Румянец на щеках распространился на все ее лицо.

— Понимаю.

— Основная часть привлекательности является физической, конечно, вы понимаете это, побывав в браке.

Она опустила голову и ничего не ответила.

Ах… тихоня вдова выдала себя с головой. Он усмехнулся.

— Я восхищаюсь длинными ногами, прекрасной шеей и стройной фигурой с высокой округлой грудью. Но это все слишком преувеличено. Женскую фигуру, на самом деле, я предпочитаю такую, как ваша.

Ее глаза округлись от удивления. Потом ее губы сжались, и она начала отходить от него.

— На самом деле, милорд. Вы делаете это снова.

— Никогда не говорите, что я вас не предупреждал. Но я не закончил.

— Этого вполне достаточно. Вы удовлетворили мое любопытство.

— Ой, да ладно, миссис Мэллори, — он упрекнул ее, — вы же хотели честного ответа, и я пытаюсь дать вам его. Или вы боитесь услышать это?

Она выпрямилась, мятежно задрав подбородок.

— Нет. Можете продолжать.

Он помедлил и наклонился к ней ближе, достаточно близко, чтобы почувствовать запах ее духов, экзотическую смесь сандала и гардении.

— Я уже говорил, — пробормотал он, — что больше меня привлекает физическая сторона, но это не главное для меня.

— Не это..? — Ее язык облизал губы.

— Нет. — Он убрал прядь волос с ее глаз. Она вздрогнула от его прикосновения. — Я предпочитаю женщину со смекалкой и более, чем с капелькой интеллекта. Женщину, которая видела что-то жизни и знает, чего она хочет. А что хотите вы, госпожа Мэллори?

Она сглотнула и посмотрела на него.

— Тогда почему бы вам не жениться, милорд? Почему бы не найти женщину, которая привлекает вас с обеих сторон?

Он наклонился еще ближе, пока его губы не оказались в нескольких дюймах от нее.

— Теперь вы уходите от моего вопроса, так что я спрошу вас снова. Что вы хотите от жизни, действительно сильно хотите?

— Я… Я не…

Ее розовые губы раскрылись. Это было все, чего он хотел, приглашение, которого ждал. Николас поцеловал ее. Не сильным поцелуем, который мог бы напугать, а нежным, дразнящим поцелуем, предназначенным для проверки реакции, чтобы привлечь ее. Или, по крайней мере, так он планировал. Она откинула голову назад, ее теплые губы слились с него. Господи, у нее вкус экзотических специй и солнечного света. Ее духи сандалового дерева окутали его. Каждый нерв в его теле дрожал.

Маркиз обвил руку вокруг ее талии, она задрожала, но не сопротивлялась. Он притянул ее к себе, и был непомерно рад обнаружить то, что таилось под покровом ткани. Узкая талия, округлые бедра, и восхитительная грудь, какую он только мог себе представить. Пьянящая. Со стоном он обхватил ее бедра, прижав к своим.

Она напряглась, ахнула, а затем вырвалась от него, ее щеки алели, глаза пылали зеленым огнем. Ее пальцы дрожали, когда она прикоснулась к своим опухшим губам.

— Что я хочу, милорд, — она закричала, — это жить без страха, быть соблазненной беспринципным мошенником!

Потом она накинула шаль на плечи и сбежала через отверстие в изгороди самшита.

Маркиз смотрел ей вслед, тяжело дыша, кровь кипела в жилах. Боже, он хотел ее. Один поцелуй, и он теперь не хотел ничего больше, чем быть с ней, чтобы владеть ею полностью.

Безумие! Он попался в свою собственную ловушку.

Покачал головой, как будто только что вышел из сна, и тяжело вздохнул. Никогда он не терял контроль над собой, за исключением времени, когда был юнцом. Что с ним случилось? Что-то в ее ответе на поцелуй свело его с ума и все, что он хотел сейчас целовать ее снова и снова. Он не чувствовал этого с женщиной, такой как… ну с… его нынешней любовницей. Николас усмехнулся. По крайней мере, он знал, что не потерял свое обаяние.

Маркиз вытащил из кармана часы. Остальные скоро вернутся. По крайней мере, он успел выполнить первую часть своего плана, если не самую важную часть. Решив поискать миссис Мэллори позже, он поправил свой помятый пиджак и пошел в направлении дома.

Когда его родственники вернулись с прогулки, маркиз нашел герцога угрюмым, герцогиню на грани слез, леди Элизабет раздраженной, а вдову в ярости. Она не смотрела по сторонам, ее лицо было хмурым и измученным, Вдовствующая герцогиня начала подниматься по лестнице к себе в комнату. Герцог предложил помочь ей, но она отмахнулась. Герцогиня и ее сестра отступили в гостиную и закрыли дверь.

Бейнбридж обратился к своему двоюродному брату:

— Что случилось?

— Мы пытались поговорить с ней, — ответил Векскомб с рычанием. — Просили ее переехать жить в родовое поместье. Но это упрямая женщина не видит причин этого делать.

Маркиз скрестил руки на груди.

— Вы имеете в виду, что она не будет подчиняться вашим требованиям. Черт возьми, я же сказал вам…

Герцог оборвал его: — С меня хватит этого Бейнбридж! Она должна быть дома со своей семьей, а не слоняться, как легкомысленная школьница.

— Векскомб, вы примерно такой же тактичный, как удар молотка о голову, — сказал маркиз со вздохом. — Вы не можете использовать свой титул и положение, чтобы запугивать свою собственный бабушку. Позвольте мне поговорить с ней.

