Не так я представляла наш первый поцелуй. Предполагалось, что он будет сладким и нежным, возможно, на пляже, когда солнце садится за горизонт, а ласковый морской бриз шевелит мои волосы. Либо я воображала, что он будет игривым и неожиданным на фоне прибоя. На выпускном. На моем дне рождения. На Рождество. Или в день его рождения.

Но в то же время он стал именно таким, каким и должен был быть. Реальным, грубым и всепоглощающим. Я чувствовала его везде и в то же время нигде и полностью растворилась в ритме движений наших губ.

Поэтому я не могла уснуть? Потому что не могла забыть этот поцелуй?

Нет.

В основном из-за пистолета, но поцелуй, определенно, тоже был причиной. Так или иначе, это все из-за Хантера. Именно из-за него не могла уснуть.

Не могла поверить, что он был здесь, в Лос-Анжелесе. Не укладывалось в голове, что он в Калифорнии или где-то рядом. Присутствие члена семьи Романо на территории семьи Понтарелли не могло закончиться ничем хорошим. Семьи работали вместе, потому что это было выгодно всем, но это не означало, что Армо благосклонно отнесется к тому, что мой отец отправил своего человека в его город, убийцу.

Дариен заверил меня, что не сообщил им, кто был здесь или кем он являлся для семьи, но я не была уверена, сказал он мне правду или нет. У него не было причин врать мне, но я не могла не задаваться вопросом, беспокоился ли он, что я все еще люблю Хантера, и поэтому не хочет, чтобы переживала из-за него.

Если он так решил, то ошибся.

Тринадцатилетняя Адриана любила пятнадцатилетнего Хантера.

Двадцатитрехлетняя Адриана не имела абсолютно никакого понятия, кем был двадцатипятилетний Хантер.

Возможно, он совершенно незнакомый человек, возникший из ниоткуда, которого отправили, чтобы убить меня.

Хотела бы, чтобы было именно так, но это смешно. Мой говнюк-отец, желая моей смерти, послал человека, которого я любила сильнее всего, чтобы убить меня. Держу пари, что при этом он сидел в кабинете Хэмптонского особняка, ноги на столе, а в зубах зажженная сигара. Факт того, что он послал Хантера, доказал мне, что бессердечный ублюдок ни капли не изменился.

Это разозлило меня.

Я была зла, что он решил продолжить безмолвную войну с моей мамой и мной, которую мы вели последнее десятилетие, в которой теперь осталась практически одна. Отец не полный идиот. Разве что иногда, но он не дурак. Он не случайно послал Хантера.

Это была проверка. Чтобы увидеть, действительно ли он был убийцей, которого воспитал. И я уверена, что таковым он и являлся. Он сам признал, что я совершила ошибку, заговорив. Когда назвала его имя. Если бы не сделала этого, то сейчас бы в моей голове была пуля.

Мальчик, которого я когда-то любила, превратился в чудовище. Стал никем иным, как хладнокровным убийцей.

Или нет?

Я жива. Дышу, двигаюсь и говорю. Я определенно жива, единственным подтверждением того, что он пытался меня убить, было воспоминание об ощущении холодного дула на моей коже.

Без глушителя.

Он либо хотел, чтобы кто-то услышал, как меня убивают, либо намеренно не прикрутил его. Такой осторожный и дотошный убийца, как он, не забудет о глушителе. Даже я знала, насколько он необходим для того, чтобы все прошло быстро и без проблем.

Я все еще не могла поверить, что он был близок к тому, чтобы выстрелить. Он чуть не нажал на курок. Не знала, что чувствовала. Может, онемела? Я была шокирована. В конце концов, я решила, что это был шок. Не представляю, как объяснить тяжесть, поселившуюся в моем сердце. Я знаю, что он не мой Хантер, но хотела, чтобы он был им.

Знала, что должна поговорить с Гайджем, когда взойдет солнце, но не представляю, что скажу ему. Не могла же я, в самом деле, выдать: «Моя первая любовь держала пистолет у моей головы». Это станет отличным началом беседы, хотя сомневаюсь, что после этих слов разговор продолжится. Скорее Гайдж вырвет из меня его имя, найдет и приставит пистолет к голове Хантера.

Я слишком хорошо знала мафиозных мальчиков. Убийца против принца: на порядок больше свистящих пуль, чем ты успеешь сосчитать, и, если оба выживут, это станет серьезным достижением.

Я перевернулась на бок, отвернувшись от того места, где спрятала под подушку телефон, и свернулась клубочком. Зарылась поглубже под одеяло, и Росси взлетел на кровать в виде двух пятен белого меха и пары горящих глаз.

Он трижды обошел ноги, прежде чем тоже свернуться в клубок и пристроиться к моему боку. Теплый и уютный, я коленями прижала его к своему телу. Он позволил мне это, но не обошлось без мокрого холодного носа, ткнувшегося мне в руку под одеялом. Пришлось приподнять одеяло и почесать под маленьким белым подбородком. За послушание меня наградили низким урчанием.

Маленький говнюк.

Я все равно улыбнулась. Грустно, когда единственным созданием, которому девушка могла абсолютно доверять, был ее кот.

