Келси обхватила Боггса за плечи, и некоторое время они оба молча созерцали орудия его ремесла: сохнущие на проволоке бинты, наглазники, стеганые попоны и ватные подушки.

— С Горди ничего не случится.

Боггс кивнул и взял из рук Келси яблоко.

— Нельзя любить лошадь, мисс Келси. Неправильно это. — Он потер яблоко о рукав и вернул Келси. — Так или иначе, но они разбивают тебе сердце.

Келси только улыбнулась и, подбросив яблоко высоко вверх, ловко поймала его.

— Это для меня или для Горди? Морщинистое лицо Боггса словно треснуло, когда на нем появилась улыбка.

— Он, любит яблочки-то…

— Тогда я лучше угощу его.

Когда Келси сделала шаг к выходу, Боггс переступил с ноги на ногу и почесал заросший щетиной подбородок.

— Знаете, я сегодня видел здесь одного человека, которого не встречал уже несколько лет… С той самой весны семьдесят третьего…

— Кого же?

Боггс шагнул к ней, взял из рук яблоко, повертел в своих крепких узловатых пальцах и неожиданным резким движением разломил на две одинаковые половинки.

— Старика мистера Слейтера.

— Отца Гейба? И ты видел его здесь?

— Да. Во всяком случае, мне показалось, что его, — глаза-то у меня уже не те, что раньше. Что ему здесь надо — вот чего я в толк не возьму! А я-то, как его увидел, так сразу припомнил, что в тот день, когда погиб Солнечный, Рик Слейтер тоже отирался поблизости. Это он тогда поднял шум… Можно было подумать, что мисс Наоми сама подстроила падение, чтобы проиграть гонку и погубить свою лучшую лошадь… Пьян был, конечно, но своего Рик Слейтер добился: Солнечного стали проверять на наркотики.

Келси стояла неподвижно; солнце из распахнутых ворот конюшни било ей в спину, а лицо оставалось в тени.

— И что, нашли что-нибудь?

— Ничего. Чедвики никогда не передергивали. Зато нашли наркотики в другом жеребце — в том, что толкнул Солнечного. Амфетамины, мать их…

— И чей это был конь?

— Канингема. — Боггс сплюнул на пол. — Интересно, да? Сперва-то заподозрили самого Канингема, но потом дело повернулось так, что вроде бы виноват жокей, Бенни Моралес его звали. Чертовски хороший жокей был, доложу я вам, мисс Келси. Когда он повесился в сарае у Канингема, на нем нашли предсмертную записку, в которой он признавался, что ввел жеребцу наркотики.

— Какой ужас!..

— Да, мисс Келси, скачки такое дело, которое не всегда хорошо пахнет. Рик Слейтер, тот прямо в открытую заявил, что Чедвики подкупили Моралеса с тем, чтобы он ввел лошади амфетамин. Даже если бы. он был первым у столба, его бы обязательно дисквалифицировали по результатам анализов. Все это, конечно, чушь собачья, просто такому человеку, как Рик, обязательно надо найти виноватого. Ну а в тот день, конечно, много народа проигралось… — Боггс помолчал. — В общем, мисс Келси, может, я вовсе и не его видел, но если это, не дай бог, Рик Слейтер, то вам лучше держаться от него подальше. Такой мой вам совет.

— Спасибо, Боггс, — кивнула Келси. — Я постараюсь.


Меньше всего Рику Слейтеру хотелось столкнуться с кем-нибудь из «Трех ив», кто хорошо его знал. Но устоять перед искушением увидеть все своими собственными глазами было выше его сил; больше того, Рик хотел иметь место в первом ряду, когда все произойдет, и его нисколько не останавливало то обстоятельство, что в день скачек ему было бы лучше вовсе уехать из Луисвилля.

Ему везло так, как не везло уже давно, и Рик Слейтер чувствовал себя на коне. Карман его оттопыривала толстая пачка денег, в постели ждала покорная его воле женщина, впереди были дни, заполненные праздниками и пирушками.

Он сделал то, что хотел, сумел втиснуться в ряды игроков, занятых большой игрой, мысль о тех людях, которые пойдут ко дну, пока звезда Рика Слейтера будет подниматься все выше и выше, приятно грела ему душу.

Нет, Рик Слейтер определенно не дурак — он с удовольствием убедился в этом еще раз. В последнее время, отринув ложную скромность, Рик думал об этом все чаще и даже старался не очень напиваться, чтобы ненароком не поделиться этим своим знанием с кем-нибудь посторонним, хотя поделиться очень хотелось. Как же, ведь он не только примерно накажет своего неблагодарного сына, но и попутно наживет себе небольшое состояние.

И в то же время лично он не делал ничего предосудительного. Он только вложил подходящий инструмент в нужные руки.

Эта сука Чедвик тоже заплатит ему за все!

Рик нагишом протопал к бару и исследовал его содержимое. Его подружка — девица из бара, которую он ангажировал на всю праздничную неделю, — отрубилась прямо в постели и, мертвецки пьяная, лежала поверх смятого одеяла, выставив напоказ все свои прелести. С нею Рик доказал себе, что он еще мужчина хоть куда!

С этой мыслью он налил себе полстакана виски и чокнулся со своим отражением в зеркальной дверце бара.

Да, он все еще мужчина, и еще какой!

