Его руки резко поднялись и схватили мои запястья, чтобы остановить. Хватка была железной, но не болезненной, кожу покалывало в тех местах, где терлись его грубоватые ладони.

— Как я посмел? — его голос был убийственно-тихим. — Как я посмел?! С девушкой, чьи последние слова были «я абсолютно уверена, что однажды выйду за тебя замуж». С девушкой, которая дала гребаное обещание, что всегда будет моей, и без единого, нахрен, слова исчезла через двадцать четыре, мать твою, часа, а, Эдди? Как, блядь, я посмел, когда ты сбежала от своей семьи, от всех, кто любил тебя?! Как я посмел разбить свое чертово сердце и плакать гребаные дни, когда думал, что ты умерла???

— Мы должны были уйти! — не хотела повышать голос, но вышел именно крик, и такой грубый, что горло засаднило. Я так сильно дернулась в его руках, что ему пришлось отпустить меня. Зажмурилась, пропустив пальцы сквозь волосы. — Ты думаешь, мы так хотели уезжать? Серьезно, мать твою?! Я хотела рассказать тебе, где нахожусь, но не могла. Слишком рискованно. Это не было капризом или сиюминутным желанием.

— Зачем? — спросил он хрипло. — Зачем ты ушла?

— Он продал меня! — я отошла и обняла себя руками. Это все еще ранило, даже теперь, десять лет спустя. Он был моим отцом, и я любила его больше жизни до того момента, как осознала, что была для него всего лишь пешкой.

Хантер замер. Выражение его лица стало угрожающим, а напряжение, пронизывающее верхнюю часть тела, оправдывало данное ему прозвище. Каждый дюйм его тела выдавал охотника.

— Он сделал что?

— О! — я рассмеялась, хотя радоваться было нечему. Смех вышел горьким и саркастичным. — Твой драгоценный крестный отец не рассказал тебе, не так ли? Твой любимый босс не сообщил, что задолжал чужой семье и продал меня, чтобы расплатиться.

Он не двигался... все еще. Он походил на статую, хотя, я уверена, что внутри кипели эмоции. Как ад, готовый извергнуться. Для человека было неестественно настолько себя контролировать.

Был ли он вообще человеком?

Не знаю. Когда посмотрела на него, как смотрят на хищника, готового нанести смертельный удар, я поняла, что это не мой Хантер. Он был незнакомцем, тем, кого я должна была бы знать, но и за всю жизнь не смогла бы этого сделать. Шрамы на его кулаках доказывали, насколько опасным он был, мозоли на ладонях демонстрировали, что не боится драки.

Было ли у него настоящее сердце? Я была уверена, что только что видела что-то, но было ли это лишь отражением прежних чувств или все же настоящими эмоциями?

Он не выглядел человеком. Не похоже, что в его мощном теле был хотя бы намек на человечность.

Он выглядел так, как будто продал свою душу дьяволу.

Глава 4. Хантер

Чувство ненависти переполняло меня.

Меня учили быть бесчувственным и всегда спокойным. В моей работе нет места эмоциям.

Я — убийца. Тихий, смертоносный.

Позволь себе почувствовать хоть что-нибудь, и все пойдет наперекосяк. Ты не сможешь убить, если волнуешься. Не сможешь забрать чью-то жизнь, если переживаешь о боли, которую приносишь.

Вот почему Адриана стояла передо мной, а не лежала на полу в луже крове.

И, черт возьми! Она была здесь. Женщина. Чертова женщина! Высокая, подтянутая, прекраснее, чем в моих воспоминаниях, хотя в моих глазах она всегда была красивой. Теперь же она стала потрясающей. Не знаю, было ли это из-за того, как ее темно-каштановые волосы рассыпались по плечам, или из-за ее больших сапфирово-голубых глаз, мерцавших из-под длинных темных ресниц. А может причина в том, как касались меня ее мягкие губы.

Может, потому что на вкус она была как микс из кока-колы с конфетой.

А может, просто потому что она была Адрианой, и никто другой не сможет сравниться с ней.

Она превратила меня из убийцы в жертву за считанные мгновения. Хватило всего лишь секунды, за которую наши взгляды встретились в отражении зеркала, и с ее губ слетело мое имя. Я знаю, настоящим убийцей здесь была она. Эта худенькая бесстрашная женщина, которая держала пистолет у своего виска, потому что понимала — либо она, либо я.

И теперь я знаю, знаю, почему она исчезла. Почему Энцио подстроил ее смерть и Александрии. Он никогда бы не признался, что сделал со своей семьей, иначе был бы свергнут. И наверняка убит.

Теперь я сам хотел его смерти.

Я хотел бы пытать его за каждый день, который ее не было рядом. Мне хотелось за каждую секунду жуткой боли, которую мне пришлось пережить, срезать по кусочку его гребаной нездоровой кожи до тех пор, пока он не осознает, что натворил.

Мне хотелось убивать его медленно. Очень медленно.

Меня трясло от гнева. Понадобилась вся сила воли, чтобы сдержать свою ярость и не позволить той вырваться. Ей не нужно было видеть, каким чудовищем я был глубоко внутри.

Она уже смотрела на меня так, будто я был незнакомцем... Будто она боялась меня.

— Не надо, — мне удалось сдержать крик. — Не смотри так, как будто боишься меня.

Адриана с трудом сглотнула и обхватила себя руками.

