Он отрицательно покачал головой, продолжая выбрасывать ее одежду из шкафа.

— Мои обычные занятия, как ты их называешь, заключались в том, чтобы прийти вовремя, всегда быть в форме, а затем отбить нападающих с такой силой, насколько мог. Если ты усиленно тренируешься, готовишься правильным образом, тебе не нужны вещи для удачи или суеверия. Тебе нужно только мастерство и преданность своему делу. Похоже, у тебя собралась куча вещей для пожертвования, Ангел. Хотя я не уверен, что некоторые из них возьмут даже сэконд хэнды. Скорее всего это материал для ветоши, на выброс.

Она снова вздохнула, взяв коробку больших мешков для мусора, которую он сказал ей купить.

— Я же говорила тебе, что не одеваюсь. На самом деле, если у меня начинались лекции в десять утра, до этого времени я обычно ходила в пижаме и тапочках. Я вижу, что ты их тоже нашел, — добавила она, рассматривая кучу сваленной одежды.

— Ангел, красивые, сексуальные двадцатилетние женщины не носят фланелевые пижамы с персонажами из мультфильмов. Или тапочки, съеденные молью, которые похожи, мать твою, на что они похожи?

— На обезьянок, конечно. Как ты не можешь этого не видеть? И мне нравятся эти тапочки. Почему я не могу их носить?

— Нет. Думаю, в них грибок. Я знаю, что они плохо пахнут. Их выбрасываем.

Анжела постепенно стала раздражаться.

— Я не совсем понимаю, почему для тебя стали так важны пижама и тапочки. В конце концов, ты же не видишь меня в них здесь, когда я засыпаю или просыпаюсь, не так ли?

Она тут же пожалела о словах, как только их произнесла, и с ужасом смотрела на него, с полным раскаяньем. Его глаза тут же опасно сузились, у рта появилась тонкая линия раздражения.

— Уже жалуешься, Ангел? — спросил он низким, неприятным голосом.

Она с отчаяньем покачала головой.

— Нет, нет, совсем нет. Мне… прости. Я даже не знаю, почему я сказала нечто подобное.

— Забудь. — Его голос был ровным, без эмоциональным. — Почему бы тебе не собрать все эти вещи в мешки? Ты решила, что будешь с ними делать?

Она не смела поднять на него глаза, заполняя мешки для мусора, не желая видеть его гнев, который она поняла отражается у него на лице.

— Выкинь эти отвратительные вещи, а остальное сдай в виде пожертвований, в магазин, который находится в нескольких кварталах отсюда.

— Хорошо. И поскольку мы освободили место в этом смехотворно крошечном шкафу, можем снова его заполнить. Я хочу пойти с тобой за покупками завтра днем.

Анжела даже не осмелилась запротестовать, понимая, что она уже и так нажала слишком много кнопок за сегодняшний вечер, поэтому просто ответила:

— Хорошо. Просто дай мне знать, когда и куда.

Ник намотал ее волосы на руку, оттянул назад голову, чтобы их глаза встретились.

— Мне нравится, когда ты такая покладистая, когда я управляю всем. Более того, мне кажется, что тебе тоже это нравится. Не так ли, Ангел?

Она задохнулась от боли, как только он жестко потянул ее за волосы, один из многих способов, которым он пользовался, чтобы утвердить свой контроль над ней.

— Да, — прошептала она напряженно, при этом удивляясь самой себе, насколько легко она с ним согласилась, но больше сего удивляясь тому, что ее утверждение было правдой, которая шокировала ее.

Он ослабил свою хватку на ее волосах и отошел на шаг назад, кивнул на кровать.

— Ложись на кровать. Без одежды.

Анжела задрожала от едва замаскированной страсти в его голосе, от его темного собственнического взгляда, поэтому быстра ему подчинилась. Несмотря на очень короткое время, пока они были вместе, она быстро научилась считывать его настроение, и терпение определенно не было одной из его лучших черт добродетели.

Она быстро разделась, наряд, который был на ней, был новым который он купил, и что самое удивительное консервативным, учитывая все предыдущие. Серая шерстяная юбка-карандаш и шелковая блузка цвета слоновой кости, полностью подходили для офиса, хотя высокие серые шпильки, которые он ей купил могли бы быть и немного пониже. Он также выбрал нижнее белье, если можно так назвать. Под одеждой на ней был надет сексуальный пуш-ап бюстгальтер с кружевами из слоновой кости и соответствующий пояс с подвязками, который удерживал ультра-прозрачные шелковые чулки, но трусиков не было. У нее вызывали дрожь многочисленные разы во время ужина сегодня вечером, когда большая рука Ника скользила под плотно облегающую юбку, поглаживая шелковый чулок, потянув одну из подвязок на ее бедре, или когда его длинные пальцы дразнили ее уже мокрые складки, ноющие, но при этом все врем останавливались. Она стала одним большим сгустком нервов и разочарования на оставшуюся часть ужина, и постоянно раздвигала ноги в тщетной попытке успокоить свое своенравное тело. Ник, черт его подери, сидел рядом с ней, с самодовольной улыбкой своим безжалостно красивом лице, спокойно поглощая свой ужин и попивая вино, как будто ничего не происходило. Она испытывала жажду отыграться на нем сполна, провести рукой по его бедру и погладить его член, поддразнивая, отступая раз за разом. Но она понимала, что он не допустил бы этого, не позволил бы ей прикоснуться к себе, если того не пожелает.

