— Огня Кундалини, — мечтательно произнес патлатый. — Он придет… Непременно придет.

— Откуда? — заинтересованно спросил Патрик.

Хиппи нас определенно не слышал.

— Из всех тантристов Чарли — самый кайфовый, — гордо произнес он. Бойди он в два счета человеком сделал. — Он метнул на подружку взволнованный взгляд. — Давай, крошка, ты уже почти там… Поддай!

Бойди извивалась все яростнее и яростнее. Дыхание вырывалось из её рта хриплыми прерывистыми вздохами. Глаза были закрыты, губы растянуты. Вдруг она дико вскрикнула и начала биться в конвульсиях, бессвязно лопоча.

Закончив содрогаться, Бойди обессиленно распростерлась на земле.

Нечесаный быстро повернулся к нам и торжествующе провозгласил:

— Видели? Это все Чарли!

— Молодец Чарли, — с серьезным видом кивнул Патрик.

— Он — лучший. Хочешь ещё хряпнуть?

Я потряс головой.

— Нет, спасибо, корешок.

Отвратительный вкус, сформировавшийся у меня во рту, заставил меня заподозрить, что я и в самом деле отведал какого-то лошадиного снадобья.

— Ну, ладно, тогда мы почапали. Бум-бум!

Волосатик поднялся и рывком поставил на ноги подружку. Та пьяно покачнулась и, упав ему на плечо, мгновенно отрубилась.

— Привет старине Чарли, — пожелал я.

Хиппи потряс грязной башкой.

— Нет, корешок, теперь мы чесанем к Чи. Это, скажу вам — нечто! Вы у него были?

— Нет, в последнее время не доводилось, — честно признался я.

— Говорят, есть у него один малый — Невероятный Генри, — который может засаживать четыре часа кряду, стоя на одной руке. Я непременно должен с ним познакомиться.

— Да, должно быть, это здорово, — предположил я.

— Здорово? Ты что, корешок — это вышка!

И Гривастый заковылял прочь, волоча за собой полусонную Бойди.

Патрик осоловело посмотрел на меня. Вид у него был пьяный и озадаченный.

— Слушай, Расс, ты понял хоть одно слово из всего, что он плел?

— А как же, корешок, — я гордо щелкнул пальцами. — Старый Чарли воспользовался тантрой, и развел какой-то огонь прямо в трусиках Бойди.

Патрик сокрушенно покачал головой.

— Жаль, — сказал он. — А я вот ни черта не понял.

— Вставай, — сказал я, помогая ему подняться. — Пойдем, поищем, где здесь танцуют. Я испытываю навязчивое желание испробовать свою истосковавшуюся тантру на какой-нибудь крупной и половозрелой женщине.

Мы возвратились во дворец, вошли в вестибюль и выведали у уже знакомого лакея, что дискотека организована в садовом павильоне, расположенном на поляне у сосновой рощи.

— Это дело по мне, — сказал я Патрику. — Потопали. Только сначала я должен внять зову природы. Составишь компанию?

— Нет, спасибо, — отказался Патрик. — Мне ещё не приспичило. Я подожду снаружи и подышу свежим воздухом.

Я пересек вестибюль, толкнул дверь с пришпиленной табличкой "Для сеньоров" и очутился в самом хвосте длинной, как змея, очереди, человек, этак, из двадцати. Я решил подождать.

Каких только персонажей не встретишь в сортире. А началось все с того, что за моей спиной что-то громко звякнуло о кафельный пол, после чего послышался раздраженный возглас: "Вот срань господня!". Я обернулся и увидел пьяного в сосиску багроволицего старикана — типичного полковника британских колониальных войск, — который уставился выпученными глазами на мои туфли — так мне показалось. Я быстро посмотрел вниз. У моих ног валялся портсигар. Полковник в нерешительности возвел на меня глаза и взмолился:

— Извиняюсь, вас не очень затруднит…

— Нет, что вы.

Я нагнулся и вручил ему портсигар.

— Спасибо, юноша, чертовски мило с вашей стороны.

— Надеюсь, ничего не разбилось?

— А? О, нет… нет. — Он раскрыл портсигар, осмотрел сигареты и протянул портсигар мне. — Хотите?

— Нет, спасибо, я не курю.

— А огоньку у вас случаем не найдется?

Я вручил ему коробок спичек и полковник закурил, мигом заполнив туалет терпким запахом сизого и едкого дыма. Потом упрятал мои спички в свой карман. На нем был белый полотняный пиджак со светло-зеленой бабочкой в черную крапинку. Выглядел он упившимся в сосиску. Жиденькие седые волосы были всклокочены, мешки под водянистыми, налитыми кровью глазами свисали на щеки. Словом, типичный забулдыга. Ни разу не посмотрев мне в лицо, он вдруг спросил:

— Слушайте, а вы случаем не сын Уезерби?

— Нет, боюсь, что нет…

— Странно, вылитый Уезерби — те же глаза и волосы. А что вы здесь делаете? Вы знакомы с Оньоном?

— Да. В марте мы летели вместе с ним из Лондона.

— Понятно, — буркнул он и погрузился в пьяное молчание.

Бедняга с минуту безуспешно пытался попасть концом сигареты в свой рот, потом, оставив безнадежные попытки, пробурчал:

— Сто лет уже не видел Уезерби… прямо после истории с Баллантайном. — Он поцокал языком и потряс головой. — Грязная история… жутко грязная.

