Но это не означало, что Ник до того времени не попытается при любой возможности опередить противника в морской гонке. Он высвободился из объятий Магдалены и надел куртку.

— Ложись спать, не жди меня. — Ник окинул любовницу хищным взглядом и лукаво улыбнулся. — Я разбужу тебя, когда вернусь.

Магдалена вернулась на роскошную кровать, взбила пару подушек и положила их под голову. Она потянулась, как кошка, широко раскинув руки и ноги, потом села прямо и обхватила груди, пощипывая багряные соски и предлагая их Нику.

— Уверен, что не останешься?

— Тонущий корабль не будет ждать, — бросил он через плечо. — В отличие от твоих прелестных бутончиков.

Ник захлопнул за собой дверь — и как раз вовремя, ибо в следующую секунду по ту сторону раздался грохот бьющейся посуды. Он покачал головой.

— Черт! И зачем я пил чай в постели? Пришел конец последнему из веджвудов[1].

Хиггс звонил в колокол, и этот звон заглушал ветер, ревущий в верхушках пальм. Ник соскочил со спины жеребца и бросил поводья «портовой крысе», одному из мальчишек, которые рыскали по причалу. Несколько таких «крыс» всегда крутилось поблизости. Они сидели за бочками дегтя или кольцами каната, надеясь получить место юнги на одном из больших кораблей, которые заходили в порт Сент-Джорджа. Вслед за поводьями Ник подбросил в воздух сверкающий двухпенсовик.

— Отведи его в конюшню и скажи моему эконому, что я велел дать тебе еще пенс, если лошадь не будет взмыленной, когда ты туда явишься. Будь хорошим мальчиком. — Ник взошел по трапу на борт «Сьюзен Белл». — Хватит трезвонить, мистер Хиггс. Разбудишь губернатора. Бог свидетель, достопочтенному мистеру Брюре необходим здоровый сон.

— Есть, капитан! — Перегрин Хиггс перестал дергать за веревку корабельного колокола и приказал оставшимся на берегу «портовым крысам» отдать швартовые. — Все матросы явились и уже заняли свои места. Кроме Дигори Бока. Татем сказал, что Боку вчера вырвали зуб в цирюльне. С тех пор он залечивает рану ромом.

— Хорошо. Запиши в корабельном журнале, что мистер Бок не получит своей доли сегодняшних трофеев.

— Есть, капитан! Я немедленно это сделаю.

Николаса уже не удивляло то, что речь его первого помощника менялась, когда тот оказывался на борту. Возможно, Перегрину Хиггсу просто нужно было находиться там, где его жизнь наполнялась смыслом, чтобы у него развязывался язык. Какой бы ни была причина, Хиггс ни разу не дал Нику повода пожалеть о назначении его первым помощником. Матросы рассыпались по кораблю и карабкались по вантам — они готовили судно к отплытию в штормовую ночь. «Сьюзен Белл» была двухмачтовым шлюпом с мелкой осадкой. Она летела по волнам так же быстро, как поддавалась на уговоры уличная девка, а на повороты штурвала отвечала с чуткостью благородной леди.

Ник подставил лицо ветру и дождю и сам встал у руля. Он вывел «Сьюзен Белл» из гавани Сент-Джорджа и погнал по узкому проходу, петляющему между маленькими островками, которые отмечали фарватер. На «Сьюзен Би» горели ходовые огни. Как только она выйдет из устья залива, люди на терпящем крушение корабле увидят, что к ним спешат на помощь.

Николас надеялся, что капитан попавшего в беду судна заметит их и сдастся, пока еще можно будет спасти экипаж и пассажиров. Иногда хозяин судна отказывался от помощи, зная, что поплатится за нее кораблем и всем грузом. Ник терпеть не мог, когда люди понапрасну расставались с жизнью.

Николас нащупал пистолет, который перед выходом из дома сунул за пояс в последний момент, и решил, что при необходимости поможет капитану тонущего судна быстро подписать капитуляцию. В такую ночь море не располагало к снисходительности.

Шквальные волны тормозили корабль. Николас выкрикнул приказ поднять столько парусов, сколько, по его мнению, могла выдержать «Сьюзен Белл». Белые полотнища всколыхнулись, будто женские груди, и корабль полетел вперед, обгоняя ветер, — так игривая подружка дразнит своего любовника.

— Сменить вас, сэр?

Рядом с капитаном стоял Перегрин Хиггс, готовый взять штурвал.

— Вахту сдал. — Николас уступил помощнику штурвал и, вынимая подзорную трубу, подошел к вздымающимся перилам. Он настроил трубу, чтобы видеть терпящий крушение корабль.

Бригантина. Не судно работорговцев. Если бы трюмы этого корабля были до отказа заполнены человеческим страданием, это уже было бы понятно. Нет, их ждет добротное торговое судно, наверняка груженое товарами для английских колоний. Но теперь оно, беспомощно хлопая парусами, кренилось на бок, точно выброшенный на берег кит. Вода заливалась в трюм сквозь пробоину чуть ниже ватерлинии. Николас насчитал на левом борту двенадцать пушек. Серьезная защита означала богатый груз. На корме, похоже, горел огонь, но проливной дождь не давал ему как следует разойтись.

— Хвала Господу за маленькие радости! — пробормотал Николас: пожар на воде был самым страшным кошмаром моряка.

