— Я тоже люблю тебя, дурачок, — пробормотала она, когда Джон наконец дал ей перевести дыхание. Джон на мгновение замер, а потом, взяв ее за плечи, отстранил от себя на расстояние вытянутой руки так, чтобы он мог смотреть ей прямо в лицо.

— Что ты сказала? — подозрительно переспросил он.

— Я сказала, что я тебя люблю. Если бы ты не был таким упрямым и подозрительным, ты бы понял это давным-давно.

Джон сверкнул глазами, стараясь проникнуть в ход мыслей Кэти.

— Если это одна из твоих штучек… — он осекся, угрожающе скрипнув зубами.

Кэти покачала головой, с нежностью глядя на его напрягшееся лицо.

— Действительно, в это трудно поверить, — сказала она слегка насмешливо. — Конечно, ты злюка и ужасный ревнивец, и характер у тебя скверный, но, как говорится, сердцу не прикажешь.

Он закрыл глаза и дрожащими руками привлек Кэти к себе, зарывшись губами в ее волосы. Он бормотал любовные слова, обещания, нежные сравнения, которые окутывали Кэти облаком счастья. Захмелев от ласки, она вытащила рубашку из-за пояса его бриджей и начала гладить теплую мускулистую грудь и широкую спину, где чувствительные кончики ее пальцев ощутили глубокие, шероховатые рубцы, с которыми Джону было суждено ходить до самой могилы.

— Дорогой, но теперь наконец ты мне веришь? — прошептала она, немного отстраняясь назад, чтобы он мог ее услышать.

— Ты о чем? — улыбнулся он, когда Кэти пришлось повторить свои слова во второй раз. Кэти подмывало отложить все вопросы на следующий раз, но она хотела быть уверенной, что несчастливая пора в их жизни окончательно миновала.

— О том, что случилось с тобой в тюрьме, — мягко напомнила она.

Мускулы на руках Джона напряглись, а в глазах появилась прежняя настойчивость. Кэти с невыразимой сердечной мукой наблюдала за этими изменениями, но спустя несколько мгновений он, сделав над собой видимое усилие, расслабился и улыбнулся.

— Тебе не нужно извиняться за то, что ты сделала, — сказал он. — Я знаю, что заслужил это. На моей совести слишком много всего: я тебя похитил, изнасиловал, заставил быть моей любовницей. Ты любишь меня теперь, а все остальное не важно. Мы больше не будем говорить о прошлом.

Кэти не знала, плакать ей или смеяться.

— Но, Джон, дорогой, клянусь тебе, что я не имею к этому никакого отношения! Я даже не знала, что ты был в тюрьме! «Леди Честер» отплыла в Англию на следующий день после того, как ты сбежал! Откуда мне было знать, что тебя снова схватили?

— После того как я сбежал? — недоверчиво повторил он, хмуро сводя брови на переносице. — О чем ты говоришь?

— Мы поженились, — терпеливо подсказала ему Кэти, сопровождая слова легким упреком. — Потом ты сбежал.

— Любимая, после того как мы поженились и твой отец изо всей силы огрел меня пистолетом, я был не в состоянии сделать и шага. Весь путь до Англии я проделал в трюме «Леди Честер». Когда корабль пристал в Портсмуте, меня в цепях отправили в Лондон, а там бросили в Ньюгейтскую тюрьму. Спустя пару дней мне сообщили, что я приговорен к смерти, не удостоив меня даже такой формальности, как присутствие на собственном суде. Если бы не Гарри и остальные, я бы теперь гнил в яме с негашеной известью на тюремном дворе. Но я сбежал из тюрьмы и явился к тебе.

— Но я думала… — В голове у Кэти была полная неразбериха. Как же так? Не успела она привести свои мысли в порядок, как раздался громкий стук в дверь. Джон вопросительно на нее посмотрел.

— Ты ждешь каких-нибудь гостей?

— Нет, конечно нет. Это, наверное, Марта — или мой отец.

— Ах да! Твой отец. Я хочу с ним кое-что обсудить.

Это заявление звучало по меньшей мере странно в устах человека, который всего лишь раз встречался с ее отцом и при обстоятельствах, весьма не благоприятствующих близкому знакомству. Наверное, она чего-то не понимала. Озадаченно нахмурив лоб, Кэти пошла отворять дверь.

— Доченька, мне надо с тобой поговорить. Ты должна знать, что… — сэр Томас умолк, его взгляд остановился на высоком широкоплечем мужчине, который холодно смотрел на него с противоположного конца комнаты.

— Хейл. Я хочу, чтобы вы знали, что это я послал за вами. Я пришел сказать об этом Кэти.

— Папа, о чем ты говоришь? Почему ты послал за Джоном? — спросила Кэти, окончательно поставленная в тупик. Однако внимание сэра Томаса было сосредоточено целиком на ее муже.

— Вы лгали мне, не так ли? Она была ни при чем и ничего об этом не знала?

— Да. — Лицо сэра Томаса стало печальным. — Она ничего не знала.

— Я же мог ее убить, — процедил Джон сквозь зубы.

— Я знаю, — ответил сэр Томас очень усталым голосом. — Я чуть не сошел с ума, когда Кэти исчезла. Мне как раз сообщили, что вы сумели бежать из тюрьмы. Я думал… Господи, чего я только не думал! Но вы не причинили ей никакого вреда, и я благодарю Бога за это.

