Никки Логан - Острота ощущений

И все-таки Онор влюбилась в этого мужчину в тот момент, когда он впервые ей улыбнулся.

«Впрочем, так быстро человека захватывает не любовь, а похоть. Наверное, именно она и влечет нас друг к другу, – размышляла Онор. – Но, с другой стороны, поведение Роба на пляже опровергает это предположение».

Он все усложнил, разрушив столь тщательно возводимые Онор барьеры, приоткрыл дверь, за которой она прятала свои чувства. Понимает ли он вообще, что делает?

Онор вошла в палатку, не заботясь о том, что может разбудить Роба шумом, и даже намереваясь этого добиться. Она поняла, что необходимо сделать, прежде чем не стало слишком поздно.

– Эй, Спящая красавица, вставай. Настала моя очередь.

Спать вместе с Робом значит лишь оттягивать неизбежный исход. Вчера Онор пошла на это лишь потому, что была в полном отчаянии. Иначе она бы просто утопилась в океане. Роб стал для нее на ту ночь чем-то вроде спасательного круга, держась за который Онор в буквальном смысле цеплялась за жизнь. И Роб ничего не потребовал от нее – лишь прижался губами к затылку.

А теперь она собирается причинить ему сильную боль…

Онор толкнула его босой ногой. Храп оборвался. Открыв сонные глаза, Роб удивленно моргнул:

– Ты только что пнула меня?

– Нет, я всего лишь дотронулась до тебя ногой. Ну же! Моя очередь спать. Иди поплавай или займись чем-нибудь еще.

Роб сел, недоверчиво глядя на Онор:

– И ты больше не будешь спать вместе со мной?

Выпрямившись, насколько позволяла невысокая палатка, Онор посмотрела на него сверху вниз:

– Я… Нет, не буду.

– Не будешь?

– Потому что не хочу, и у меня есть право открыто выражать свое мнение.

– Не хочешь?

«Конечно, Роба только что грубо разбудили, но неужели ему обязательно повторять все, что я говорю?» – подумала Онор и снова толкнула его ногой.

– Именно. Не хочу. – Роб потянулся к ней, но Онор выставила перед собой ладони. – И прежде чем ты скажешь «Неужели?» и уставишься на меня убийственным взглядом, я хочу довести до твоего сведения, что ты легко можешь заставить меня изменить это решение и раздеться… – Не обращая внимания на пламя, вспыхнувшее в глазах Роба, она продолжила: – Но факт остается фактом: я не хочу с тобой спать.

Ответом было молчание. Онор села на матрас.

– Завтра я уезжаю, – тихо произнес Роб.

– Я знаю.

– А ты не хочешь пообниматься со мной?

– Нам все равно придется это когда-нибудь прекратить.

– Давай прекратим завтра.

– Нет. Я сделаю это сегодня. Больше между нами ничего не будет.

Роб выглядел спокойным, но перекатывающиеся на его скулах желваки выдавали его смятение. Он протянул руку к Онор, но та отпрянула:

– Не трогай меня! Пожалуйста! Если ты ко мне прикоснешься, я уступлю. А я не хочу уступать. Прошу, отнесись с уважением к моему решению.

Роб опустил мрачный взгляд на пальцы Онор, судорожно вцепившиеся в матрас.

– Значит, все? Конец игре?

– Она должна была завершиться рано или поздно.

– Кто это сказал?

Таким рассерженным Онор не видела Роба с того момента, когда они поссорились на пляже.

– Я. Конечно, можешь продолжать, но разве между нами все будет по-прежнему?

Эти резкие и язвительные слова должны были помочь Робу понять, что все кончено.

Он встал и, взяв свои шорты, вышел из палатки.

В наступившей тишине Онор сидела, собираясь с мыслями и слушая, как тяжело стучит ее сердце. Если остаться в палатке, то Роб сюда не войдет, ведь он человек слова. Но она чувствовала, что сильно его обидела, и хотела с ним объясниться. Онор бросилась к выходу из палатки и неожиданно натолкнулась на крепкую грудь Роба, точно пушечное ядро на стальную стену.

Он машинально подхватил Онор, чтобы она не упала, крепко прижал к себе, а потом, чуть отстранившись, спросил:

– Ты понимаешь, что такое случается не так уж и часто?

Роб показал пальцем сначала на свой лоб, затем на лоб Онор, потом – на свою грудь там, где сердце, и на ее.

– А это? Неужели ты так легко можешь отказаться от такого?

Млея от близости тела Роба, Онор коснулась его лба, потом груди и ответила:

– Мне не нужно ни это, ни то. А значит, будет нечестно с моей стороны хотеть тебя физически. Это неправильно.

– Но ты действительно хочешь меня? – Он встряхнул ее, а затем оттолкнул, выругался и повернулся спиной.

Глаза Онор наполнились слезами.

– Разумеется, я хочу тебя. То, что было между нами, – просто потрясающе. Дар судьбы.

Роб наклонился, чтобы обуться, на его спине взбугрились мышцы. Онор смотрела на него и думала о том, что больше никогда не встретит такого мужчину, а если и встретит, то о романе с ним можно и не мечтать. Она потянулась, чтобы коснуться спины Роба, но тут же отдернула руку:

– Я могу подарить тебе лишь свое тело. Больше мне нечего отдать.

Он повернулся, обнял Онор, прижал ее лицо к своему плечу и запустил пальцы ей в волосы.