— Я не боюсь. — Она лгала.

— Ты же знаешь, что не сможешь меня обмануть.

— Не могла, — поправила она меня, ее яркие глаза встретились с моими, — когда-то. Но, черт возьми, это не сказка, Хантер! Я больше не знаю, кто ты.

— Ты не захочешь знать, каким я стал, — честно ответил ей, — потому что тебе это не понравится.

— В том-то и проблема, — она замолчала и отвела от глаз растрепавшиеся пряди. — Я хочу узнать тебя. И хочу понять, почему ты настолько сильно изменился, что смог приставить пушку к моей голове.

Тело пронзило чувство отвращения к себе.

Дьявол!

Я попятился и опустился на диван рядом с принесенным мной пистолетом. Чертова пушка. Из-за нее все полетело к чертям. Ею.

Самое ужасное в этом пистолете было то, что он бы выстрелил, не назови она мое имя.

Если бы она не посмотрела мне в глаза и не назвала мое имя, то я, возможно, нажал бы на курок.

Наклонился вперед, поставив локти на колени, и запустил пальцы в волосы. Ее взгляд нерешительно скользил по мне, но я не мог смотреть на нее. Черт побери, впервые в жизни не хотел на нее смотреть. Не хотел увидеть в ее взгляде мнение о себе, отвращение и страх, которые, несомненно, она чувствовала.

— Ты его убийца, не так ли? — тихо спросила она, подвинувшись ближе.

Только она могла спросить такое и приблизиться.

Я ответил резким кивком.

— Как давно? С восемнадцати лет?

Еще кивок. Семь лет. Семь гребаных лет я убивал для него. Семь лет был бесчувственным человеком, холодным и бессердечным.

В конце концов, мне нечего было чувствовать. Я думал, что она мертва. Жизнь среди мафии не такая уж светлая и солнечная, но Адриана была для меня всем. Она была подобно солнечному свету, потому что никто не мог к ней прикасаться.

Очевидно, кроме отца.

Одна лишь мысль о нем заставляла сжимать пальцы в волосах.

— Скольких человек он заставил тебя убить?

Вопрос шокировал меня, и я дернул головой. Наши глаза мгновенно встретились.

— Ты не захочешь услышать ответ, pricipessa.

— Не называй меня так, — прошептала она. — Я не принцесса, Хантер. Больше нет.

— Твоя кровь говорит об обратном. Ты знаешь это не хуже меня.

— Надеешься, что я приму то, что говорит моя кровь, в то время как сам не хочешь признать свою? — она больше не шептала. — Если бы я не хотела услышать ответ, то не задавала бы вопрос. Ты — убийца, и всегда им был.

— И ты боишься меня. Расскажи я, кровь скольких людей покрывает мои руки, это ничего не изменит.

— Я не боюсь. Ты забываешь, кто дал тебе прозвище.

— Ага. Ты назвала меня Хантером после того, как я ударил енота сковородкой и убил его только потому, что он хотел украсть твой бутерброд с беконом. Так мужественно.

— Ты забыл сначала выложить яичницу из сковородки. Она досталась его приятелю, — девушка улыбнулась и опустила глаза, снова заправляя волосы за ухо.

Глядя на ее лицо, тоже улыбнулся. Я не мог сдержаться. До сих пор помню, как она хохотала, и ее девятилетний смех эхом разносился по двору, а причиной ее веселья был я. Я бросил енота в яму для костра и час спустя поджег.

Как просто все было. Тогда это было самым плохим поступком, что я совершил.

— Зачем ты пришел? — Адриана подняла взгляд и посмотрела прямо на меня. Ее улыбка исчезла, а голубые глаза погрустнели. — Ты, правда, собирался это сделать?

— Не знаю, — признался ей. — Я так думал. Но потом...

— Но потом я совершила ошибку, заговорив.

— Да. Только это не было ошибкой. Ошибкой было думать, что я смогу убить тебя.

— Что ж... Это хорошо, я полагаю. — Она села обратно на диван и подтянула ноги к груди. Положила подбородок на колени и посмотрела на свои ступни. — Что теперь будет? И кто это будет: ты или я?

Я пожал плечами и отвернулся, убрав руки от волос. Я не хотел убивать ее, но, дьявол, сам тоже не собирался умирать.

— Сколько тебе дали времени?

— Три дня.

— Включая сегодня?

— Да.

— Значит, осталось два дня.

— Все верно, — бросил взгляд на нее и заметил, как губы дернулись в легкой улыбке. — У меня есть два дня, чтобы убедить твоего отца, что ты мертва, и спрятать тебя снова.

Она вздохнула и взяла пульт от телевизора.

— Времени недостаточно, чтобы убраться отсюда до того, как Дариен вернется с работы домой и попытается решить нашу «ты или я» проблему.

— Я не переживаю по поводу Дариена. — Ложь. Всему я научился у него. Он был убийцей Энцио, когда я еще ребенком практиковался в тире. В действительности, он был даже не Энцио. Он принадлежал Александрии.

— В таком случае ты идиот, — ответила Адриана перед тем, как забрать нетронутую пиццу и отнести ее из комнаты.

Я решил не идти за ней. Ничего хорошего из этого не выйдет. Она разрывалась на части. Я мог видеть это в ее глазах. В одну минуту она мне доверяла, но потом смотрела на меня так, будто думала, что схвачу пистолет и доведу начатое до конца.