Красивое всегда холодное лицо Орлика не выражало ничего. Он считал, что судить хозяина не в его ранге. Василий Кочубей, друг Мазепы, не раз присутствовал на тех оргиях, морщился, но не пенял. О Мазепе он знал больше других. В отличие от пустобрёха Мазепы был трудолюбив и опытен. И кому уж должна была по праву принадлежать та Гетманская булава, так это ему. Но он надеялся на закон, а Мазепа на золото и коварство и обошёл его. Надо сказать, что у Мазепы были деньги старой жены, а Кочубей был гол. То, что он имел было милостью Мазепы за поддержку. Мазепа платил он помогал. Деньги стёрли даже грань между умным, талантливым и родовитым Кочубеем и Мазепой. К тому же хитрость и коварность Мазепы были в том, что все его враги до определённого нужного ему времени ходили у него в друзьях. Не исключение и Кочубей. Тем более с ним Мазепу связывало ещё одно — они оба любили мужчин. То есть были любовниками. В знак своей любви и вечной дружбы к нему он взял Мазепу крёстным отцом к своей дочери Мотри. Мотри посчастливилось родиться в богатой и знатной семье Малороссии, в большом поместье Кочубеев. Позже на её шестнадцатилетие, когда соберутся гости и будет шумный, весёлый праздник, который доставит девушке удовольствие и соберёт много гостей. Судья отведёт в сторонку Мазепу и поведёт речь о её будущем — женихах. Прося найти Мотри достойную партию. Не жалея для красавицы ничего, Кочубей обещает подарить дочери в приданое огромный овальный бриллиант. В минуты расслабления он похвастался перед её крёстным отцом камушком. У Мазепы остановилось сердце. Такая вещь и не его! Это был подарок Махмеда 1Y. Султан Махмед любил мужчин. А Кочубей был послом от Малороссии в Турции. С каким-то неприятным предчувствием он поймал алчный взгляд старого приятеля. В общем, понятная история. Мазепа будет пытаться выманить у Кочубея тот бриллиант. Но судья, кляня себя за язык и непростительную пьяную ошибку, заявит, что подарил его Мотри. Ему казалось такое объяснение простым и понятным. Совсем простым и очень понятным. Но не для гетмана. Тот не примет его. Хочу и буду иметь! Это совершенно было ясно, как Кочубей мог не подумать об этом. Мазепа попробует выкрасть камень, будет совершено несколько попыток, но бесполезно — не найдёт. А бриллиант, больше не отпуская душу, не даст возможности дышать, жить. Заполучить его остаётся одним лишь способом — сама Мотря. Как всегда Мазепа поставил на женщину. Но одно но… Ему 70 ей 16. Скользкий процент успеха. Он скорчил недовольную гримасу, бросил на крестницу мимолётный взгляд. Она годилась ему в правнучки. Да, глуповато будет выглядеть его сватовство… Девчонка резва и красива. И всё же, как добыть? Как? Только женитьба! Не об этом ли шла речь… Приданое его. Кочубей не откажет. И он, пустив в ход всё своё обаяние, сватается. Только Кочубеи в шоке. Особенно жена. «Ни-за-что вот!» К этой женщине у него особое отношение. Он не раз домогался её любви и получал отказ. Она была единственной женщиной отказавшей ему. И вот опять… Его не поняли: «Меня, меня гетмана отвергли…» «Развращённый старик, да упаси боже!» — ломала руки жена Кочубея. Правда, сначала его предложение свели на шутку. Но вскоре вынуждены были признать реальность такого шага. Мазепа не отставал. Но богатства у них теперь и у самих не мало. Власти хватает, так на что нужен такой союз. Естественно, он получает отказ за отказом. Мазепа обижен, он идёт на шантаж, пеняет Кочубею на то, что ему многое пришлось скрывать про него перед «москалями», из много чего вытаскивать. Гетман имел в виду взгляды судьи на самостийность и борьбу мужа его племянницы Петрика, что выступал против всех — и Москвы, и Варшавы. Мазепа подослал ему убийцу. Пусть он больше выхвалялся, чем делал, но шум поднял большой и много насолил Москве. Дал Мазепе повод расправой над ним и его сторонниками показать свою лояльность Москве. Так что тот бунт был на руку гетману. Из мухи раздул слона и обеспечил большую себе пользу. Но это неважно, главное был повод. Мазепа надеялся припугнуть судью. Только Кочубей не сговорчив. На испуг его не возьмёшь. Уступчивым быть не захотел. Но Мазепе нужен камень, камень… Поэтому, когда очень хочется всегда можно найти способ. Какой? Да хитрость, колдуны, опоить опять же приворотным зельем можно… В Малороссии