К тому же... кошки не врут и не обманывают, пока балуешь их.

Я тихонько посмеялась над своими двусмысленными размышлениями.

Если бы моя жизнь не была под угрозой, я бы сказала, что мне нужна подруга моего возраста, и срочно.

Я посмотрела на Росси и почесала загривок. Он снова заурчал, что прозвучало оглушительно в тишине комнаты. Тем не менее я закрыла глаза, потому что это был расслабляющий, приятный звук. Возможно, это как раз то, чего мне не хватало — монотонное урчание заглушало рой мыслей, беспорядочно носящихся в голове.

Это действительно звучало так, как мне было необходимо.

Росси не потребовалось много времени, чтобы своим урчанием усыпить меня. Я находилась в странном состоянии между явью и сном, в котором полностью осознавала происходящее, но была слишком далеко, чтобы что-то сделать, пока бы меня физически не вытащили из него.

Это было очень странное состояние. И оно не помогло отключить подсознание.

Оно все длилось и длилось, я едва могла дышать, продолжая непрерывный цикл мыслей, где одна сменялась другой. Намек на панику возник в груди, и я чувствовала себя парализованной в этом полусне и ничего не могла поделать. Не могла избавиться от давящего чувства, что все изменилось в мгновение ока, будто подхваченная приливной волной, удушающей и напряженной.

Росси дотронулся лапой до моего лица. Когти были спрятаны, но легкое царапанье их кончиков заставило открыть глаза. Яркий кошачий взгляд горел в темноте, уставившись на меня.

— Я в порядке, — прошептала ему, почесав шейку. — Я в порядке, Росси.

Он посмотрел на меня еще немного, а потом снова свернулся в клубок и уснул.

Типичный кот.

***

— Мы не можем ему доверять, — Армо сидел за столом в столовой, превратившейся в подобие комнаты совещаний. Последние полчаса он бросал на меня презрительные взгляды своих темных глаз. Он не хотел, чтобы я была здесь, но с тех пор как криминальная семья Лос-Анжелеса скатилась на нижние ступени иерархии, технически, я его превосходила.

И кое-кого чертовски бесил этот факт.

Но мне было пофиг, он не был для меня авторитетом. И поклялась перед Богом, если он еще раз посмотрит на меня как на кусок дерьма, то я напомню этому седому ублюдку, кто я есть.

— Папа, он не убил ее, — заметил Анджело, потянувшись вперед и кладя локти на стол.

Анджело, как и Гайдж, обладал темными волосами и запоминающимися чертами лица, но всегда был более собранным. Двадцать семь, на три года старше брата, и криминальная жизнь давалась ему гораздо легче. Для Гайджа она была обременительна, но, хоть я никогда не думала, что Анджело очень уж нравилось наполнять улицы Лос-Анжелеса кокаином и амфетамином, он, конечно же, любил деньги, получаемые в итоге.

Так же он любил колумбийских девочек из картелей, отправляемых вместе с наркотиками.

— Он пытался, — возразил Матиас Родригез, консильери Армо. Единственный мексиканец в семье Понтарелли, который сглаживал все острые углы с картелями. В основном, потому что Армо не говорил по-испански, что было просто необходимо для его же безопасности, и был слишком невежественным, чтобы выучить язык.

— Но не убил, — Анджело уставился на Матиаса. Он не собирался упускать этот факт, и я не знала, радоваться этому или нет.

Я присутствовала здесь только для того, чтобы удостовериться, что они не примут глупое решение. По моему опыту, если оставить мужчин одних, они имеют тенденцию посылать все переговоры нахрен.

— У него был отличный шанс, — продолжил Анджело, откинувшись на спинку стула и держа руки ладонями вверх. — Он был один и приставил пушку к ее голове. Мы все спускали курки и хорошо знаем, как легко и быстро один выстрел обрывает чью-то жизнь. Все в этой комнате, за исключением леди, убивали кого-то.

Лицо Гайджа потемнело в углу, если это было возможно. Он был в прескверном настроении и до сих пор не знал, кто такой Хантер. А напоминание о человеке, которого отец заставил убить за воровство денег, не могло улучшить его состояние.

— Но если дело дойдет до этого, — заговорил Армо, прежде чем Гайдж успел произнести:

— Сомневаюсь, что эта женщина кого-то убьет. — Он перевел взгляд на меня. — Разве не так, принцесса?

Я выдержала его темный взгляд, не моргнув и не дрогнув. «Продолжай говорить и узнаешь».

Он ухмыльнулся.

— Твоя жизнь или его. Ты выстрелишь?

— Да. — Полагаю, что сказанное было лишь частично правдой. Если я должна, то сделаю. Но все зависит от человека.

Мир не делился на белое или черное, как думают некоторые.

Анджело покачал головой.

— Папа, у нас нет абсолютной уверенности, что мы можем доверять Карло Россо, но это и не означает, что вовсе не можем на него полагаться.

— Виноват, пока не доказано обратное, — огрызнулся на сына Армо. — У нас не гребаная демократия, figlio14. У нас, мать твою, диктатура!

И твоя задница у меня в руках. Ха-ха.