Капитан обвел взглядом горизонт, но «Морского волка», проклятой шхуны Востока, ходившей под черными парусами, нигде не было видно.

— Будь добр, Хиггс, подведи ее красиво левым бортом.

Ник улыбнулся: его и команду сегодня ждет отличный куш.

— Парус, капитан! — выкрикнул матрос Татем. — В румбе слева по носу.

Не очень далеко от тонущего судна внезапно замерцали огни.

— Восток! — буркнул Николас. — Подонок плыл в темноте и подкрался близко, не обнаружив себя. Но мы все равно его обгоним. Поставить брамсели!

Распустили дополнительные паруса, и «Сьюзен Белл» ринулась вперед, торопясь к терпящему крушение кораблю.

— Человек за бортом! Справа по носу.

Николас перегнулся через поручень, стараясь разглядеть, куда ведет линия, которую Татем прочертил вытянутой рукой. К снастям унесся вопль; голос был слишком высокий, чтобы принять его за ветер.

— Женщина, — пробормотал Ник. Накатила волна, и темный силуэт на воде исчез.

— Я вижу троих, — сказал Татем, сузив зоркие глаза до щелочек. — Вцепились в рангоут.

И по меньшей мере один из них женщина. Если она ранена…

— Плавников не видно? — сердито спросил Ник, оглядываясь через плечо на тонущий корабль. Его шлюп был ближе, чем судно Востока. Будет справедливо, если бригантина упадет ему в руки, как спелое яблоко.

— Пока нет. — У Татема было настолько острое зрение, что Ник зачастую больше полагался на него, чем на подзорную трубу. — Но если они продолжат этот кошачий концерт и барахтанье, плавники скоро объявятся.

Неделю назад Ник заметил у островка Спэниш-Пойнт тигровую акулу, но не смог насадить ее на острогу. Чудище растворилось в синеве бермудских вод, уйдя с отмели на глубину, как только «четверка»[2] Ника коснулась волн. Если этот монстр окажется поблизости сейчас, он быстро расправится с барахтающимися людьми.

И он может явиться не один.

Если Ник продолжит гонку к застрявшему на рифе кораблю, людей, оказавшихся за бортом, отнесет бог знает куда, и тогда их трудно будет найти среди бушующих волн.

Если предположить, что им до этого времени каким-то чудом удастся не стать кормом для рыбы.

— Ложимся в дрейф! — гаркнул Ник.

Он кричал не только потому, что нужно было заглушить ветер. Досада просто не позволила ему отдать приказ спокойно. Зачем эти салаги прыгнули с корабля?

И почему, ради всего святого, эти идиоты плескались на глубине рядом с его судном, а не с «Морским волком» Востока?

— Мистер Татем, спускайте шлюпку!

Перебираясь через планширь, чтобы взять румпель «четверки», Николас увидел, как с «Морского волка» на тонущий корабль летят швартовые.

Он уступил Адаму Востоку еще один трофей.

Николас стиснул зубы. Если акула не доберется до этих кретинов в воде, он, пожалуй, сам их прикончит.

Глава 2

Оторвавшейся крышки люка едва хватало, чтобы они втроем держались за нее, оставаясь на плаву. Всхлипывая и дрожа, Салли вновь попыталась забраться на крышку, но Ева стянула ее назад.

— Просто держись, — приказала Ева, после того как женщин в очередной раз окатила волна. — Крышка слишком маленькая, чтобы забираться на нее.

Площадь обтянутой парусиной деревянной рамы не превышала четырех квадратных футов[3]. Ева не озвучила своих страхов по поводу того, что может случиться, если они потеряют этот плавучий обломок. Для ее подруг это могло стать последней каплей. Пенелопа стиснула зубы и испуганно смотрела перед собой, широко распахнув глаза. Салли уже была на грани истерики.

— Но, черт возьми, я не умею плавать! — взвыла Салли.

— Заткнись! — Ева быстро шлепнула Салли по раскрытому рту. Жгучая боль привела девушку в чувство, и она зашлась слезливой икотой. — Нужно было думать об этом до того, как прыгать за борт.

— Но пожар! — пролепетала Салли в перерывах между всхлипываниями. — Я смертельно боюсь огня.

— Огонь не разошелся ни на йоту благодаря этому проклятому дождю.

Еве не хотелось быть резкой, но паника им точно была ни к чему.

— Давай отвяжу твой кринолин, — предложила она.

Новомодное приспособление из конского волоса и проволоки, вероятно, тянуло Салли под воду. Ева опустила руку под массу мокрых широких юбок Салли и рывком развязала узел на талии. Он своего кринолина и туфель Ева избавилась сразу же, как только оказалась в воде.

— Пенни, тебе помочь с юбкой?

Вопрос вывел Пенелопу из оцепенения.

— Нет, — сказала девушка, крепче вцепившись в крышку. — Я сама.

Нахмурившись, Пенни принялась распутывать шнуровку, пока система обручей не поддалась, а потом просто стряхнула с себя тяжелый кринолин.

— Кто-нибудь видел лейтенанта Рэтбана? — спросила Салли.

— Нет, и я не думаю, что сейчас стоит беспокоиться о благополучии кого-либо, кроме нас самих. — Ева потерла глаза, которые огнем пекло от соленой воды. — Нет уж, спасибо, нам и так проблем хватает.