В промежутке между многочисленными и разнообразными рутинными задачами, которые они постоянно выполняли, стажеры должны были обучаться, как сумасшедшие, чтобы сдать предстоящие экзамены на брокерские лицензии, пройти строго предписанные учебные модули и быть в курсе бесконечных подкастов по графику, присутствовать на вебинарах и конференц-коллах. Они должны были приходить в офис к шести часам утра, хотя Анжела, как правило, была единственной, кто приходила в такую рань, и от них требовалось оставаться, по крайней мере, до пяти часов вечера.

Но несмотря на ее изнурительный график и на то, насколько отвратительными и неприятными были некоторые задачи, которые ей поручались, Анжела понимала, что все это неприятная, но необходимая часть. Она закончит программу обучения за три месяца, после чего сдаст экзамены, надеясь, что сдаст их с первой попытки и получит брокерскую лицензию. И тогда она станет полноценным биржевым брокером, имеющим право открывать счета, заниматься бизнесом и зарабатывать деньги…очень большие деньги.

И она поклялась себе молчать, поскольку не застрянет на третьей палубе надолго, она знала, что нужно делать. У нее имелись планы, амбиции, цели, и все они включали перемещение на верхний этаж, причем за относительно короткий промежуток времени. У нее был талант к этому бизнесу, она просто знала об этом. Ее преподаватели в Стэнфорде неоднократно говорили ей, что у нее отличный аналитический ум, и что она может стать очень успешной в этом бизнесе при условии, что будет усердно работать и не позволит ничему встать на своем пути.

Встреча длилась более часа, генеральный директор ответил приблизительно на десяток вопросов из зала. Предполагалось, что большинство вопросов, на которые он отвечал, задавались ведущими брокерами и топ-брокерами с длинным послужным списком, конечно же он полностью игнорировал немногие поднятые руки в задней части конференц-зала.

Анжела доблестно пыталась подавить зевок, испытывая скуку от совершенно предсказуемых, бессмысленных вопросов, которые ему задавали. Было очевидно, что никто не собирался задавать ему спорные или, лучше сказать, щепетильные вопросы, все предпочитали придерживаться тем, считающимися более безопасными.

До того момента, пока Ник Мэннинг неторопливо не поднял руку, развалясь в кресле, будто он сидел на бейсбольном матче. Генеральный директор очевидно узнал его и улыбнулся широкой улыбкой высокому, темноволосому брокеру.

— Да, Ник. Какой у тебя вопрос? Зная тебя, уверен, что все будет хорошо!

Ник стал медленно подниматься во весь свой впечатляющий рост, словно могучий зверь в джунглях, разворачивающийся из лежачего положения. Анжела поняла, что ее вздох так же, как и большинства женщин потонул в общем гуле, все глаза в комнате были прикованы к харизматичному, чертовски красивому мужчине.

Его голос был глубоким, ленивым и немного с сарказмом.

— Спасибо, Стив. И хотя я думаю, что это большой вопрос, относящийся непосредственно к нашей нынешней ситуации, не уверен, что вы согласитесь с этим. Я хотел спросить, ходят настойчивые слухи, что «Джессап Приор» планирует закрыть четверть своих филиалов в следующем году, так ли это?

Тут же прошелся гул голосов по комнате, а Ной, сидевший справа от Анжелы, пробормотал:

— Черт, у этого парня огромные яйца, не так ли?

Анжела усмехнулась.

— Образно или буквально?

Ной засмеялся.

— Наверное, в обоих случаях. Но я имел в виду в данном конкретном. Эй, никто не решился так далеко зайти, поднять настолько щепетильный вопрос. Он просто придурок.

Генеральный директор — Стив Шеффер был явно огорчен прямым вопросом Ника и стал, запинаясь неловко что-то отвечать, явно пытаясь всучить ему отстойный ответ. Ник явно не удовлетворился его ответом, но не стал впадать в дискуссию, просто пожал плечами и опустился на место.

Заседание сразу же закончилось, и Анжела посчитала, что это было не случайно, что объявили перерыв.

— Слава Богу, — с облегчением вздохнул Ной. — Если это не совершенно бесполезная трата девяноста минут, тогда я не знаю, что это. По крайней мере, есть бесплатная выпивка и еда. Давай, Энджи, пойдем выпьем.

Анжелу не нужно было просить дважды. Она, по общему признанию, любила выпить, иногда довольно много, больше, чем следовало. Выпивать она начала, когда ей было почти пятнадцати, в виде акта протеста, пытаясь вызвать хоть какую-то у своей матери, незаметно тыря алкоголь из родительского бара. Но с таким же успехом она могла пить лимонад перед своей совершенно незаинтересованной матерью, и острые ощущения от принятия запретной выпивки или бутылки водки быстро потеряли всю свою привлекательность.

В университете она очень любила вечеринки, как и все девушки, но она проявляла осторожность и особо не усердствовала в выпивке. Спортивная стипендия, которую она получила, включала в себя строгий кодекс поведения, которому она вынуждена была следовать. Не говоря уже о том, что разоблачение бы на тренировках по волейболу или на игре с похмельем выглядело бы совсем по-идиотски. Поэтому ей приходилось выбирать определенные вечеринки, когда она могла увлечься, но по общему признанию таких было не много.

