Настоятель, подпевая со своего места на клиросе, опережал всех на полтакта. Регент хора казался более энергичным, чем когда–либо. Блажан держался за свою книгу обеими руками. Книга Люсьена пребывала на скамейке, вверх ногами.

В трапезной Жорж заметил, что Феррон уселся за стол, находившийся перед ними, что позволяло ему время от времени привлекать к себе внимание Люсьена. Как может быть, что Блажан никогда не замечал всех этих маленьких маневров? Без сомнения, это потому, что он слишком верил в осторожность Андре и совсем не интересовался Люсьеном. Жоржу сейчас требовалось только узнать о месте обитания своего соперника в общежитии. По крайней мере, это оказалось еще проще, чем в студии — мальчик располагался в дальнем конце ряда коек.

Когда дежуривший воспитатель потихоньку ретировался, Жорж ощутил, как на его кровать что–то упало — это оказался кусочек шоколада, брошенный его соседом с правой стороны. Жорж поблагодарил, и, повернувшись к нему, начал уплетать небольшие квадратики, полные орехов.

— Очень хороший, — сказал он.

— У меня есть предложение. Мы сможем лопать его каждую ночь.

Слова «каждую ночь» показались Жоржу вкуснее, чем кусочки шоколада с орехом. Они, наверное, означали, что Люсьен уже признал за Жоржем неопределенные притязания на него.

— В каком месяце ты родился? — спросил Люсьен.

— В июле. 16 июля. А ты?

- 6 ноября. Наши дни рождения разделяет четыре месяца и десять дней!

Жорж рассмеялся и Люсьен сказал:

— Если бы ты заглянул в свой гороскоп, то мог бы увидеть лук, означающий, что ты умный.

— Нет, это всего лишь отметка, о которой я знаю столько же, сколько и ты.

— У меня есть дядя, который увлекается астрологией. Однажды он сообщил мне, что, при моем рождении солнце находилось в Скорпионе, моя Венера хорошо открыта, а луна в десятом, как у Жанны д'Арк.

— Поздравляю. Когда–нибудь ты должен будешь рассказать мне, что это значит. Хотя, я не очень удивлён, из–за твоих подвигов в футболе. Твои звёзды оказали тебе честь в этот день.

— Мне было весело.

— Там были ещё несколько хороших игроков, тоже в отличной форме. Особенно Феррон.

— Да, так и есть.

— Это ты был с ним вчера во дворе, на перемене сегодня днём, и вечером на службе, да?

— Я понял! Ты мог бы стать первоклассным детективом!

— Я наблюдаю, но не занимаюсь доносами.

— Это как раз хорошо. Мы не волнуемся насчёт фискалов в Сен—Клоде.

— Как это может навредить, если заметят, что ты был с Ферроном?

— Никак, но нас просто никогда не замечали.

— Ты на самом деле меня удивил. Здесь нужно скрывать дружбу? Во всяком случае, у меня нет идей, что думает наш достойный проповедник по этому вопросу, как по многим другим. Кроме того, ты можешь найти во мне само благоразумие.

Люсьен, казалось, раздумывал над этим, как это делал Блажан прежде, чем высказаться по поводу плохих мальчиков; после чего высунулся из постели, чтобы ещё больше понизить голос.

— Слушай, — сказал он. — С тобой я чувствую себя в безопасности, и, хотя я знаю тебя только со вчерашнего дня, я собираюсь кое–что тебе рассказать. Ты будешь первым, кому я это расскажу. И кстати, кивни в знак согласия — я к тому, чтобы никаких секретов между нами двоими, а кроме нас — для остальных это абсолютный секрет, да?

Он протянул руку, более торжественно, чем это было в предыдущий вечер: их пакт был заключён; и он продолжил шепотом:

— Дело в том, что Андре Феррон мой друг. В прошлом году мы поклялся кровью — как кровные братья — смешав свою кровь, ну, ты понял. Делаешь небольшой разрез на руке, а затем каждый из нас выпивает каплю крови другого, и после этого мы едины в жизни и смерти.

— Андре умудрился занять кровать напротив моей, в средней группе, там, где сейчас полная задница. Ночью он приходил и говорил со мной. Это было наше лучшее время суток. Теперь, когда они изменили наши места, ему придется пересекать всю спальню на четвереньках. Это не возможно. Как правило, мы стараемся избегать, чтобы нас видели вместе на переменах — вчера и сегодня были исключениями. И мы осторожны, чтобы не остаться без хороших рекомендаций — это означает, что мы оба члены Конгрегации, причащаемся каждое утро, и всё такое.

— Во время каникул у нас случился настоящий триумф. Андре удалось заставить своих родителей выбрать то же самое место, где я проводил месяц вместе с моими. Мы оба сделали вид, что встреча оказалась случайной. Наши семьи подружились, и мы проводили в компании друг друга всё время! Я имею в виду, это так естественно — оказаться из одной школы, к тому же и из Детей Марии! Андре помог мне с моей работой, и мы выполнили всё заданное мне на каникулы за неделю — греческий, латынь, и прочее. Он научил меня играть в теннис. У нас были чудесные походы — в лучшем мы вместе провели одну ночь в горах.

— Андре поэт, и посвятил некоторые из его стихов мне. Я позволю тебя прочитать их. Я копирую их в тетрадь, где ещё храню записи о наших лучших временах на каникулах, мои впечатления, и мои резолюции. Это настоящая моя тетрадь Уединения.