Не выпуская стакана из рук, Рик повертелся перед зеркалом. Ослепленный тщеславием, он не замечал ни дряблых мышц живота, ни жирных валиков на боках. Ему казалось, что в зеркале отражается аккуратное, подтянутое тело тридцатилетнего мужчины — тело, которое он передал своему сыну, а этот неблагодарный вытолкал его в шею, сунув в карман чек на пять тысяч долларов.

Значит, мстительно подумал Рик, — ты не разрешил родному отцу переночевать в твоем доме? Ну ничего, когда все кончится, я куплю этот дом за бесценок вместе с твоей замечательной фермой и твоими лошадьми.

Он залпом проглотил виски и увидел в зеркале, как дрогнуло его горло, пропуская в желудок благословенную влагу. Проклятый щенок вообразил, будто он лучше других, снова подумал Рик о сыне. Ну, ничего, через пару дней от его богатства и авторитета не останется ни следа. Кто высоко занесся, тому больней падать.

Потом ему пришло в голову, что он должен поблагодарить судьбу за представившуюся возможность. Все складывалось исключительно удачно; даже этот болван Канингем, который попался ему под руку со своим дурацким планом — и тот оказался кстати. Глупцы, как известно, принадлежат к той породе птиц, которых приятнее всего ощипывать.

А Рик Слейтер был намерен ощипывать Канингема на протяжении многих лет, шантажируя Билли с целью обеспечить себе стабильный доход, но сейчас он рассматривал это просто как приятную мелочь. Самый большой приз Рик рассчитывал получить в воскресенье, еще до того, как пробьет шесть часов вечера, — приз за работу, которую — с этим нельзя было не согласиться — он исполнил мастерски.

Рик откупорил еще одну бутылку и снова наполнил стакан. Интересно, подумал он, вспомнит ли его Наоми Чедвик? Что, если он подойдет к ней и обеими руками схватит ее за прелестный маленький задик? Может быть, это освежит ее память? Может быть, в самом деле — подойти сзади, ущипнуть ее за попку и подмигнуть?

Мысль о том, что женщина — любая женщина — может забыть Рика Слейтера, неизменно приводила его в бешенство.

Он-то помнил ее очень хорошо. Маленькая испорченная сучка, щеголявшая в платьях с низкими вырезами или обтягивающих джинсах. А как она выхаживала вдоль трека? Точь-в-точь кобыла во время охоты, готовая раздвинуть ножки пошире перед каждым, у кого еще стоит.

Как он хотел ее тогда! Как он хотел повалить ее на землю, задрать ее легкомысленную юбчонку и показать ей, на что способен настоящий мужчина! Несколько раз Рик откровенно предлагал ей переспать с ним, она смотрела на него, как на кусок дерьма, прилипший к подошве башмака после прогулки по паддоку. И она смеялась над ним, смеялась так, что у него кулаки чесались вбить этот смех обратно ей в глотку.

Возможно, ему еще представится случай, подумал Рик, постукивая кулаком правой руки по ладони левой. Он уже давно сделал бы это, если бы не этот еврей-полукровка…

" — Какие-нибудь проблемы, мисс Наоми?

— Нет, Моисей, никаких. Просто еще одна ипподромная крыса. Как там наш жеребчик?.."

И она ушла, виляя задом, ушла пускать слюни над своим жеребцом, а ему не оставалось ничего другого, кроме как вернуться в грязные комнаты, которые он арендовал, и выместить зло на жене, разбив в кровь ее изможденное, бледное лицо с глупыми, покорными глазами.

Должно быть, дочка старого Чедвика воображала, что ее прелести не для таких, как он. Тот день стоил Рику уязвленного самолюбия, но он сполна поквитался с Наоми, когда устроил ей неприятности на скачках. Откровенно говоря, гибель лошади не входила в его планы. Никто не мог предвидеть, что Моралес не справится со своим обколотым жеребцом и с силой врежется в фаворита Наоми. Но в конечном итоге, снова подумал Рик, в конечном итоге все сложилось как нельзя лучше. Все вышло просто превосходно, ибо он с самого начала повел себя осторожно и с умом использовал все обстоятельства, повернув их против Наоми. Да, он отплатил ей, но его жажда мести еще не была утолена полностью.

Десять лет, которые она провела в тюрьме, были только частью того долга, который Рик собирался выплатить Наоми Чедвик. Все остальное он вернет ей в воскресенье.


День скачек по традиции начинался завтраком в усадьбе губернатора, но Келси никуда не пошла, хотя Наоми настойчиво приглашала ее. И дело было не в том, что от волнения Келси не в силах была проглотить ни кусочка. Сама мысль о том, чтобы уйти с ипподрома, оказаться так далеко от конюшен и трека, казалась ей невыносимой.

Старт первой скачки был назначен на одиннадцать тридцать. Вместе с конюхами, жокеями и тренерами Келси приехала на ипподром к шести утра, но, когда около полудня выдалось свободное время, она даже не подумала о том, чтобы вернуться в гостиницу и вздремнуть. Вместо этого она осталась с Боггсом и другими конюхами, которые устроились на отдых прямо у конюшен. На обед она купила жареного цыпленка, но есть ей по-прежнему не хотелось, и она лениво отщипывала от него небольшие кусочки.

— Ты еще здесь? — спросил Моисей, опускаясь на землю рядом с Келси, и, потянувшись к цыпленку, оторвал ножку.