— Я сомневаюсь, что у вас получится лучше, — отрезал герцог, — вы же знаете, какой она становится, если ей, что-то взбредет на ум.

— Я просто надеюсь, что вы не все испортили. В конце концов, вы хотите убедить ее насладиться вашей компанией, а не избегать ее.

Вексеомб нахмурился. — Я пытался, кузен, но я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь был так упрям.

— Вы выбрали не правильный путь. Нужно убеждать, а не заставлять. Я посмотрю, что смогу сделать.

Поклонившись герцогу, Бейнбридж начал подниматься по лестнице. Он постучал в дверь ее комнаты.

— Тетя Жозефина? Можно войти? Это Бейнбридж.

Дверь приоткрылась, горничная вдовы рассматривала его недоверчивыми глазами.

— Ее светлость отдыхает, милорд.

Маркиз одарил её своей самой ослепительной улыбкой:

— Пожалуйста, скажите ей, Грейс, что я хотел бы ее видеть.

— Минутку, милорд, — камеристка закрыла дверь.

Некоторое время спустя, Бейнбридж был препровожден в гостиную вдовствующей герцогини. Она возлежала на кушетке перед камином, с одеялом на коленях. Сердце маркиза упало. Господи, она выглядела так устало, так… старо. Мадам смотрела на огонь, ее цвет лица был мертвенно-бледным.

— Привет, тетя, — сказал он мягко.

Ее мрачный взгляд остановился на его лице. Искра интереса промелькнула лишь на мгновение, а затем исчезла. Она повернулась к огню.

— Хм. Ты здесь, чтобы тоже давить на меня, а?

— Вовсе нет. Могу ли я сесть?

Вдова сделала неопределенный жест в сторону кресла, стоявшего рядом с камином напротив нее. Бейнбридж опустился в него и наклонился вперед, опершись локтями о колени.

— Ну, и что это, тогда? — спросила герцогиня, поджав морщинистые губы и нахмурившись.

— Мне очень жаль, тетя Джо, — сказал он. — Я понятия не имел, что они планировали это сделать.

— Надеюсь, что нет, — отрезала она. — я бы очень не хотела лишить тебя наследства.

— Вы и не собираетесь делать этого. Поймите, они хотели сделать, как лучше. Действительно хотели.

Герцогиня привстала, сверкая глазами.

— И они это сделали, не так ли? Безумные идиоты! Думаешь, они могут поставить меня в загон, как какую-нибудь клячу. Галиматья. Я не буду стоять. Это моя жизнь, и будь я проклята, если позволю, чтобы мой попугай внук диктовал, что мне нужно делать.

Бейнбридж слегка улыбнулся.

— Не надо сотрясать воздух, мэм, — протянул он.

Вдова покосилась на него, потом захохотала.

— О, Николас, они обращаются со мной, как с домашним животным. Налейте мне стакан бренди в лечебных целях, конечно.

— Конечно.

С усмешкой Бейнбридж поднялся и подошел к умывальнику, где хранила герцогиня бутылку контрабандного французского бренди, и взял стакан из небольшого шкафа под ним. Хранить там контрабандный коньяк было их секретом, если бренди сделает ее счастливой, тем лучше. Он налил небольшое количество в стакан, затем передал его ей.

— Ты хороший парень, Николас, — вздохнула вдова. Кольца на пальцах вспыхнули в свете огня, когда она отпила глоток. — Я с облегчением вижу, что хоть кто-то в семье унаследовал мой интеллект.

Он расположился в кресле.

— Но я всего лишь ваш внучатый племянник, — отметил он.

Вдова хмыкнула.

— Тогда, это все объясняет. Жаль, мы не может выбирать родственников.

Она посмотрела на ее стакан, потом на него.

— А как насчет Кит?

Его пульс дрогнул при одном упоминании имени миссис Мэллори. Его пульс и… другие части его тела. Он поерзал на стуле.

— Я считаю, что ей значительно лучше, мэм.

— Хорошо. Что ты думаешь о девушке?

Один уголок его рта дернулся. Он был уверен, что вдова не хотела бы, услышать его непристойные мысли.

— Девушка? Она немного стара, чтобы ее так называть, вы так не думаете?

— О, чушь. В моем возрасте, каждый моложе пятидесяти всего лишь младенец. Кроме того, ей всего лишь 25.

Он поднял бровь.

— А почему вы спрашиваете, мэм?

— Ну, потому что я хочу знать твою оценку ее характера, — воскликнула герцогиня.

— Она, кажется, достаточно приятная дама, — он уклонился от ответа, — опять же, я должен признаться, что не знаю ее. Хотя я считаю, что стоит познакомиться с ней поближе.

Она сделала еще один глоток коньяка, закашлялась и стала обмахивать свое лицо платком.

— Нет, нет, оставайся там, я в порядке. Я встретила ее на борту Дафны, следующей из Калькутты. Она выходила меня в том самом страшном вояже; большую часть, которого я пролежала с ужасными приступами морской болезни. Эх… Не хочу, вспоминать это слишком часто. Кит прекрасна, Николас, не только потому, что она видит во мне человека, а не слабоумного эксцентрика, чье присутствие приходиться терпеть. Она относится ко мне с уважением и искренней симпатией, которая больше того, что я получила от моего семейства за все это время. Теперь, что ты думаешь об этом?