Лайби так и подскочила.

— Убит?

Да. Я встретился с ней у Дука и все рассказал. Потом мы поехали к ней домой, чтобы сообщить матери, которая ждала результатов. Не представляю, как Виолетта одна справилась бы с этим.

Лайби знала, что Кемп ходил к Виолетте, но, занятая своими мыслями, не придавала этому значения, а оказывается вот в чем дело!

— Надо сказать Курту, — вздохнула Лайби. Она все же сомневалась, что Джанет ни в чем не виновата, несмотря на уверения Кемпа. Ей захотелось поделиться своими сомнениями с братом. Она отпросилась у Кемпа, сказав, что у нее разболелась голова, и пошла домой.

Курт уже был дома, и она рассказала ему новости, в том числе и про отца Виолетты, хотя Кемп попросил ее пока не говорить об этом никому. Курт как мог успокаивал ее, но главное, им обоим было ясно, что вопрос о наследстве остается открытым. Джанет, которой отец поручил вести все дела по имению, скрывается, и у них связаны руки, они не имеют никаких прав.

Лайби пошла приготовить что-нибудь на ужин, и проходя мимо телефона, машинально посмотрела на автоответчик. Нажав кнопку, она услышала слова, от которых у нее все внутри задрожало. Чиновник Джексонвилльского земельного банка сообщал, что срок уплаты займа истекает через три дня. Он просил позвонить и сообщить, что они собираются предпринять.

Она села рядом с телефоном и заплакала. Денег у них нет, и занять не у кого. Все потеряно!


Она пошла в конюшню, где стояла их единственная лошадь, старый Бейли. Чтобы хоть немного отвлечься от тяжелых мыслей, Лайби достала тяжелую старинную скребницу и стала чистить Бейли.

Конюшня была старая, ее надо было чинить, а если честно, то сломать и построить новую, но где взять деньги? Начинался дождь, и кое-где с потолка уже капало. Надо хоть солому обновить, завтра скажу Курту, пусть привезет, подумала она. В конюшне царил полумрак, и ей казалось, что кто-то осуждающе смотрит на нее из угла.

— Что нам делать, Бейли? — Лайби потрепала коня по боку и прислушалась: ей показалось, что кто-то подъехал к конюшне. Выглянув в полуоткрытую дверь, она почувствовала, что у нее бешено заколотилось сердце: на дороге стояла машина, в которой сидел Джордан. Он вышел из машины, потянулся и так низко поклонился Лайби, что с широких полей его шляпы полилась вода.

— Джордан? Вот уж кого я не ожидала. Что тебе надо? — сухо спросила она, не отвечая на поклон.

Он остановился в дверях конюшни, облокотившись о притолоку.

— У меня пропали две чистокровные телки.

Она удивленно осмотрела на него.

— Ты думаешь, что это мы украли твоих телок? Ты действительно так думаешь? — Лайби была вне себя от унижения.

Джордан поморщился, как будто это его заподозрили в краже.

— Немедленно уезжай! Такого я от тебя не ожидала, — прошептала Лайби, еле сдерживая слезы.

Но Джордан засунул руки в карманы и подошел к ней.

— Лайби, не сердись, я просто пожаловался тебе, а ты сразу ощетинилась. — Он глянул на Бейли. — Ну и кляча…

— Этот конь — единственное, что осталось от отца, он еще послужит нам с братом и здесь. И вообще… — Но она не успела договорить, так как Джордан уже стоял почти вплотную к ней. Его руки обнимали ее плечи.

— Лайби, я слышал, что вам звонили из земельного банка, — начал он. — Президент банка близкий друг Мериллов и…

Лайби мгновенно вырвалась из его объятий и отскочила в сторону.

— Благодарю за внимание, но мне не нужна ни твоя помощь, ни помощь Мериллов. До тех пор, пока закладная на имение у Джанет, они ничего не смогут сделать с нами.

— Да знаю я все это, — с досадой сказал он. — Но банк найдет выход, как вернуть свои деньги, неужели ты этого не понимаешь? Они заставят тебя оплатить закладную, а у тебя нет денег!

— Но тебе-то какое дело?

— Повторяю, он друг Мериллов, и я могу договориться… мне пойдут навстречу. Не упирайся, Лайби, я хочу тебе помочь. В конце концов ты можешь продать оставшийся скот…

Мы не можем ничего продать. Все полномочия у Джанет, она единственный наследник, нам придется только смотреть, как… — у нее задрожали губы, и она замолчала, боясь расплакаться при нем.

Джордан обнял ее за плечи и прижал к своей груди. Лайби не сопротивлялась, она чувствовала себя такой несчастной, ей так хотелось, чтобы кто-нибудь взял на себя ее заботы и искренне пожалел ее. Она прижалась к широкой мужской груди, и громко зарыдала.

Он еще крепче обнял ее, ожидая, пока она выплачется.

— Детка, тебе надо еще немного потерпеть. Все уладится, я уверен, — шептал он ей в ухо.

Лайби судорожно всхлипнула. В объятиях этого желанного, но чужого мужчины, она испытывала облегчение и почти счастье. Она расслабилась и уткнулась в его грудь.

— Ну а что слышно из криминалистической лаборатории?

— Отец действительно умер от инфаркта, но отца Виолетты она отравила. Так что, как только ее найдут, то сразу же арестуют по подозрению в убийстве.

— Бедная Виолетта, — сказал он, поглаживая ее по голове. — Удивительно, и в грязной конюшне ты пахнешь розами. — Он наклонился, спускаясь все ниже и ниже, пока не нашел ее губы.

