— Ну, тебе лучше следует присмотреться к мистеру Офферману, папиному покупателю, — говорит она, когда синеволосая женщина, выгуливающая щпица, оборачивается в нашем направлении.

— Думаешь, стоит с ним пофлиртовать? — невозмутимо спрашиваю я, останавливаюсь посреди квартала и вращаю бедрами, подключая свой знаменитый «взгляд стриптизера». — Потанцуй, — я шлепаю себя по заднице, — потрогай меня.

Харпер краснеет и переводит свой взгляд в сторону леди.

— О, Боже, прекрати.

— Ну же, не заставляй меня быть снобом в стиле Чиппендейла.

Она хватает меня за руку и тянет за собой, в результате чего мы врезаемся во владелицу собаки. Женщина удивленно смотрит на меня и произносит:

— Хорошо двигаешься.

Видите? Цыпочки тащатся от меня.

— В любом случае, я говорю о том, что он очень консервативен. Семейные ценности и все такое. Именно поэтому мы здесь.

— Конечно. Нужно делать вид, что мы счастливая любящая семья. Верно? Это я должен делать? — говорю я и отвешиваю легкий подзатыльник. Потому что она этого заслуживает.

— Эй. Не порти мою прическу.

— Ладно, ладно. Я понял. Ты хочешь, чтобы я притворялся милым мальчиком, а ты ангелочком.

Она скрещивает руки на груди в молитвенном жесте.

— Я и есть ангел.

Мы входим в ресторан, и папа встречает нас в фойе. Харпер извиняется и отправляется в дамскую комнату, а папа хлопает меня по спине.

— Спасибо, что присоединился к нам. Ты получил записку, да?

— Конечно. Разве я не выгляжу, как сын успешной семьи голубых кровей? — я скольжу рукой по своему галстуку, естественно от Barneys, за что им большое спасибо.

Он похлопывает меня по щеке.

— О, что ты, это неоспоримо, — затем забрасывает руку мне на плечо, — ох, я так рад, что ты тут. И послушай, — говорит он, понизив голос, — тебе известно, что меня не волнует, чем ты занимаешься в «свободное время». Но у мистера Оффермана есть четыре дочери в возрасте от семнадцати до одиннадцати лет. Поэтому он предпочитает более…

— Благопристойных? — говорю я, демонстрируя свою лучшую улыбку хорошего парня. Отец щелкает пальцами и кивает головой.

— Они здесь, на завтраке? Его дочери?

Он качает головой.

— Только ты, твоя сестра, он и я. Он хотел встретиться с вами двумя. Единственное, что я хочу сказать — чем меньше ты будешь соответствовать своему статусу «знаменитый нью-йоркский плейбой», тем счастливее он будет, а чем счастливее он, тем счастливее я. Можешь ли ты это сделать?

Я вздыхаю и распахиваю глаза.

— Я не знаю, пап. Это, вроде как, серьезно ограничивает мои разговорные возможности. Так как обычно я говорю только о женщинах и сексе. Черт побери, — произношу я разочарованно и делаю вид, что подготавливаю себя, начиная загибать пальцы. — Итак, политика, религия, контроль над огнестрельным оружием. Это то, на чем я сосредоточусь, ладно?

— Не заставляй меня дать тебе в морду, — шутит он.

— Отец, все понятно. Я не буду разрушать твою мечту. Обещаю тебе. В течение следующего часа я примерный сын и перспективный нью-йоркский бизнесмен. Я ни слова не скажу о женщинах или о сайтах для парней, — говорю я ему, потому что умею быть хамелеоном. Я могу сыграть партию милого мальчика или серьезного бизнесмена. Я могу сыграть выпускника Йельского университета или веселого балагура. Сегодня я буду отзываться на члена Лиги Плюща, а не на чувака, который создал и продал одно из самых востребованных приложений для знакомств.

— Спасибо, что согласился сохранить в тайне эту сторону. Я долгие годы искал подходящего покупателя, и, думаю, в конце концов, нашел. Если и относительно некоторых деталей все пройдет хорошо, то мы подпишем бумаги в конце следующей недели.

Мой отец — суперзвезда в ювелирном деле. Вряд ли кто-нибудь знает, как его зовут, но, определенно, все знают его магазин. Он основал «Катарин» на Пятой авеню тридцать лет назад, и значится не последним человеком в ювелирном деле. Небесно-голубые коробочки, которые были разработаны для бутика, буквально стали иконой стиля — признаком роскошных подарков. Жемчуг, бриллианты, рубины, серебро, золото — не перечислишь. Названный в честь моей мамы, «Катарин» является дворцом утонченности, и мой отец превратил магазин на Пятой авеню в целую сеть бутиков, расположенных в двенадцати городах мира. «Катарин» отправила меня и мою сестру в частную школу, затем в колледж, и, в целом, сделала наши жизни потрясающими.

Папа хочет отойти от дел и вместе с мамой объехать весь мир. Это была его мечта, и он наконец-то нашел того самого покупателя — кого-то, кто осознает утонченную элегантность бутика, который он построил, и имеет достаточно денег, чтобы заплатить столько, сколько просит мой отец.