Анжела легко маневрировала среди толпы между барменами и ее рост, как правило, заставлял людей автоматически освобождать ей путь. Она неспешно двигалась из бара, с коктейлем в руке, поглядывая на своих коллег-стажеров. Официанту, проходившему мимо с горячими закусками на подносе, она отрицательно покачала головой, не испытывая чувства голода.

— Я не осуждаю тебя. Как известно, еда на фуршете, плохая. И этот отель не исключение.

Она застыла на месте от звука насмешливого голоса у нее за спиной. Она слышала его всего один раз, несколько минут назад, когда он осмелился честно спросить генерального директора, но она поняла, что звук его голоса навсегда застрял у нее в голове.

Она попыталась унять свой ускорившийся пульс и убрать глупую улыбку, как у какого-то идиотского подростка, который словно пробирался к нему через толпу, она зафиксировала случайную улыбку на лице и медленно повернулась.

Ник Мэннинг буквально украл ее дыхание от такой близости. Он был одним из тех немногих мужчин, которых она никогда не встречала и которых ей когда-либо приходилось видеть, и заметив блеск в его кофейных темных глазах, она ужасно пожалела, что нет поблизости стула или стены или чего-нибудь еще, к чему она могла бы привалиться, чтобы сохранить равновесие.

— Я… а… просто не особенно проголодалась, — она все же пришла в себя, перестав заикаться. — Но спасибо за совет на тот случай, если я когда-нибудь соблазнюсь здесь поесть.

Ник медленно пробежал взглядом от ее макушки до черных туфель Ferragamo, а затем снова вернулся к ее лицу, и ее шокировало, похоже он не упустил ни единой детали.

— А вас легко соблазнить?

Рот Анжелы раскрылся в молчаливом возгласе удивления и все рациональные мысли тут же покинули ее голову.

— Я не…

Он усмехнулся, сделав глоток чего-то, похожего на водку — ее любимый напиток.

— Извините, я не хотел ставить вас в неловкое положение. Обычно я не такой прямой. Кстати, я Ник Мэннинг.

Она вложила свою руку в его пугающе огромную ладонь.

— Да, я знаю. Уверена, все в офисе знают, кто вы. Не говоря уже о целом городе.

Он нахмурил густые угольно-черной брови.

— Вы футбольная фанатка, а?

Анжела пожала плечами.

— Отчасти. Мой отец огромный поклонник 49er, и я все время смотрела с ним игры. Лично я больше фанат баскетбола. Без обид.

Он засмеялся.

— Без обид и спасибо за честность. Большинство людей начинают лебезить и нагло врать, что являются фанатами футбола. Могу узнать ваше имя в связи с этим?

Она почувствовала, как у нее покраснели щеки.

— О, простите. Анжела Дель Карло. Я одна из новых стажеров.

— Анжела. — Он произнес ее имя, словно произвел интимную ласку, отчего она почувствовала пульсацию в каждой клеточке в теле. — Я могу предположить, что ты итальянка по волосам и глазам. — Он погладил ее костяшки большим пальцем, по-прежнему крепко сжимая ее руку.

Она не могла оторвать взгляда от его темных с длинными ресницами глаз, так похожими на ее собственные.

— А вы? Итальянец, я имею в виду? Вы… ну, я имею ввиду ваши волосы такого же цвета, как и мои.

Ник усмехнулся.

— Ирландские и английские корни со стороны отца, греческие — со стороны матери. Иными словами, никаких шансов, что мы дальние родственники. Что, — добавил он, — очень и очень удачно, потому что я считаю недопустимым встречаться с членами семьи. Или замужними женщинами.

И «встречаться» мгновенно возбудило уйму чувств у Анжелы. Конечно, он не собирался…

— И коллегами из того, что я слышала, — ляпнула она.

Его ухмылка стала шире.

— Выслушала все сплетни обо мне, не так ли? О, не волнуйся, для этого не требуется большого воображения, чтобы понять, что обо мне говорят. Но я признаю, что немного удивлен, что ты столько сплетен выслушала обо мне… Анжела. Мое первое впечатление о тебе было, что ты крутая, ни какая-нибудь там женщина, которой нравятся подобные вещи.

Возможно некоторые женщины интерпретировали бы его описание ее мягко сказать, как оскорбительное, она же восприняла его как комплимент.

— Немного трудно не слышать нечто подобное, когда почти все вокруг только и болтают о вас. Но…, — добавила она, надеясь, что ее последующие слова будут выглядеть, как беспечный маленький жест, — я не всегда доверяю сплетням и не потакаю в их распространении. Предпочитаю иметь свое собственное мнение.

Темные глаза Ника заблестели с одобрением.

— Хорошая девочка. Я знал, что есть причина, почему ты выделяешься в этой комнате среди других женщин. И в данном случае, я не имею ввиду не твой рост. Скажи мне, ты играла в баскетбол?