– Проклятье! Если это все, чем ты можешь со мной поделиться, я приму это от тебя.

В его голосе слышалась обида.

– Ты же не всерьез это сказал, правда, Роб? Ты заслуживаешь куда большего.

– Послушать тебя, так я достоин лишь какой-нибудь безмозглой королевы вечеринок. Или я заслуживаю лишь того, чтобы пару раз покувыркаться со мной в лагуне? Так ты считаешь?

Онор посмотрела на него с ужасом:

– Нет!

Гримаса боли исказила лицо Роба.

– Помоги мне разобраться. Твои слова звучат до боли знакомо. Вечно я недостаточно хорош. Гожусь, чтобы хорошо провести со мной время, но не для брака. Я правильно тебя понял?

Она потянулась к нему, отчаянно желая облегчить душевную боль, отражавшуюся на его лице.

– Ты не заслуживаешь меня.

Онор хотела, чтобы Роб понял, что ему, такому энергичному и страстному, не нужна такая женщина, как она, – со столькими печальными воспоминаниями.

Она заметила свою оговорку слишком поздно.

Роб побледнел, дыхание его участилось.

– Да, ты уже ясно дала мне это понять.

– Ох, нет! – Онор шагнула вперед, но он выставил перед собой руку.

– Не надо. Ты уже несколько раз пыталась дать мне понять, что я тебя не достоин. А я-то думал, между нами может быть все по-другому. Отец бы порадовался за меня. Наверное, все мужчины рода Далтонов созданы только для того, чтобы много заниматься сексом, заводя пустые интрижки.

– Ты ведь сам в это не веришь, – прошептала Онор.

– Я археолог, а значит, верю лишь тому, что вижу перед собой.

– Я не могу быть той женщиной, которая тебе нужна.

Роб окинул ее ледяным взглядом:

– Да, не можешь. Потому что для этого необходимо поднять голову из той ямы, которую ты сама себе выкопала. Никто в мире не перенес более ужасной потери, чем Онор, ничья боль не сравнится с болью Онор… Вместо того чтобы налаживать свою жизнь в реальном мире, ты долгие годы пряталась на этом острове, принося жертвы на алтарь утраченной любви, закрывшись от людей, которые могли бы тебе помочь. А затем появился я и попытался извлечь тебя из твоей ракушки, заставить почувствовать хоть что-нибудь. Вот только, как оказалось, в твоем сердце, сплошь исполосованном шрамами, не осталось места для чувств.

Онор уже еле различала Роба сквозь выступившие на глазах слезы.

Когда он закончил свою тираду, она спросила:

– Все сказал?

Ответом ей была тишина. Борясь с гневом, Онор продолжила:

– Уж извини, что я не могу стать такой, как ты хочешь. Я не подхожу под те стандарты, что ты установил для меня. Даже до того несчастного случая я была вовсе не идеальной и с тех пор изменилась не в лучшую сторону. Ты прав: мое пребывание на острове – это мой способ чтить память о погибших близких. Пулу-Килинг – единственное место, где я могу чувствовать, что контролирую свою жизнь. Тут все предсказуемо, безопасно, и никто не причинял мне боль, пока не появился ты – врезался в мой остров и заставил все тут идти по-иному. Ты словно вскрыл мне грудную клетку, чтобы изучать мое сердце. Только я еще не мертва. Лишь Богу известно, почему я до сих пор жива. Но это не жизнь, а мучение. Неужели ты этого не понимаешь?

– Тогда измени свою жизнь. Перестань тратить ее впустую – это почти насмешка над теми, кого ты потеряла.

Онор отшатнулась, но Роб обнял ее и снова прижал к своему теплому телу. Слезы хлынули у нее из глаз.

– Ш-ш-ш…

Успокаивая Онор, Роб нежно отвел влажную прядь от ее лица.

Что он натворил? Совершил то, что поклялся никогда не делать – причинил боль этой женщине. Он слишком сильно на нее давил, а она оказалась к этому не готова.

– Все хорошо, Онор, все хорошо.

Робу хотелось назвать ее «малышкой» или «милой», но он знал, что отныне утратил на это право. Он лишь легонько покачивал ее из стороны в сторону, ощущая всеобъемлющую печаль. Но когда Роб заговорил, его голос звучал твердо и четко:

– Я уплыву. Завтра, в это же время. И все пойдет тем же чередом, что и прежде.

Он снова и снова целовал Онор в макушку и гладил ее по волосам.

И вдруг она еле слышно, глухо произнесла возле груди Роба:

– Нет, как прежде уже не будет.

Он закрыл глаза и солгал:

– Будет. Вот увидишь. – Затем он еще раз поцеловал Онор в макушку и сказал: – Сегодня я буду спать на катере. А завтра уплыву.

– Милая, вот, держи!

Марк, владелец катера «Ремесленник», протянул Онор, стоящей с рассеянным видом на рифе, последний из привезенных мешков с припасами.

– Спасибо, Марк, – поблагодарила Онор, внезапно осознав, что даже не знает его фамилии. Они знакомы уже четыре года, но она никогда не зада вала ему вопросов о личной жизни – ее это не интересовало. Марк просто был тем парнем, который привозил Онор на остров, а через восемь месяцев увозил обратно перед началом сезона дождей. К чему ей знать его фамилию?

– Эй, Марк! – окликнула его Онор. – Как поживает твоя семья?