это запросто. В Черниговщине колдуны и ведьмы запросто водились. Запорожцы опять же на этом стояли. Так и было. Пригодилось всё. Ни о какой влюблённости с обоих сторон речи не шло, да и откуда ей взяться. Он не влюблялся за всю жизнь ни разу. Вернее любил одной преданной любовью себя родного. Использовал женщин в любом нужном ему качестве. И всего лишь. Если у него к ним в молодости было какое-то «деловое влечение» и он хоть иногда пользовался красотками ради удовольствия, то после поездки с ветерком на жеребце нагишом, он отказался от такого счастья. Только по делу. Вот по делу он и занялся девушкой. Мазепа подключил к делу писцов. Главным в том деле был Орлик. Тот писал, как мёдом поил. Он сочинял стихи с посвящением, писал любовные письма. Вот откуда в текстах огонь, страсть, молодость… Их писал профессионал. Да и у него в услужении находилось немало людей умело и талантливо владеющих пером. Сам он был сочинять не дурак, но в другой области и годы, годы… Откуда правде и огню взяться. Заподозрит, а рисковать нельзя. Много что наводило тень на плетень, понуждая думать, что это он сам так мастерски владеет письмом, но если взяться за разбор трудов Орлика, можно разобраться. Не остались без работы и колдуны, ворожеи, маги. Он задаривал её подарками. Владельцы чёрных сил выполняли свою работу. Подкупленные им слуги в поместье Кочубеев опаивали приворотным зельем. Задание задурить ребёнку голову, общими усилиями, потихоньку полегоньку обещали сдвинуть воз с места.

Матрёне шестнадцать. Время первого чувства, мечты о прекрасном. Первый выезд в свет — чрезвычайно важное и замечательное для девушки событие. Мотря с трепетом ждала его. Естественно, готовилась: шила наряды и училась танцевать. Всю ночь перед этим не спала. Падала с ног от тревоги и любопытства, но была счастлива. Ей очень понравился писарь крёстного отца, гетмана Мазепы, красавец Орлик. Только о нём она могла разве что мечтать. Папенька наверняка будет против. Писарь. Без средств. Батюшка морщит нос даже тогда, когда ей уделяет внимание сын генерального судьи Чуйкевича. Он выказывал заинтересованность и уделял ей внимание, был любезен. Генеральный судья просил позволения засылать сватов. Но отец пока молчал. Надеялся Кочубей на более высокую птицу из московских. Это могло спасти дочь и самого Кочубея и обрубить вездесущие руки Мазепе. Матрёна молилась, чтоб этого не случилось никогда. Вот такая история.

У Кочубеев был неплохой дом. Даже очень неплохой. Богатое поместье. Можно сказать очень богатое. Европейское. Дружная семья. Судья любил в него возвращаться даже после непродолжительного отсутствия. Послушные дети грели душу. Никто не гадал, что беда так близка.

Шёл 1702 год. Мотря, гуляя по парку увидела вкатившую знакомую карету. Думы об Орлике делали день ночью. Вышел к гостю бывший на тот час в доме отец. Так и есть, она не ошиблась, рядом с отцом она узнала старого Мазепу, своего крёстного отца. Значит, будет подарок. Отметила: «Совсем дряхлый стал. Что-то очень добрым в последнее время сделался. Подарками задаривает. Правда, это его дело, всё-таки мой крёстный отец, ему положено баловать крестницу не меньше родного». Она догадывалась о причине его приезда. А приехал он по просьбе Кочубея. К Мотре посватался шляхтич и отец пригласил на совет её крёстного. Он бы обошёлся и без него, но положение обязывало, Мазепа был крёстным Матрёны. Тот выслушал и посоветовал не спешить. Мол, в скором времени подыщем ей знатного европейского пана. Его слова насторожили Кочубея. Пахнуло изменой. Догадаться куда навострил лыжи «старый друг» несложно. Кочубей не желал видеть земли Малороссии под ляхами. Уж если выбирать, то лучше Москва. По крайней мере, хоть какая-то свобода. С приходом поляков не будет и её. Подумал: «Опять старый лис что-то задумал». Отдавать последнего ребёнка так далеко замуж ему не хотелось. Сказать прямо об этом Мазепе не мог. Не радый, что и позвал, он принялся тянуть. Где же ему было знать, что у Мотри свой секрет и дочь ринется за помощью к крёстному, а тот воспользуется этим с корыстью. После сватовства Мазепы, от которого оба супруга Кочубеев пришли в возмущение, Кочубей сам напомнил Чуйкевичу о помолвке. Он намекнул ему на притязания Мазепы, и они оба решили побыстрее женить молодых.