Люсьен не щадил Жоржа. Он уверенно изливал чувства, чудесным образом раскрывая сердце своему новому другу. И вследствие этого Жорж возненавидел Андре более чем кого–либо, и тем более стремится стать Люсьену лучшим и единственным другом.

На медитации настоятель выразил удовлетворение большим количеством причащающихся на мессе Святого Духа.

— Я вижу в этом, — сказал он, — отрадное доказательство того, что большинство из вас отлично провели свои каникулы, что они, несомненно, посещали церковь по церковным праздникам, и по этой причине не потеряли привычку выполнять свои религиозные обязанности. Я надеюсь, что остальные не станут, ради них самих, медлить в подражании вам. Евхаристия должна быть как утренняя роса, ежедневно освежать ваши юные души.

И ещё одна месса с красными одеяниями. Жорж переворачивал страницы толстого молитвенника, который он получил в канцелярии казначея по совету Марка. В нём было около двух тысяч страниц тонкой непрозрачной бумаги.

«Темпоральный цикл [песнопения, приуроченные к подвижным праздникам церковного календаря], санторальный цикл [песнопения к неизменным по дате праздникам святых]»…

Господи, что за язык! Историческая справка — или определение — на каждый церковный праздник–день. Список святых различных категорий. Пронумерованные молитвы на все случаи жизни. Благочестивые виньетки; карта Галилеи; карта путешествий Святого Павла…

Когда подошло время исповеди, Жорж смутился, обнаружив, что остался в одиночестве; по крайней мере, это касалось первых шести скамеек. Среди младших, кроме тех, кто подошел к престолу вместе со старшими мальчиками, было, действительно, некоторое количество воздержавшихся, в то время как старшие принимали причастие в массовом порядке. У Жоржа появилось чувство, что он бросается в глаза. Ему казалось, что настоятель смотрит на него с подозрением. Так не могло дольше продолжаться. Нужно соответствовать традициям этого места.

И хотя, в принципе, исповедь была запланирована на субботу, Жорж решил в тот же день увидеть своего духовника. Те, кто, как и он сам, воздержались от причастия накануне, должны были пойти во время занятий, и уже там самостоятельно очиститься от греха. Без сомнения, именно это позволяло им так быстро отзываться на ободряющие слова настоятеля.

Правда, Жорж, вероятно, помнил разговор со своим другом в постели, но он с трудом мог обнаружить соперников Люсьену среди такого количества мальчиков. Он даже был склонен думать, что Люсьен приукрасил свою историю настолько, насколько, несомненно, сделал это Блажан по отношению к другим мальчикам. В полумраке спальни, секретничая, словно на прогулке парой, он верил в то, что ему рассказали. Но теперь, в непосредственной близости от алтаря, он переставал верить. Несмотря на своё весьма умеренное благочестие, он определённо не мог представить себя принимающим причастие с насмешкой в качестве задней мысли.

Во время Уединения уроков было меньше. В то утро они вступили в длительное религиозное обучение, оба отделения, на которое делилась школа. Настоятель пришёл в старшую школу и потратил время на чтение и объяснение текстов Боссюза [Жак Бенинь Боссюэ, 1627–1704, знаменитый французский проповедник и богослов XVII века, писатель, епископ] о божественной любви. И в правду казалось, что Сен—Клод очень озабочен любовью.

Последующий промежуток занятий был отдан исключительно тетрадям по Уединению. Жорж, раздумывая над тем, что следует ему написать, пришёл к выводу, что проповедник более или менее противоречил себе: как рассматривать тех мальчиков, как ангелов, или как демонов? Он вдруг вспомнил, как были описаны слова «колледж» и «студент колледжа» в большом словаре Ларусса [универсальный энциклопедический словарь на французском языке издательства Ларусса]. В статье про колледж цитировались тексты, связанные с «чистой, искренней и безгрешной дружбой в дни учёбы в колледже»; тогда как в статье про студентов колледжа попадались ссылки на некоторые «опасности» и «пороки», после чего имелось простое пояснение: «Те, кто сами были студентами колледжа, знают, что мы имели в виду».

Марк де Блажан написал заглавными буквами на первой странице своей тетради цитату из проповеди доминиканца: «ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ И МОЛИТЕСЬ».

Жорж, в качестве протеста, решил иметь дело только с ангельским аспектом темы. Не довольствуясь «маленькими мальчиками с золотыми локонами», он обратился к некоторым стихам такого же порядка, которые можно было найти в «Marceaux Choisis» [Собрание фрагментов]: «Дети, вы есть исток…», «O дитя, святая голова…», «Ах! Если б я был маленьким ребёнком…»

После полудня начался урок истории. Учитель оказался старым и низкорослым. Его лицо выглядело так, будто было сделано из папье–маше. Несколько белых волосков служили ему бровями. Свои очки он носил почти на краешке носа, поэтому они зажимали его ноздри, и он издавал гнусавые звуки. Он, наверное, спешил при бритье, и его уши были полны высохшего мыла. Поверхностно коснувшись современной эпохи, он продиктовал заголовки аналитической и сводной таблиц их первой главы — античный период Франции. Он дал одному из мальчиков пройтись по классу с образцом такой таблицы: её следовало скопировать в каждой детали, и он посоветовал своим ученикам делать это как можно тщательнее.