Анджела хихикнула.

— Теперь, я готова заплатить хорошие деньги, чтобы посмотреть на это. Он больше ни ногой…

Ее ответ был прерван звонком мобильного телефона. Лорен заметила, что во время еды Анжела положила его рядом с собой, и время от времени поглядывала на него. Она сразу же ответила при первом звонке, слегка отвернувшись, стала говорить тихим, приглушенным голосом.

И в третий раз, меньше, чем за два часа, Лорен снова была потрясена, Анджела завершила разговор, вытащила наличные из своей сумочки и положила их на стол, поднимаясь на ноги.

— Я ненавижу, не поев убегать, но… я должна идти, — радостно произнесла Анжела. — Ты сегодня возвращаешься в Биг Сур, не так ли?

Лорен продолжала молча пялиться на нее, Анжела бросила телефон в сумочку.

— Ты уходишь? Ты уходишь от меня вот так просто? Я думала, мы могли бы посидеть подольше, оторваться потом, может посмотреть фильм.

— Прости. Я встречалась с ним вчера и, честно говоря, не ожидала услышать его так скоро. Но мне нужно идти, Лорен, так что, пожалуйста, пойми меня. И не волнуйся, хорошо?

Лорен неохотно встала и крепко обняла свою подругу.

— Хорошо. Я позвоню тебе через пару дней. Эй, я понимаю, что ты не можешь выдать мне подробности, но как насчет рейтинга? Если взять по шкале от одного до десяти, он…

— Два десятка. По крайней мере. Пока. Люблю тебя.

— И я люблю тебя, Энджи.

Но Анжела уже спешила на выход из кафе, как будто здесь начался пожар. И, несмотря на беззаботные заверения своей подруге, у Лорен было очень и очень плохое предчувствие относительно ситуации, в которую попала ее подруга.

Глава восьмая

Конец ноября


Ник положил подушки к изголовью кровати и прислонился спиной, поглядываю на Анжелу с едва скрытым юмором.

— Ну, теперь, когда мы сняли напряжение после трудового дня, Ангел, почему бы тебе не рассказать мне, что у тебя на уме всю ночь? И не пытайся отрицать это, потому что в данную минуту ты натянута больше, чем струны на новой теннисной ракетке.

Анжела застенчиво улыбнулась.

— Хорошо, что я последовала твоему совету, который ты сказал мне в ту первую ночь, никогда не играть в покер. Ничто не может скрыться от твоего взгляда, не так ли?

Он провел рукой по ее обнаженному бедру, а затем положил руку ей на задницу. Менее чем через минуту, как они прибыли к ней в квартиру после ужина, он быстро ее раздел, перегнул над кроватью и трахал сзади, сдерживаясь до тех пор, пока не заставил ее дважды кончить. Только потом он разделся сам и сказал хоть слово.

— Ничто, — согласился он. — Я понял это, как только ты вошла в «Билтмор» сегодня вечером. Так давай не будем тратить больше времени, да? Что тебя беспокоит, Ангел?

Она прикусила свою нижнюю губу, переживая за этот разговор уже несколько недель, но поняла, что больше не в состоянии откладывать. Ведь День Благодарения будет меньше, чем через неделю, и ей необходимы были от него ответы.

— Я… эм…, ну, то есть, — заикаясь начала она. — Моя семья хочет увидеть меня в следующие выходные. На День Благодарения. И я знаю, что не должна спрашивать по поводу твоих планов, когда мы встретимся, но…

— Успокойся. — Его рука мягко опустилась ей на затылок. — Я так и думал, что ты встретишься со своей семьей в выходные. И я тоже, к сожалению, проведу те выходные с моим отцом и мачехой. Один из самых немногих случаев, когда я вижусь с ними один раз в год.

— О. — Облегчение, которое она почувствовала, словно огромная тяжесть упала с ее плеч. — Хорошо, я рада. Я имею в виду, рада, что мы, наконец, прояснили этот вопрос, — поспешно добавила она. — Хотя я определенно не рада проводить День Благодарения с семьей.

Ник насмешливо приподнял бровь.

— Тогда, какого черта, ты едешь ним?

Она вздохнула, перекатываясь на бок, чтобы встретиться с ним глазами.

— Долг. Обязательства. Пагубная привычка. Этого ожидают, понимаешь? В этом году будет готовить ужин моя старшая сестра, и придет семья ее мужа, было бы странно, если бы я не появилась.

Он насмешливо фыркнул.

— Какая несусветная чушь. Тебя, на самом деле, волнует, что подумают твоя сестра и родственники?

— Ну, не совсем. — Она водила пальцем вверх и вниз по его мускулистой руке. — Просто… ну, я уже настолько отстранилась от матери и сестер, что не хочу специально делать что-либо еще, чтобы стало только все хуже, понимаешь?

Ник покачал головой.

— Не могу сказать, что понимаю, Ангел. Тем более, что я понятия не имею, почему у тебя такие напряженные отношения с ними. Может, тебе, наконец, пора выговориться и раскрыть завесу тайны.