Мотря договаривается с крёстным о встрече. Мол, тайный разговор от батюшки. Мазепа обещает всё устроить. Тайная встреча состоялась. Девушка выложила всё про чувства к Орлику и просила помощи. Ошарашенный гетман обещал приложить всё своё старание. Ниточка сама прикатилась к нему в руки. Закрутился с его помощью роман. Влюблённые, не прерывая, несмотря на неудовольствие её родителей, связь держали, отписывая друг другу нежные письма. Их почтовым ящиком было дупло дуба. Тайное рано или поздно становится явным. Кочубей рассварился, как он считал, с наглецом Орликом и назначил принудительно для дочери свадьбу с Чуйкевичем. Но веселью не суждено было сбыться. Мазепа не собирался отступать и терять из-за взбалмошной девчонки и её родителей доступ к сокровищу. Он включает в игру колдовские силы, дурман и выманивает Мотрю в монастырь. Дело принимает огласку. Чуйкевичи возмущены. Мазепа делает ход, которым перекупает их в свои друзья. Деньги и страх сделали своё дело. Они сговорились, Кочубеи получили отставку. Дальше вся эта история была в руках Мазепы. Но там было ещё кое — что, о чём не знал Кочубей, но на что рассчитывал гетман. Мотря по чисто своему любопытству подслушала разговор отца и Мазепы. Так думала она. Дело же обстояло иначе. Гетман, рассчитав всё и в том числе, как она себя поведёт после услышанного, устроил его нарочно. Он не жалея красок грозил Кочубею и семье за свою отставку страшной расправой. Кочубей воспринял это спокойно, а вот Мотря поверила и приняла эту игру, как и планировалось Мазепой, за чистую монету. Она впервые услышала о том, что крёстный собирался взять её в жёны. Это был шок. Он же её крёстный, ему нельзя! Да и старик. Но уничтожить всю семью может. План спасения семьи рождается в её всклокоченной головке. Немного успокоившись, она принимается думать. Ей никак не верится сватовство Мазепы для себя. В ней зарождается мысль, что это крёстный ей наверняка хочет помочь счастью с Орликом. Ведь он сказал, что любит его как сына. Она сама обращается к крёстному отцу с письмом, прося принять её, якобы нуждаясь в помощи в её справе с Чуйкевичем. Случись попасть письму отцу, тот не рассмотрит в нём крамолы. Она даже подумать не могла, что все письма и речи Орлика были в пользу Мазепы и он в ущерб хозяину даже кашлять не будет. Причём это было сделано за спиной Кочубея. Мазепа обещал. Чего бы не пообещать тем более — это ему ничего не стоило. Разговор состоялся откровенный и не о шляхтиче, а о них и её семье. Она по своей молодости надеялась, что сможет водить его какое-то время за нос, но готова была и к тому, чтоб положить себя на жертвенник ради благополучия семьи. А ещё надеялась на помощь Орлика. Ни подарки, ни льстивые, опутанные туманом ласки речи не запутали б её, если б не дурман ворожей. Кочубей слишком поздно прознал про всё это. Спасти дочь и избавиться от беды можно только одним способом — свалить Мазепу. Такое под силу сделать только царю. В общем, это была последняя капля в чаше терпения. Кочубей отправляет с известием в Москву попа Святайлу. Реакции никакой. Следом гонит коней туда монах Никанор. Делу хода не дали. Понимая, что цель не достигнута Кочубей собирает и благословляет в непростую дорогу с посланием своего друга, бывшего полковника Истру. Но и это не принесло успеха. Мазепа пронюхал про всё и, упреждая, написал Петру письмо. Мол, злодеи и враги Москвы и лично его, Петра, начинаний. Знал во что вбивал кол. Против посланцев Кочубея вёл дознание канцлер Головин и вице-канцлер Шафиров. Их держали на дыбе. Безвинные страдальцы. Мазепа с делом воспользовался ситуацией и прикрываясь наказами царя, провёл основательные