и знала множество песенок весьма игривого содержания. Таким образом, в этих вечерах жители Алеппо могли видеть Версаль в миниатюре — это было чрезвычайно забавное отражение двора Короля-Солнца…

В октябре 1705 года, убедившись, что паша не собирается менять гнев на милость. Фабр и Мари тайком покинули Алеппо, добрались до моря и отплыли в Константинополь, где персидский посланник спрятал их, перед тем как переправить в Эрнвань.

Добравшись до места, г-н Фабр узнал, что хан Абдельмассин ненавидит французов. Это его страшно напугало. Тогда мадемуазель Пти, надев самое красивое платье, отправилась во дворец Абдельмассина и стала его любовницей.

Благодаря этому простому и разумному решению все затруднения разрешились незамедлительно. Уже через неделю г-н Фабр получил из Исфагана извещение, что верительные грамоты приняты и посольству будет оказан радушный прием.

Удачное начало вдохновило мадемуазель Пти и добавило ей смелости вступить на тяжкий тернистый путь дипломатии.

Через несколько дней после отъезда из Эривани г-н Фабр внезапно заболел. Метаясь в жару, корчась от невыносимой боли, он кричал, что его отравили. 15 августа лицо его приобрело фиолетовый оттенок. 16 августа он отдал Богу душу.

На одно мгновение мадемуазель Пти растерялась. Что станется с ней в этой чужой стране, среди враждебных людей?

И тогда в голову ей пришла изумительная мысль. Гениальная мысль! Обыскав труп любовника, она нашла ключи от сундуков и шкатулок, разыскала секретные бумаги и провозгласила себя главой посольства «от имени принцесс Франции».

Спутники взирали на нее в изумлении.

— Мне поручено, — сказала она, — обучить персидскую королеву французским придворным манерам. Я исполню это любой ценой, а если меня попытаются задержать, то я готова принять мусульманство и прогнать иезуитов…

Эти слова произвели должное впечатление на слушателей.

— Пока же нам нужно вернуться в Эривань, — добавила очаровательная посланница.

Маленький отряд повернул назад, и вскоре мадемуазель Пти оказалась под надежной защитой хана.

Через два часа после прибытия она лежала обнаженная на меховой постели, и ее пылко обнимал Абдельмассин, «который считал, что кожа ее слаще меда, внутренний же огонь жжет сильнее перца» [86].

В этом положении она провела несколько недель, «укрепляя свой дипломатический статус».

Это был ловкий маневр: хан, испытывая признательность за дарованное ему наслаждение, добился того, чтобы Исфаган признал Мари в качестве официальной посланницы.

Так благодаря любви Король-Солнце обрел своего представителя при персидском дворе…

Мадемуазель Пти, заручившись поддержкой хана, решила найти союзников и среди французов. Союзником, разумеется, мог быть только любовник.

На всякий случай она обзавелась двумя.

Они поселились вместе с ней в большом доме, ставшем ее резиденцией, и она заказала кровать соответствующих размеров.

Это произвело неприятное впечатление на местных Жителей, которым казалось естественным, чтобы мужчина имел нескольких жен, тогда как женщина, имевшая нескольких мужей, воспринималась как нарушительница устоев.

Ее стали осуждать, а обозленные иезуиты, полностью отказавшись от милых их сердцу эвфемизмов, прибегли в отношении Мари к крепким и откровенным выражениям, коими славился конкурирующий с Братством Иисуса Орден доминиканцев.

Они дошли до того, что прямо назвали ее шлюхой.

Люди же из миссии Фабра оказались не столь суровыми — они просто смеялись [87].

Глава христиан Персии монсеньер Пиду де Сен-Олон отнесся к этому гораздо более серьезно. Он написал хану Тебриза, большого города, власти которого контролировали дорогу на Исфаган, и предостерег его от всяких сношений с мадемуазель Пти.

«Только одному человеку принадлежит право именовать себя послом Франции, — добавил он. — Это звание перешло к юному Жозефу Фабру, племяннику покойного».

Хан Тебриза, получив это уведомление, оказался в весьма затруднительном положении. Пока он раздумывал, как поступить, Мари не теряла времени даром: ее постель была гостеприимно открыта для всех желающих, и, надо признать, такой способ заводить друзей доказал свою чрезвычайную эффективность.

Таким образом, она стала любовницей нескольких влиятельных чиновников.

Рвение всегда вознаграждается: вскоре в Тебриэ, в Эрзерум и в Исфаган полетели послания, в которых мадемуазель Пти превозносилась до небес, и вредоносное влияние писем монсеньера Пиду де Сен-Олона было подорвано.

Однако затем в Эривань пришли весьма огорчительные новости из Константинополя: французский посол г-н де Ферьоль по собственной инициативе решил послать в Персию одного из своих друзей, некоего Мишеля — молодого человека двадцати восьми лет, дабы он занял место Фабра и отстранил от дел мадемуазель Пти.

В декабре 1706 года Мари получила известия о приближении каравана. Она испугалась: спешно собрав багаж, приказала подавать верблюдов и нежно простилась со всеми любовниками. Нужно было любой ценой опередить конкурента и первой предстать перед шахом.

Вечером она выехала в Исфаган.

Узнав об этом, Мишель впал в ярость и решился на отчаянное предприятие. Полагая, что французская посланница путешествует, подчиняясь неторопливому ходу караванов, он вообразил, что сможет легко догнать обоз, похитить мадемуазель Пти и заменить ее на посту главы посольства. Чтобы действовать наверняка, он бросил свой багаж, пересел на коня и галопом помчался в Нахичевань. Прибыв туда одним прекрасным вечером, он узнал, что мадемуазель Пти находится здесь всего лишь с утра, и поздравил себя с успехом.

Однако радость его оказалась недолгой: бывшую содержательницу игорного дома уже успели признать посланницей французского короля, ибо персы были совершенно очарованы любезностью ее обхождения. Сверх того, хан Нахичевани оказал ей полную поддержку: став его любовницей, она, как говорили, «совершенно его околдовала».

Короче говоря, она завоевала неприкосновенность, и Мишель понял, что план похищения был чистейшим безумием.