Эль Кеннеди - Ошибка

– Еще как есть!

Черт, теперь я понимаю, что она чувствовала тем вечером. Собственнический инстинкт, что сжимает сейчас мою грудь, – это чувство… новое для меня. Оно мне не нравится, но я ничего не могу с ним поделать. Я постоянно спал с девушками с самого первого курса в универе, и только некоторые связи длились дольше одной ночи. Это были просто девушки, с которыми я периодически встречался – ничего серьезного, но какие-то чувства были. Хотя те отношения не были моногамными для обеих сторон. Я знал, что девицы параллельно встречались с другими парнями. И мне было плевать.

В этот раз мне совсем не плевать. Мне ненавистна даже сама мысль о Грейс с другим. Не побоюсь сказать, что она моя… она моя, и точка. Моя, чтобы обнимать, моя, чтобы целовать, моя, чтобы вместе смеяться.

Да, моя.

– Который час? – спрашивает она. – Мне лень даже голову поднять.

Я выгибаю шею, чтобы посмотреть на будильник:

– Десять тридцать две.

– Ну что, досмотрим кино?

– Конечно. – Я наклоняюсь, чтобы поднять с пола ноутбук, и как только беру его в руки, он начинает громко пиликать. – О… похоже, кто-то звонит тебе.

Она смотрит на экран и тут же подпрыгивает:

– О нет! Надевай скорее штаны!

Я хмурюсь:

– Зачем?

– Затем, что это моя мама!

Если бы у меня сейчас была эрекция, то она сдулась бы как воздушный шарик. Я поспешно натягиваю штаны и застегиваю ширинку, в то время как Грейс устраивает ноутбук у себя на коленях. Ее пальцы зависают над клавиатурой, и она смотрит на меня:

– Отодвинься на двадцать сантиметров левее, если не хочешь, чтобы она тебя увидела.

– А ты хочешь, чтобы она меня увидела?

Грейс закатывает глаза:

– Будет круто. Она уже все о тебе знает, так что ты определенно можешь с ней поздороваться. Но я пойму, если пока ты не готов к знакомству с родителями.

Я пожимаю плечами:

– Я совсем не против.

– Ну ладно. Приготовься. Она может оглушить нас обоих…

Радостный крик. Самый громкий крик на планете, черт возьми.

Но к счастью, мама Грейс быстро успокаивается и начинает говорить нормальным голосом:

– Милая! Хэй! Ты ответила!

На весь экран открывается окошко видеозвонка, и я вижу очень привлекательную блондинку, которая кажется слишком молодой, чтобы быть матерью девятнадцатилетней девушки. Я не шучу, мама Грейс выглядит лет на тридцать. Если не меньше.

– Привет, мам, – отвечает Грейс. – Я должна знать, почему ты уже не спишь в половине шестого утра?

Лицо мамы расплывается в озорной улыбке:

– А кто говорил, что я вообще ложилась спать?

Грейс предупреждала меня о том, что ее мать – невероятная болтушка, абсолютно непредсказуемая, которая порой ведет себя как подросток, и теперь я вижу, что она не преувеличивала.

Моя девушка издает стон:

– Прошу, скажи мне, что всю ночь рисовала, а не… занималась другими вещами.

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос.

– Мама.

– Мне сорок четыре года, милая. Ты хочешь, чтобы я жила как монашка?

Сорок четыре? Ничего себе! Она совершенно не выглядит на свой возраст. Но услышав ее ответ, я издаю громкий смешок, и женщина прищуривает свои карие глаза.

– Грейс Элизабет Айверс, рядом с тобой сидит мужчина? Я-то думала, тот огромный бугор – это твое одеяло, а оказывается, это чье-то плечо! – ахает ее мама. – Представьтесь, молодой человек.

Ухмыляясь, я придвигаюсь ближе к Грейс, чтобы мое лицо попало в камеру:

– Добрый вечер, миссис Айверс. Или скорее доброе утро.

– Миссис Айверс живет во Флориде. Зови меня Джози.

Я подавляю смешок:

– Джози. Я Джон Логан.

Снова оханье.

– Тот самый Логан?!

– Да, мам. Тот самый Логан, – со вздохом соглашается Грейс.

Джози переводит взгляд с меня на Грейс, и ее лицо тут же становится серьезным:

– Милая, я хотела бы побеседовать с мистером Логаном наедине. Иди прогуляйся.

Я с опаской смотрю на Грейс, которая, похоже, старается сдержать смех.

– Эй, ты сам сказал, что не против, – шепчет она и целует меня в щеку. – Мне все равно нужно пописать. Вы поладите.

Меня охватывает паника, когда моя девушка соскакивает с кровати и в буквальном смысле бросает меня на произвол судьбы. Оставляет на милость своей матери. Лучше бы я спрятался – когда у меня был шанс.

Как только Грейс выходит из комнаты, Джози спрашивает:

– Она ушла?

– Угу. – Я проглатываю ком в горле.

– Отлично. Не волнуйся, мальчик, я буду краткой. И скажу это один раз, так что слушай внимательно. Грейси рассказала мне, что согласилась дать тебе второй шанс, в чем я полностью ее поддержала. – Джози с грозным видом смотрит в камеру. – Но если ты разобьешь сердце моей дочери, я сяду на первый же самолет, приду к тебе и забью тебя наволочкой, наполненной кусками мыла.