Она была уверена, что он трахнет ее в сию же минуту, как только они успеют войти в ее квартиру у стены или на полу, или, может быть, они доберутся до кровати на этот раз. Но вместо этого, Ник заявил, что сейчас самое время разобрать ее гардероб, и последний час или около того они провели, занимаясь именно этим. К настоящему моменту ее тело все горело от необходимости, и она молча проклинала его за то, что он заставил ее переживать такую эмоциональную пытку.

Она потянулась за спину, чтобы снять лифчик, когда Ник отрицательно покачал головой.

— Планы изменились, Ангел. Ты похожа на одну мою самую сексуальную мечу, когда сиськи вываливаются из лифчика, чулки делают твои ноги словно они бесконечны. И ты знаешь, что со мной происходит, когда ты надеваешь эти чертовы туфли. Не так ли?

Она кивнула, завороженная его глубоким, соблазнительным голосом.

— Н-да. Весь этот твой внешний вид… мне хочется тебя трахнуть.

— Ложись на спину, Ангел. Я хочу трахать тебя часами, может, всю ночь. Давай начнем.

Анжела закрыла глаза, как только он поднял ее руки высоко над головой. Он открыл ящик, встроенный в дно каркаса кровати, и вытащил длинную черную шелковую ленту, которая там лежала. Ей понравилось ощущение шелка на запястьях, пока он привязывал ее к планкам нового изголовья, а затем проделал тоже самое с ее щиколотками, раздвинув ей ноги. Шелковые ленты были связаны не туго, и она смогла бы легко избавиться от них, если бы захотела. Но после первого раза, когда он связал ее таким образом, тем же днем был доставлен новый каркас, и она быстро преодолела свой первоначальный страх и неуверенность, когда ее связывали, позволяя себе подчиниться удовольствию.

— Мой прекрасный, сексуальный Ангел, — промурлыкал он ей на ухо, заканчивая завязывать ленты. Потом она услышала, как он снял одежду, беззаботно отбрасывая ее на пол.

— Открой глаза, Ангел. Ты знаешь, что меня бесит, когда ты не смотришь на меня.

Она открыла глаза, пока Ник взбирался на кровать и его огромное, твердое тело пугающе нависало над ней. Улыбка, которую он ей подарил, была демонической.

— Я получил тебя именно так, как хочу, Ангел, — пробормотал он. — Ты полностью в моей власти, так что я могу назвать тебе дюжину разных способов, каким захочу тебя поиметь.

Анжела широко открытыми глаза пялилась на него, прерывисто дыша, полностью с нетерпением ожидая того, что будет дальше.

— Всего лишь дюжина? — с придыханием поинтересовалась она.

Ник откинул голову и засмеялся.

— Это образное выражение, Ангел. Теперь больше никаких разговоров, да? Но стонать определенно разрешается.

— Оххх. — Ее спина выгнулась, как можно выше, учитывая, что ее конечности были связаны. Его губы опустились ей на шею и оставили засос достаточно сильный, она поняла, что утром на этом месте будет темно-фиолетовый синяк. Одновременно его руки грубо дотронулись до ее груди, сжимая, большими пальцами пройдясь по соскам. Он запустил свою руку в небольшую чашку бюстгальтера, подняв ее теплую, набухшую грудь, она захныкала, как только его прикосновения стали более агрессивными.

— Твои сиськи стали больше, Ангел, — коварно прошептал он. — Мой план откормить тебя сработал. Уже хорошо. — Он сжал ее ягодицу. — Еще несколько фунтов, и ты будешь в том весе, в котором я хочу тебя видеть. И ты будешь всеми средства сохранять этот вес.

Она застонала, как только он нагнулся и вобрал в рот ее обнаженный сосок, пока его рука точно также опустила другую чашку бюстгальтера вниз и жестко сжала сосок.

Наверное, он провел над ней час или даже больше, целуя и лаская каждый дюйм ее тела, в полной мере воспользовавшись ее связанным состояние и тем фактом, что она оказалась совершенно беспомощной, чтобы противостоять всему, он делал все, что хотел. Она вскрикнула, как только он засунул два пальца внутрь ее влагалища, приподняв ладонь к ее лобковой кости.

— Ты недостаточно мокрая. Как бы я не хотел тебя сию минуту, нам нужно сделать тебя более влажной, чтобы тебе не было так больно, когда я буду тебя трахать.

Анжела уже ощущала влагу своего возбуждения, стекающую по внутренней стороне ее бедер, но она поняла, что говорить об этом Нику было бы бессмысленно. Вместо этого, она с убийственной жадность приветствовала, как только он дотронулся своим языком до ее половых губ, тщетно пытаясь раздвинуть еще шире ноги, чтобы предоставить ему полный доступ. Он зажал клитор пальцами, жестко его потянув, пока его язык исследовал ее вход, трахая ее со всем своим мастерством, которое, она поняла, можно достичь только благодаря большой практике. Но на данный момент она зашла слишком далеко, испытала слишком огромное удовольствие, чтобы беспокоиться о других женщинах, с которыми он проделывал тоже самое. Сейчас он был с ней, его рот и язык пожирали ее, как деликатес, и она млела от каждого мгновения, записывая все моменты в память навечно.