Он никогда не планировал оставить свой бизнес мне или Харпер. Меня совершенно не интересует управление международной ювелирной сетью, собственно, как и мою сестру. Я уже делаю то, что люблю — владею баром «Лаки Спот» на Манхэттене вместе с Шарлоттой. К тому же, я заработал свои первые деньги еще в колледже, когда запустил Boyfriend Material.

Концепция была проста, но гениальна.

Фото члена не допускаются.

Потому что — что бы вы ни думали — женщины не любят фотографии члена. На ранней стадии знакомства нет ничего более агрессивного и отталкивающего, чем отправленная фотка своего стояка женщине, которая тебе нравится. Даже если у тебя такой же гигантский, как у лошади — фото поставит ее в неловкое положение. Мое приложение предполагает убежище для женщин — там они могут быть уверены, что не будут подвержены фотоатакам с непрошенными снимками членов.

Приложение раскрутилось, и мои инвесторы сорвали крупный куш, а я превратился в гребаного счастливчика.

Но в течение следующего часа, во время разговора с мистером Офферманом, я просто парень, который работает в бизнесе пищевых продуктов и напитков. Игра началась.

Глава 3


Отец ведет меня с Харпер к большому круглому столу, покрытому белоснежной скатертью и стоящему в задней части ресторана.

— Мистер Офферман, рад представить вам моих детей. Это моя дочь Харпер и сын Спенсер.

Мистер Офферман — высокий и импозантный, с темными глазами и черными, как смоль, волосами. Выглядит крепким и несгибаемым. Могу поспорить, что он был военным. От него разит генеральством.

— Рад познакомиться с вами двумя, — говорит он глубоким баритоном. Ага, этот мужчина, определенно, отдает приказы.

Мы обмениваемся любезностями и садимся за стол. После того, как заказ сделан, он смотрит на Харпер.

— Я много слышал о вас. Как прекрасно, что вы фокусница…— когда он нападает на нее с расспросами, до меня вдруг доходит — профессия Харпер ведь прекрасно подходит к его «семейно-дружелюбному» образу. Она работает с детьми, и он от этого в восторге. Харпер показывает ему парочку своих трюков. Она заставляет исчезнуть сначала его вилку, потом салфетку, а затем стакан воды.

— Замечательно. Держу пари, что ты просто притягиваешь детей. Моим девочкам это бы понравилось.

Чувак, у тебя подростки. Я очень сомневаюсь, что они заинтересованы в ловкости рук.

— Буду рада показать им парочку фокусов, — говорит Харпер, даруя ему светящуюся улыбку, полностью завладев симпатией мистера Оффермана.

— Замечательно. Я хотел бы позвать вас на ужин завтра вечером. С моей женой и дочерями.

— Я с удовольствием приму ваше приглашение, — говорит Харпер.

Он переводит свой взгляд на меня.

— Что насчет тебя? Как там твое приложение Boyfriend Material?

Ах вот оно что. Неудивительно, что он провел свое расследование.

— Компания, которая приобрела его, говорит, что все идет довольно неплохо. Но я больше не имею к этому никакого отношения, — говорю я, увиливая от вопроса.

— Оно довольно популярно, если верить тому, что я читал. Ты, кажется, знаешь, чего хотят женщины.

Я сглатываю и с опаской смотрю на отца. Искусственная улыбка не сходит с его лица. Он не хочет, чтобы мистер Офферман развивал эту тему.

— Все что я знаю, сэр, это то, что нужно уважительно относиться к своей женщине, а когда придет время, встать на одно колено, но до этого прийти в «Катарин» за чем-то большим, чем один карат, — пытаюсь я отшутиться.

Он улыбается и кивает, а затем откашливается.

— У меня есть знакомый репортер в Metropolis Life and Times — тот самый, который освещает продажи франшиз ювелирных изделий. Немного о бизнесе, немного о жизни. Надеюсь, вы согласитесь со мной, что нам всем в ближайшие пару недель необходимо сосредоточиться исключительно на магазинах, пока будет осуществляться купля-продажа. Не на популярном приложении для знакомств или чем-то подобном, что так любит пресса. Типа любовных подвигов, — он замолкает и расправляет салфетку на коленях. — Ты ведь понимаешь, о чем я?

Мы все понимаем, что ты имеешь в виду, мужик.

Мой отец поддакивает:

— Не могу не согласиться. Не следует, чтобы в статьях освещалось что-то, кроме ювелирных изделий.

— Отлично, — мистер Офферман снова смотрит на меня, и я понимаю, что инквизиция не закончена. — Твой новый бизнес идет хорошо?

— Пищевая промышленность — хорошее капиталовложение. Шарлотта и я основали «Лаки Спот» три года назад, и все идет прекрасно. Веселое место, прекрасные отзывы, клиенты довольны.

Он продолжает доставать меня еще большим количеством вопросов о баре, и я понимаю, что это все часть его плана разобраться, что я за человек. Понять, является ли мой новый бизнес таким же «скользким», как и мое приложение. Но я могу справиться с мужиком, вроде него. Я бы не открыл свой собственный бизнес, если бы меня было легко запугать. Я открыл его, потому что чертовски бесстрашный и читаю рынок точно так же, как могу прочесть и его. Я знаю, как дать ему то, чего он хочет, и делаю это в каждом ответе, потому что если он будет доволен, то мой отец будет счастлив.