Она сразу почувствовала, как что-то затягивается у нее в груди, только от одной идеи и решительно покачала головой.

— Нет, Ник. Я говорила тебе раньше, что мне не нравится говорить о них.

Он провел большим пальцем по ее нижней губе.

— Тем больше для тебя причин излить душу. Эй, я стараюсь никогда не говорить о своей семье, так что понимаю. Но я научился справляться со всем этим дерьмом, не позволяя, черт возьми, всему этому особо беспокоить меня, но они никогда не пытаются обвинить меня в том, что я провожу с ними мало времени. Не то, чтобы я не чувствовал определенные обязательства также, как и ты, но в твоем случае это звучит, будто дело совсем в другом.

— Да. — Она присела рядом, подсовывая подушку под спину и натягивая одеяло на низ. Он обхватил ее за плечи, и она импульсивно прижалась к нему. Это был редкий случай, когда Ник так с ней вел, проявляя хоть какое-то чувство заботы и привязанности. Обычно, проводя с ним время в постели, он был ненасытным и требовательным, ему требовалось два или более раундов агрессивного, властного секса, прежде чем он устраивал хотя бы маленький перерыв. О силе его выносливости стоило слагать легенды, он очень быстро снова становился твердым, и его выносливость, несомненно, била все рекорды. Поэтому она удивилась, что он решил отсрочить свое удовольствие, чтобы продолжить настолько нежелательный для нее разговор.

Он поцеловал ее в макушку.

— Расскажи мне. Все. Возможно я пойму все намного лучше, и смогу помочь найти тебе способ справиться со всем этим, а не все время испытывать столь разрушительные эмоции.

Анжела пожала плечами.

— Я обычно справляюсь, сохраняя дистанцию. Я обязательно звоню домой раз в неделю, если мои родители, естественно, не отбыли в очередное путешествие… и, очень однозначный разговор длится фактически пять минут или меньше. И я появляюсь дома, только когда это действительно необходимо. Хотя на каждый праздник, День рождения, юбилей или выпускной племянницы и т. д. необходимо мое присутствие. Чтобы показаться окружающим, потому что моей матери было бы слишком неловко объясняться с другими членами семьи из-за моего отсутствия.

— Я не могу поверить в то, что ты говоришь, — успокоил ее Ник. — Я хочу сказать, что твои родители должны скучать по тебе, с нетерпением ждать твоего приезда.

Она отрицательно покачала головой.

— Мой отец, да, именно он в значительной степени говорит, что думает или чувствует большую часть времени. Моей матери, кроме, чтобы поддерживать видимость в семье, могу честно сказать, было бы наплевать, если бы я даже никогда не приеезжала.

Он нахмурился.

— Видно что-то произошло между вами, чтобы у нее стало такое отношение к тебе. Что случилось?

Анжела закрыла глаза, но не смогла сдержать слезу.

— Я родилась…, — прошептала она.

* * *

— Матери было сорок, когда она меня родила. Сейчас здесь нет ничего не обычного, что женщина заводит ребенка в таком возрасте, но тогда это было не так часто. Но вопрос заключался не в этом. Когда она родила моих сестер много лет назад, она решила, что долг по детям выполнила. И поскольку Мариса и Дианна были уже подростками, мать стала более свободной, строя планы и мечтая, когда моим сестрам исполнится восемнадцать, и она сможет насладиться своей жизнью и жить своими интересами.

— Какими интересами?

— Ну, те, о которых я как-то говорила тебе за ужином, путешествия, вступление в клубы, занятия. Она даже подумывала вернуться в университет и все же получить диплом. Ей пришлось тогда бросить его, когда она вышла замуж и занялась семьей.

— Хм. — Ник с любопытством посмотрел на нее. — Почему ей пришлось отказаться от этого? Я полагаю твоей матери сейчас шестьдесят? Конечно, для женщин того поколения было очень круто поступить в университет.

— Не приличным итальянским девушкам, воспитанным очень старомодными родителями-иммигрантами, — поправила Анджела. — Моя мама была одной из семерых детей, четверо — девочки. Ее родители, особенно ее мать, была очень строгой, внимательно следила, чтобы по жизни она пошла правильным путем. С раннего возраста матери внушалось, что от нее ждут — получить хорошую постоянную работу, типа в банке или в какой-нибудь телефонной компании, удачно выйти замуж за отличного итальянского парня и завести детей. И поскольку моя мать захотела иметь другую жизнь, но в скором времени она сдалась и поступила так, чего от нее ждала ее семья.

— Это все рассказала тебе мать?

Она издала короткий, горький смешок.

— Не совсем. Мать старается говорить со мной, как можно меньше, игнорирует меня, как можно больше. Нет, все это мне рассказала… и многое другое… ее кузина Карла. Она вместе росла с моей матерью, кроме того они одного возраста, и в какой-то момент были ближе, чем сестры. Все произошло на похоронах моей бабушки, тогда мне было почти двенадцать, и Карла увидела насколько я несчастна, что мать и сестры все время избегали меня. Поэтому она попыталась объяснить из-за чего, почему она так ко мне относилась.