— Еще бы. Я удержался чудом. Я хотел, но не смог. Но…

— Ради Бога, объясните хоть кто-нибудь, что все это значит. Папа? Джон? — Беспомощно озиралась девушка. Их загадочный разговор будто бы происходил на древнееврейском языке, так мало понимала из него Кэти.

— Я был несправедлив к твоим чувствам, Кэти, — тяжело произнес сэр Томас. — Но поверь мне, прошу, в то время я думал, что все делается ради твоего блага.

Он замолчал, подыскивая необходимые слова. Смутное подозрение в голове Кэти выкристаллизовалось в твердую уверенность. Джон пересек комнату и встал рядом с ней, обняв ее за талию. Кэти, не отрывая глаз от отца, доверчиво прижалась к своему мужу.

— Значит, Джон не сбежал с «Леди Честер», папа? Ты солгал мне? — Она заранее знала, что это правда, и сэру Томасу было не обязательно отвечать ей понурым кивком головы.

— Расскажи мне все, папа, — тихо сказала Кэти.

Со слезами на глазах она слушала сбивчивый рассказ сэра Томаса. Он описывал, как он заточил Джона в Ньюгейтской тюрьме и устроил для него в суде смертный приговор. Когда он начал рассказывать о ежедневных избиениях, за которые он платил тюремщикам, в то же время говоря Джону, что его истязают по личному распоряжению Кэти, она едва не упала в обморок.

— А потом, когда я наконец дошел по вашему следу до Чарльстона, я обнаружил свою дочь целой и невредимой, но душевно очень подавленной, — заключил сэр Томас, адресуя свои слова Джону через голову Кэти. — Тех сведений, которые я по крупицам сумел добыть от нее, хватило, чтобы понять, что она чахнет без вашей любви. Однако, увидев, как хорошо вы с ней обращались, несмотря на свою смертельную обиду, я понял, что это не так и что вы, мистер Хейл, все-таки ее любите. Поэтому я и согласился помочь Кэти покинуть Вудхэм, намереваясь тем временем связаться с вами и сказать вам всю правду. К счастью, как я увидел, вы успели прояснить свои отношения и без меня. Я глубоко сожалею о той боли, которую я причинил вам обоим, и надеюсь, что в ваших сердцах найдется достаточно великодушия, чтобы меня простить.

Его усталые голубые глаза печально остановились на Кэти, и она не смогла выстоять против немой мольбы, которая в них светилась. Она подбежала к отцу и, встав на цыпочки, запечатлела на его щеке нежный поцелуй.

— Конечно, мы прощаем тебя, папа. Я знаю, что ты делал это только ради меня. — Она умоляюще обернулась к Джону.

Джон сначала посуровел, но потом вздохнул, очень медленно подошел к сэру Томасу и протянул ему руку, которую тот пожал с величайшей готовностью.

— Полагаю, мы должны научиться относиться друг к другу терпимо, — суховато сказал Джон. — Вы — отец моей жены и дед моего сына. А поскольку я не собираюсь с ними расставаться, а, напротив, планирую прибавление потомства, нам, вероятно, придется видеться довольно часто. И если вы сможете переварить бывшего пирата в качестве зятя, то, наверное, и я смогу привыкнуть к тому, что мой тесть — вероломный граф.

Джон сказал это с улыбкой, и сэр Томас просиял в ответ.

— Я буду гордиться таким зятем, — пообещал он. Он крепко обнял свою дочь, еще раз пожал руку Джону и ушел. Как только за ним закрылась дверь, Кэти рухнула в объятия Джона, уткнувшись лицом в его льняную рубашку.

— Ты, наверное, ненавидел меня, Джон, — пробормотала она.

— Ненавидел… — честно признался Джон, — но только потому, что я тебя любил… так любил, что не мог вынести мысли о том, что ты меня предала. Я уже начинал думать, что небезразличен тебе, когда все это случилось.

— Небезразличен мне? — захохотала Кэти. — Да я была влюблена в тебя по уши. Я хотела тебе признаться, но думала что ты меня не любишь. Я думала, что ты просто хочешь меня потому… — Она осеклась и стала пунцовой.

Джон улыбнулся.

— Ты была права, — сказал он плотоядно. — Я тебя хотел… и до сих пор хочу. Но кроме того, я люблю тебя сильнее, чем кого — либо в моей жизни. И если ты не против, я всю оставшуюся жизнь буду доказывать это снова и снова.

Он говорил очень тихо, и Кэти чуть ли не таяла от нежности его слов. Она приподнялась на цыпочки и чмокнула его в губы. Он любил ее, и она любила его, и ничто больше не могло нарушить этой любви.

— Дорогой, а когда ты сказал моему отцу о прибавлении потомства… ты и в самом деле имел это в виду? Я… я знаю, что, когда я сказала тебе о Крэе, ты выглядел каким-то угнетенным.

— Любимая, как ты можешь так думать? Я люблю тебя. Я буду любить всех детей, которых ты мне подаришь. Я просто боялся потерять тебя… Поэтому я был таким мрачным.

— Ах, Джон, — вздохнула Кэти. — А у нас будет много детей?

— Дюжина, — ответил он, подхватывая ее на руки. — На меньшее я не согласен. И мне кажется, что нам надо начать заниматься этим прямо сейчас, иначе мы не успеем.

— Здесь? — слабым голосом произнесла разомлевшая Кэти — Но, дорогой, разве мы сначала не поедем домой? Я…

— Сейчас я не могу думать ни о чем другом, кроме любви, — сказал Джон, выразительно покосившись на постель. — Мы поедем домой завтра.

И действительно, на следующий день они были в Вудхэме.