чистки. Получается за всю свою плодотворную деятельность на посту гетмана Малороссии он, пользуясь помощью Москвы убрал с дороги почти всех, кто мешал ему. Так же как в своё время убрал бунтарного родственника Кочубея и оставшегося бельмом в глазу, любимца народа фастовского полковника Палия. Семён Иванович Палий, уроженец места Борзны, левого берега Днепра. Сначала, было дело, он, человек резкий и неугомонный, сбежал из своего места в Запорожье, оттуда в Правобережную сторону от Днепра, которая отошла полякам. Хотелось побывать везде и попробовать всё. Его выбор пал на Фастов. Его он и сделал своей вольницей. Возле него стали собираться беглецы с левого берега. Всё там было пропитано казацким духом, ненавидело поляков и жидов. Палий поддерживал всё это и поэтому был принят и любим народом. Его отряды били поляков в хвост и гриву. Мазепе это не нравилось. Мечтой полковника было вызволение Правобережной стороны от Польши и присоединение её к той части Малороссии, которая принадлежала Москве. Он несколько раз обращался к царю с просьбой принять его край под своё подданство. Не сам хотел служить царю, а спасти земли, которые когда-то передал под руку Москвы Хмельницкий. Ошибка его была в том, что делал он это через Мазепу. Мазепа рассоветовал Москве делать такой шаг, мотивируя тем, что не след скрещивать копья с Польшей. Палия поляки поймали и бросили в подвал в Немирове. Но он вырвался и прибыл в Фастов, который Польша быстрыми темпами превращала в католическое место. Палий перебив всех ксендзев разъярил ещё на себя и католичество. Вот Фастов и стал чем-то головной боли для Польши. Именно там затевались бунты против неё и именно туда сбегались недовольные её правлением. Палий огласил всем селянам волю от панов и звал до оружия. Шляхта собрав двинула на них ополчения, но проиграла. Польша отправила челобитные к царю Петру. Мол, ведя войну со шведом, получает нож в спину от малороссов. Пётр отправил людей с грамотами, но опять сделано это было через Мазепу. Что там плелось можно только догадываться, но Палий отказался подчиниться, сославшись на то, что начали все эти беспорядки поляки. Укрепив Белую Церковь и её окрестности, он отказался сдавать всё это польским панам и упорно просился к Москве. Тогда Мазепа перешёл Днепр и приказал явиться перед свои очи казацких начальников. Устроили бал с танцами, пиром и музыкой. Пришёл и Палий. Был договор напоить того до бесчувствия, что было и сделано. Проснулся он связанным. Мазепа арестовал его. Естественно под предлогом — враг России. Нашлись и указывающие на то, что он общался с перебежчиками к шведам. (Гетманом Любомирским) и тот якобы обещал от шведов прислать грошей. Никого не смутило, что то была полная чушь. Палия отправили до Батурина. Оттуда на вечное поселение в Сибирь. Прознав про связи Мазепы с ханом попробовал пожаловаться на него при заступничестве боярина Шереметьева Данила Забила. Всё кончилось тем, что доносчика отправили до Батурина. Гетман присудил его к смерти, но Москва поспособствовала, чтоб заменили вечной отсидкой. Это спасло ему жизнь. После бегства Мазепы, его, как и многих осужденных гетманом, выпустили. Так Мазепа расправился ещё с двумя любителями родины, желающими лучшей доли для народа Малороссии, людьми честными и думающими. Около себя и под своею рукою, он предпочитал иметь людей обязанных ему, людей слабого умишку, но добросовестно выполняющих его поручения. Всех, кто что-то представлял из себя стоящее и мог сделать для Малороссии, он безжалостно уничтожал. Он обманывал всех и любил только себя. Его ненавидел как народ, так и старшины. Поэтому он окружил себя сердюками.