— Мне нравится, когда ты демонстрируешь, что помешана на моем теле, — сказал он. — Не беспокойся, в конце концов мы с тобой обязательно ляжем в постель. Но сначала мне нужно поесть.

— Я говорю не о сексе, — покраснела Юджиния и тут же пришла в ужас, ей показалось, что она произнесла это слишком громко. Однако никто не взглянул в их сторону.

— Ты уверена? — развеселился Сайрус.

— Боже мой, ведь тебя ранили несколько часов назад. — Она посмотрела на его левую руку. Гавайская рубашка, украшенная розовыми фламинго, скрывала аккуратную белую повязку. — Нагрузки тебе сейчас противопоказаны.

— Вряд ли еда станет непосильной нагрузкой для моей руки. — Сайрус умолк, ибо к столу подошел официант. — Что будешь заказывать?

— Жаренное на решетке филе тунца с острым соусом, — почти не глядя в меню, ответила Юджиния. — И сделайте гарнир из васаби.

— Мне то же самое, — подхватил Сайрус. — Я соскучился по тунцу. — Сайрус передал обе карточки официанту и тут заметил стоящий перед Юджинией бокал вина. — И еще принесите мне пива.

Пока официант добросовестно записывал в блокнот заказ Сайруса, она нетерпеливо барабанила пальцами по столу.

— В чем дело? — осведомился Сайрус, когда они остались наедине.

— Тебе не кажется, что не следует мешать спиртное с обезболивающими таблетками, которые тебе дал врач?

— Пожалуй, не стоит. Но поскольку я никаких таблеток не принимал, все обойдется.

— Ты не выпил таблетки? — с ужасом спросила Юджиния. — Разве у тебя не болит рука?

— Выпью бутылку пива, и сразу все пройдет.

— Тогда я сдаюсь, — вздохнула Юджиния.

— Вот и хорошо, давай сменим тему.

— Я полагаю, ты хочешь поговорить о кубке Аида.

— По-моему, пока он в Либрукском музее, с ним ничего не случится, — пожал плечами Сайрус.

Его явное равнодушие к ценнейшему шедевру не успокоило Юджинию, а, наоборот, усугубило ее тревогу.

— Давай покончим с этим, пока я не сошла с ума.

— С чем?

— С тем, что тебя грызет. — Юджиния дотронулась до его руки. — Послушай, некоторая подавленность — вполне нормальная вещь после всего случившегося.

— Но я не чувствую себя подавленным, просто думаю, — изумился он.

— Со стула, на котором я сижу, очень трудно заметить разницу, — ответила Юджиния и после некоторого колебания добавила:

— Ты думаешь о прошлом?

Тут подошел официант с пивом и стал наливать его в бокал, однако Сайрус жестом дал понять, что этого делать не нужно. После его ухода он взял бутылку и прямо из горлышка отпил большой глоток.

— Если говорить о прошлом, то ты была права в отношении Кэти.

— Да?

— Она в самом деле предала меня. Наверное, я просто не хотел сам себе в этом признаваться, ибо это означало бы, что она не любила меня, раз поддалась Дэмиену Марчу.

— Сайрус, мне очень жаль.

— В известном смысле я был нужен ей, — сказал Кол-факс, разглядывая этикетку на бутылке. — Но это ведь не любовь?

— Я думаю, любовь тоже подразумевает, что один человек нужен другому, — растерянно ответила Юджиния. — Любовь — сложная вещь, в ней столько всего. И у каждого человека любовь в чем-то не такая, как у других. Наверное, именно поэтому ей нельзя дать точное определение.

— Она в чем-то похожа на искусство, — кивнул Сайрус.

— Да. Ты не можешь описать, но всегда узнаешь его, когда видишь.

— Проблема в том, что пока ты не столкнешься с любовью, ты не понимаешь, что это такое, верно? — Глаза Сайруса были невероятно зелеными. — Потому-то человек и делает ошибки.

— Да.

— Кэти была моей ошибкой.

— Все позади, Сайрус. Ты отомстил за нее, а прошлое должно остаться в прошлом.

— Я хочу, чтобы ты знала одну вещь, — сказал он, катая в ладонях бутылку с пивом.

— Какую? — Юджиния затаила дыхание.

— Кэти давно ушла из моей жизни. Но это не означало, что я должен был забыть и о Дэмиене Марче. Это не одно и то же, хотя тут все же есть определенная связь. Ты понимаешь, о чем я?

— Да. Привязанность к человеку — одно, справедливость — совсем другое. Если исчезло первое, не обязательно на этом основании игнорировать второе.

Колфакс отпил из бутылки и с преувеличенной осторожностью поставил ее на стол.

— Ты утонченная женщина, витающая в облаках высокого искусства, директор музея. Как тебе удается так хорошо меня понимать?

— Ты забыл о моей интуиции. Я директор музея, утонченная женщина, витающая в облаках высокого искусства и обладающая невероятной интуицией.

— Я думал, твоя интуиция распространяется только на сферу искусства.

— Поверь, Колфакс, ты — настоящий шедевр.

— Значит, твоя интуиция помогает тебе меня понимать? — спросил он без тени улыбки.

— Нет, я не думаю, что это главная причина.

— А какая же главная?

— Для тебя так важно знать?

— Да, важно.