Несмотря на мурашки, вызванные ее угрозой, я невольно улыбаюсь. Господи. Крайне своеобразная форма насилия.

Но когда я отвечаю ей, все веселье внезапно испаряется, а голос звучит хрипло.

– Я не разобью ей сердце, – обещаю я.

– Хорошо. Рада, что мы все прояснили.

Клянусь, у этой женщины раздвоение личности, потому что в мгновение ока она снова сама Мисс Жизнерадостность.

– Ну а теперь расскажи мне о себе, Логан. На какой специальности ты учишься? Когда твой день рождения? Какой твой любимый цвет?

Поборов новый приступ смеха, я отвечаю на неожиданные вопросы, которые слетают с ее губ со скоростью света. Но я не возражаю. У Грейс прикольная мама, и мне сразу становится понятно, от кого моя девушка унаследовала свое чувство юмора и склонность болтать обо всем и сразу.

Но вот у Джози звонит телефон. Она говорит мне, что должна ответить, и обещает скоро связаться с нами снова, а затем экран становится черным. Я уже собираюсь закрыть крышку ноутбука, но когда за дверью слышатся шаги, в голову вдруг приходит одна идея.

А точнее, идеальная месть Грейс за ее дезертирство.

Как только дверь открывается, я пристально смотрю в экран, притворяясь, будто по-прежнему разговариваю с ее мамой:

– …И она сунул палец мне в зад, когда отсасывала мне. Фантастические ощущения! Никогда не думал, что мне понравится нечто подобное, но…

– О боже! – раздается вопль ужаса, Грейс плюхается на кровать и хватает ноутбук: – Мама, не слушай его! Он просто шутит… – И тут же замолкает, таращась на экран. Потом поворачивается ко мне: – Ну ты и задница!

Меня сгибает пополам от смеха, что злит ее еще сильнее, и вот она уже бьет меня своими маленькими кулачками. Как будто они что-то мне сделают.

– Хуже тебя нет никого на свете! – кричит Грейс, но уже хохочет, продолжая меня колотить. – Я и правда подумала, что ты рассказываешь ей все это!

– Так и было задумано. – Я уже рыдаю от смеха. Перекатившись так, чтобы Грейс оказалась на спине, я нависаю над ней. – Прости. Не смог удержаться.

Грейс щелкает меня по лбу:

– Придурок.

Я в шоке:

– Ты только что поставила мне щелбан?

Она щелкает меня снова.

– Ты снова дала мне щелбан?

Теперь плачет от смеха уже Грейс, потому что я начинаю безжалостно ее щекотать. И когда она извивается на кровати и пытается вырваться из моих беспощадных пальцев, я прихожу к нескольким выводам.

Первое: мне еще никогда не было так весело с девчонкой.

Второе: я не хочу, чтобы это заканчивалось.

И третье…

По-моему, я влюбился в нее.

– Он вот так запросто появился посреди твоего занятия? – с удивлением спрашивает Рамона и тянется к стакану с кофе. После той натянутой встречи в начале месяца я вижу ее в первый раз за все это время, и меня удивляет охватившее меня чувство комфорта. Неловкое молчание не нарушает наших разговоров, горечь, которую я чувствовала, пропала, а Рамона, похоже, искренне интересуется моей жизнью.

– Да, – отвечаю я. – Сделал вид, что принес мне кофе, но мы оба знали, что это просто отмазка.

Рамона улыбается:

– Оказывается, Джон Логан из ревнивых. Честно? Ничего удивительного. В хоккеистах так и кипит агрессия. Они все такие огромные альфа-самцы – и тут же превращаются в пещерных людей, стоит кому-то попытаться увести у них шайбу.

– И здесь шайба – это я?

– Именно так.

Я закатываю глаза:

– Да и к черту. Если уж на то пошло, ревновать должна я. Ты даже не представляешь, сколько девиц вешается ему на шею. Это происходит постоянно, и когда я рядом, тоже. Хотя одна недавняя встреча принесла мне невероятное удовлетворение. – Я умолкаю для пущего эффекта. – Мы пошли с ним в кино и прямо в кинотеатре столкнулись с Пайпер.

Рамона охает:

– О-ого! Вот дерьмо. И что она сказала?

Я с удовольствием рассказываю подруге всю историю.

– Сначала она была вся такая милая, но, наверное, только потому, что не заметила меня. Флиртовала с ним, но он не отвечал взаимностью, и тогда она заговорила про хоккей. А потом вдруг поняла, что я с ним, и не просто подошла постоять рядом, – Пайпер выдала такую реакцию, словно она вошла в логово серийного убийцы. Как в «ужастике».

Рамона фыркает.

– Логан представил меня как свою девушку, и клянусь, у нее был такой вид, как будто ей хочется меня убить. – Я ликую и злорадствую. – А потом она с обиженным видом ушла к своим друзьям.

– С кем Пайпер была?

– С какими-то девчонками, я их не знаю. И с Майей. Которая, кстати, даже не поздоровалась со мной.

Похоже, Рамону это не удивляет.

– Майя считает, что ты ненавидишь ее, – признается она. – Ну, знаешь, за ее роль в той истории с «Твиттером».

– Я ее не ненавижу. – Пожимая плечами, я кусаю свой бананово-шоколадный маффин. – Но у меня нет никакого желания быть с ней в одной компании. У нас нет ничего общего.