— В самом деле? — вежливо поинтересовался я.

— Что? А, да. Премерзкая история. Но поделом мерзавцу — он получил по заслугам…

Очередь продвинулась вперед, и вскоре мы оказались с полковником в соседних писсуарах. Ему потребовалась добрая минута, чтобы разобраться в ширинке, и ещё столько же, чтобы извлечь на волю член, поэтому я, закончив первым, уже успел вымыть руки и приводил себя в порядок, когда он проковылял мимо и вышел из туалета.

Я вытирался бумажным полотенцем, когда кто-то потрогал меня за плечо.

— Это ваш? Вы забыли на писсуаре.

Я оглянулся и увидел полковничий портсигар.

— Да, спасибо, — сказал я, не желая вдаваться в объяснения.

Я причесался и вышел в холл. Патрика там не оказалось. Подумав, что он вышел наружу подышать, я решил сперва отыскать полковника. Найти его сложным не представлялось. Вместе с кучкой таких же забулдыг он торчал возле стойки бара в гостиной. Точнее было бы сказать — возлежал на стойке.

Я подошел к нему и вручил портсигар. Полковник близоруко уставился на него, потом перевел затуманенный взор на меня, прищурился и наконец расцвел.

— А, это ты, мой мальчик. Чертовски любезно с твоей стороны. Чертовски любезно. Э-ээ, ты должен познакомиться с моей женой. Эй, Милдред, познакомься с этим милым юношей. Это сын Уезерби.

Маленькая седоволосая женщина с приятными чертами лица приветливо улыбнулась и протянула мне руку.

— Очень приятно. Как поживает ваш папа?

Я открыл было рот, желая сказать, что старый дуралей ошибся, но она быстро продолжила:

— Мы уже семь или восемь лет не встречались с вашим замечательным папочкой. Я была страшно огорчена, когда мы узнали про этот несчастный случай. Надеюсь, он уже поправился?

— Да, у него все в порядке, — услышал я со стороны собственный голос.

— Вы ещё не знакомы с нашей младшей дочерью. Клариса, это сын лорда Уезерби. Его зовут… э-ээ…

— Рассел, — подсказал я.

— Ах, да, — немного неуверенно произнесла она. — Странно. Почему-то у меня в голове засело имя Джереми. Может, так зовут вашего брата…

Я кинул взгляд на Кларису, и остолбенел. Вот это бомба! Ракета! Секс из неё так и сочился. Высокая, крепкая, длинноногая и цветущая. Настоящая валькирия.

— Я очень рада, — пропела она, вцепившись в мой локоть железными пальцами — с такой хваткой ей ничего не стоило удержать на скаку необузданного жеребца.

Потрясающая деваха — вьющиеся каштановые волосы до плеч, точеные ножки. Белое хлопчатобумажное мини-платье безуспешно пыталось удержать в себе роскошную пару грудей, но силы были явно неравны. Эх, только бы она не раскрывала рта.

— Папулькин! — позвала Клариса.

Старикан беспробудно спал, привалившись к стойке.

— Папулькин, я же тебя зову!

— А? Что? — ошалело встрепенулся полковник. — Как, вы ещё здесь, молодежь? А почему бы вам не повеселиться где-нибудь?

Дай я тебя расцелую, золотой ты мой!

— Прогуляйтесь на бабри… брабе… Словом, сходите туда, где чего-то жарят, и…

Он уже снова спал.

Клариса хищно посмотрела на меня сияющими синими глазами.

— А что? Давай? Я обожаю жареных поросят. Мамулькин, ты не возражаешь, если мы с Расселом тебя ненадолго покинем?

"Мамулькин" наградила меня чисто мамулькиной улыбкой, мысленно погладив по голове.

— Нет, дети мои, идите погуляйте.

И мы ушли. Я шарил глазами вокруг в поисках Патрика, но он как сквозь землю провалился.

— Как хорошо, что мы наконец встретились, — трещала Клариса. — Я столько о тебе слышала. Какой ты молодец, что заработал столько денег. Ты просто гений. Хотя, честно говоря, я представляла тебя иначе.

— О, прошу прощения.

— Ну что ты! — расхохоталась Клариса. — Ты в сто раз лучше, чем я думала. Мне говорили, что ты… строгий и неприступный зануда. А ты такой милый…

Я заставил себя рассмеяться вместе с ней. Девушка и впрямь была славная.

— Послушай, Клариса, а ты и в самом деле любишь жареных поросят?

Синие глаза озорно блеснули.

— Если честно — нет. Я бы куда охотнее потанцевала.

— Что ж, пошли потанцуем.

— Ты не шутишь?

— Нисколько. Здесь на какой-то поляне есть дискотека…

— Я знаю, где это. Пошли…

Она схватила меня за руку и поволокла к соснам. Всю дорогу трещала, как сорока. Я оглядывался по сторонам в поисках Патрика, но его и след простыл.

Залитый лунным светом павильон являл собой дивную картину. Он был отстроен в виде античного греческого храма с колоннадой и всем прочим. Не знаю, с какой целью его возводили первоначально — возможно, хотели разместить в нем мавзолей, — но теперь это было что-то потрясающее, скажу я вам. Более разнузданной, разудалой и разухабистой дискотеки нельзя было и представить.