— Все дело в том, что в серьезных вещах у нас с тобой много общего, — сказала Юджиния, тщательно подбирая каждое слово.

Лицо Сайруса мгновенно прояснилось.

— Я не был уверен, что до тебя это дойдет.

Значит, он пребывал в странном настроении не из-за прошлого или кубка Аида, его тревожило будущее их отношений, подумала Юджиния, не зная, радоваться ей или горевать. Внутренне изнемогая, она ждала продолжения, но Сайрус молчал. Тогда она решила заговорить первой:

— Ты хочешь сказать еще что-то?

— Да.

«Вот оно», — мелькнуло у нее в голове. Юджиния не знала, что сделает, если он скажет, что ему было с ней хорошо, но теперь пришло время расстаться.

Сайрус вглядывался в пивную бутылку с таким вниманием, словно в хрустальный шар для определения судьбы. Если он скажет, что их отношения не могут продолжаться долго, она прыгнет на него прямо через стол, сорвет гавайскую рубашку и превратит ее в мелкие клочья.

Колфакс глотнул пива. А если он ничего не скажет, подумала Юджиния, у нее помутится рассудок.

Сайрус опять поднес бутылку к губам.

Она скомкала в кулаке салфетку. Похоже, ее начало одолевать безумие, это же нечестно: она сидит как натянутая струна, а он, удобно расположившись напротив, потягивает пиво и не замечает ее страданий.

Видимо, она правильно оценила его с самого начала, подумала Юджиния, дрожа от нарастающего гнева, он явно мужчина не ее типа. Она просто не могла его полюбить.

Полюбить.

Юджиния закрыла глаза. Господи, да ведь именно это и произошло, она его любила. Подумать только, человека, который носил гавайские рубашки, которому нравились аляповатые морские пейзажи, у которого стекленели глаза, едва она начинала говорить об искусстве.

Нет, это уж слишком. Юджиния готова была упасть на пол и в отчаянии молотить кулаками по каменным плитам. Открыв глаза, она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, после чего сказала:

— Твое счастье, что я — утонченная, воспитанная женщина и не стану устраивать истерику на публике, ставя тебя в неудобное положение.

— А? — Сайрус удивленно поднял бровь.

Юджиния испытала острое желание пнуть его под столом ногой, чтобы хоть таким образом заставить говорить.

— Ну? Что ты хотел сказать?

— Марч шантажировал Закери Элланда Чендлера.

— Что! — От неожиданности Юджиния пролила на стол вино. Вот тебе и интуиция, подумала она, отставляя бокал и героическим усилием настраиваясь на разговор, касающийся совершенно другой темы. — Ты уверен?

— Квинт нашел в компьютере Марча целый файл. Он называется «Тень».

Юджиния вспомнила, как Сайрус убрал в платяной шкаф атташе-кейс, когда с улицы донеслось завывание сирен. Он открыл его всего на секунду, но она успела разглядеть внутри нечто черное, металлическое.

— Теперь ясно, почему ты не сказал о компьютере полиции.

— Нельзя было рисковать. — Сайрус не мигая смотрел на нее. — Я же не знал, что окажется на диске. Когда Марч сказал, что старые грехи отбрасывают длинные тени, до меня дошло. Ведь человеком, шантажирующим Закери Элланда Чендлера, может оказаться именно он.

— Ты хотел защитить своего отца, да?

Сайрус пожал плечами, — Марч умер, а никому другому компрометирующие материалы на моего отца не нужны.

— А компьютер?

— Квинт стер файл под названием «Тень», а потом сделал так, чтобы полицейские его нашли.

— Почему он просто не бросил его в залив?

— Помимо других интересных вещей, там были имена двух типов, которые обыскивали дома Ронды и Джейкоба.

— Но каким образом тебе удалось выяснить, что Марч шантажировал Чендлера?

— Методом исключения. Марч — один из очень немногих людей, которым было известно о том, что Чендлер — мой отец. Я никогда не говорил ему, но он мог узнать от Кэти.

— Понимаю, — задумчиво протянула Юджиния. — А кто еще знает об этом?

— Квинт Яте, ты и я.

— И больше никто? — изумилась Юджиния.

— Никто.

В душу ей плеснула теплая волна. Сайрус поделился с ней секретом, а это что-нибудь да значило.

— Теперь могут узнать и другие, — заметила она. — Во-первых, частный детектив, которого нанял твой отец. Его адвокат. Господи, да мало ли кто еще. Так или иначе, но у твоего отца есть проблема.

— Да. Я.

— Чендлер, наверное, будет искать тебя, пока не найдет. Даже если попытки шантажа прекратятся, он не сможет игнорировать твое существование.

— Это правда. — Губы Сайруса искривились в невеселой улыбке. — Я для него помеха.

— И что ты собираешься делать?

— А разве я должен что-то делать? Это проблема Чендлера, а не моя.

Юджиния вздохнула.

— Но ты не можешь устраниться, вопрос должен быть как-то решен.

— Ни черта я не должен решать.

— Тогда почему ты сегодня весь вечер такой мрачный?

— У меня был трудный день.


Она проснулась около полуночи, ощутив, что Сайруса рядом нет. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, что она в номере отеля. Затем Юджиния увидела Сайруса, стоящего у окна. Его широкие плечи почти полностью заслоняли мерцание городских огней.