Лайби затрепетала, почувствовав его жар, она уже обнимала его, но вдруг ее обожгла страшная мысль. Что она делает? Ведь совсем недавно он безучастно стоял в стороне, наблюдая, как Джулия бесновалась… Он взял сторону Джулии, он встречается с ней, и тоже целует ее, так же задыхаясь от страсти. Она стала вырываться, но Джордан сжал ее еще крепче и прошептал:

— Зачем ты сопротивляешься? Ведь ты же хочешь меня, я уверен!

Она нашла в себе силы уколоть его.

— Я? Ты ошибаешься… А как же Джулия?

— Я хочу тебя, и ты не можешь мне запретить этого!

— А я, Джордан, хочу горячего шоколада, но у меня от него сразу начинается мигрень, поэтому я стараюсь не думать о нем.

— Очень остроумно, но ты не убедила меня и не охладила моего пыла. Кстати, а почему ты так дрожишь? Я склонен думать, что ты сгораешь от желания.

— Здесь довольно прохладно, — покривила душой Лайби.

Джордан весело расхохотался.

— Тогда мне придется тебя разогреть, — и не дожидаясь согласия, он прижался к ее губам и стал целовать все более страстно и нежно, пока ее стиснутые губы не раскрылись и не начали предательски оживать. Джордан почувствовал, что ее сопротивление сломлено и стал более настойчив и дерзок.

— Нет, Джордан, — слабо запротестовала Лайби под напором его губ, языка и рук. — Нет… — стонала она, стараясь вырваться.

— Да! — выдохнул он, просунув ногу между ее ногами, задыхаясь от желания. — Чего ты боишься? Я не сделаю тебе больно.

— Нет… нет… я боюсь тебя.

Но он не слушал ее и стал покусывать ее губы, осторожно ласкать затвердевшие соски. Лайби вздрагивала и почти не сопротивлялась, позволяя ему самые откровенные ласки. Он посмотрел на ее запрокинутое лицо, ждущее и сладострастное, и снова стал целовать ее, вкладывая в поцелуй всю страсть, которая накопилась в нем за последнее время и все больше пьянея от запаха ее волос и тела. Он чувствовал, что ей нравятся его бесстыдные ласки.

Лайби чувствовала, что она больше не в силах сдерживать себя, что вот-вот она отдастся ему прямо на соломенной подстилке, лишь бы он только не кончал свою любовную игру. Она обвила его бедра ногами и застонала, ритмично двигаясь вместе с ним. Ее губы были послушными, грудь выскользнула из блузки. Где-то в подсознании она уже отдавалась ему, она ждала…

— Да, Лайби, сейчас… здесь я возьму тебя. Я доставлю тебе такое наслаждение, что ты забудешь этого проклятого Чарли.

Чарли? Причем здесь Чарли? Она сразу отрезвела и еще затуманенными глазами глянула на Джордана. Причем здесь Чарли, если она целуется с Джорданом?

— Чарли? — повторила она.

— Но он же хочет тебя! Я видел, как он пожирал тебя глазами, там, в кафе. — Он попытался притянуть ее к себе, весь во власти неутоленного желания, распаленный и злой. — Зачем ты мучаешь меня и себя? Дай мне губы! Цыпленок неопытный!

— Разумеется, я не могу сравниться с Джулией. Лайби продолжала вырываться из его железных объятий. — Вот бы она увидела тебя сейчас!

Джордан разомкнул руки и посмотрел на нее, прищурив глаза. Если она хотела причинить ему боль, то добилась своего. Но с каким бы наслаждением он сейчас швырнул бы ее на эту соломенную подстилку и изнасиловал. Да, именно изнасиловал! Что она себе позволяет? Она, что, слепая? Не видит, как он мучается? Он больше не хочет слышать ни о Джулии, ни об ее отце… Ему нужна Лайби, и только она.

— Лайби, какая же ты неопытная дурочка. Ну что можно сделать с природой? Что может сделать Джулия, если мне нужна ты? Разве тебе не ясно?

— И давно ты это понял? Насчет природы, я имею в виду?

Он закрыл глаза, чтобы не видеть свою мучительницу. Ему вдруг стало страшно: а может она, действительно, равнодушна к нему?

— Я не хожу быть объектом одноразовой любви, даже с тобой. — Она сверкнула в его сторону своими зелеными глазищами, которые сейчас казались особенно яркими.

Джордан алчно посмотрел на нее, еще весь во власти желания.

— Уходи, пожалуйста. — Она показала ему рукой на дверь. Потом скрестила на груди руки, чтобы придержать спадающий бюстгалтер. — Мне стыдно за то, что я вела себя так разнузданно.

— Но пять минут назад тебе очень нравилось то, что я делаю с тобой.

— Ты умеешь хорошо обольщать… а я глупая, неопытная… как там ты меня еще называл… поддалась твоим чарам, — улыбнулась она. — Ну а теперь уходи, Бейли заждался, когда я его поскребу.

— Бейли? Общество этой старой развалины тебе нравится больше, чем мое? — Он не терял надежды, что она смилостивится и… Нет, он не уйдет, пока не добьется своего. — Лайби, какой у тебя, оказывается, тяжелый характер. Я не думал, что ты такая упрямая и несговорчивая.

— Только потому, что я не уступила тебе, ты считаешь меня упрямой? Значит, ты ничего не понял, Джордан. Тебе нужно только мое тело, а что я чувствую… да что с тобой говорить! — Она вздохнула, наклонилась за скребницей и пошла к стойлу.