– Считаете, что у меня получится?

– Вы ей очень нравитесь, это как минимум. Она должна послушать вас. В любом случае нам нужно обсудить кое-какие детали ее выхода в свет вместе с вами.

Диана остановилась, чтобы Торн смог переварить услышанное. Как опекун Эми он выполнял официальные обязанности в отношении девушки, хотя по большей части перепоручал заботы о ее будущем своим поверенным. И вот теперь подошло время проявить серьезный интерес к подопечной.

Весь прошедший год, пока Эми держала траур по брату, приличия требовали, чтобы она отложила общественные обязанности. Но сейчас ей уже исполнилось девятнадцать, на год больше, чем когда молодые леди обычно отдают первый поклон светскому обществу.

– Выход в свет? – с опаской повторил Торн.

Диана кивнула.

– Уверена, у нее будет огромное преимущество, если вы сумеете уговорить вашу тетю Хеннесси посодействовать Эми в течение весеннего сезона.

Тетка Торна – леди Хеннесси – была столпом английского света и в этом качестве стала бы великим шансом для блестящего дебюта Эми.

Скривившись, Торн запустил руку в волосы.

– Меня в содрогание приводит сама мысль об ответственности за выход девушки в свет. И уж если быть полностью откровенным, мне никогда не хотелось исполнять функции главного опекуна. В действительности я отнюдь не лучший выбор, который мог бы сделать Натаниель.

– Полностью согласна, – легко подхватила Диана. – Но у меня была еще одна важная причина, чтобы увидеть вас, – сказала она. – Я привезла письмо, которое вам оставил Натаниель. – Сунув руку в муслиновый рукав, она вытащила сложенный в несколько раз лист веленевой бумаги и протянула Торну. – Вероятно, он написал его незадолго до смерти.

Торн посмотрел на письмо.

– Где вы его нашли? – спросил он.

Его низкий голос вдруг осип.

– В личных вещах Натаниеля, которые он отказал Эми. Я обнаружила письмо, когда стала паковать ее багаж перед отъездом сюда. В записке, приложенной к письму, была просьба к Эми отправить его вам. Но по легкомыслию она, должно быть, не обратила на него внимания. – Диана помолчала, не зная, насколько откровенной она может быть. – Письмо, разумеется, было запечатано печатью, наверное, годичной давности. Но я вскрыла его на тот случай, если Натаниель написал в нем что-нибудь важное.

Торн развернул письмо.


Если ты читаешь это письмо, дорогой друг, значит, я скорее всего уже мертв.

Я провел несколько последних дней, постоянно оглядываясь через плечо, не в силах избавиться от ощущения, что за мной следят.

Наверное, так оно и есть. Несколько недель назад у меня возникло подозрение, что существует предатель, который пытается передать французам сведения о нашем личном составе. Поэтому я начал расследование. Теперь боюсь, что моя обожаемая Венера может быть вовлечена в шпионаж на стороне врагов. В настоящее время мне не хочется ни в чем обвинять ее до тех пор, пока я не получу доказательств моих подозрений.

Более того, с сожалением признаюсь, что, к своему стыду, поделился с ней информацией, чего ни в коем случае нельзя было делать. Вопиющая ошибка, я знаю. И не может быть никакого прощения, никакого утешения из-за того, что я был просто очарован и одурачен ее красотой.

Но я предпочитаю исправить ошибку прежде, чем рассказать обо всем СТ. Так что я навел справки о прошлом В.

Если она и в самом деле виновата, то ее соучастникам вряд ли понравятся мои действия и они попытаются остановить меня. В случае моей неожиданной смерти я хочу, чтобы ты пошел этой дорожкой дальше, старина. Поэтому я оставляю письмо у сестры, чтобы она передала его тебе. Так я буду уверен, что ты продолжишь дело, если я потерплю неудачу.


В конце письма стояла единственная небрежная буква «Н».

Оторвавшись от письма, Торн невидящим взглядом посмотрел в синеющую даль моря. Буря эмоций бушевала внутри: чувство вины, гнев, самобичевание. Он ничего не знал об этом расследовании Натаниеля.

Без труда он понял зашифрованные ссылки в послании. Личный состав обозначал шестьдесят с лишним членов Общества хранителей, нелегально работающих в Британии и повсюду в Европе. Инициалы С. Г. относились к их замечательному предводителю – сэру Гавейну Олуэну. Натаниель не мог называть в письме Общество из-за того, что кто-нибудь, включая сестру или кузину, натолкнется на него в послании. У «хранителей меча» имелась причина работать скрытно. Эффект от их деятельности резко снизится, если они больше не смогут осуществлять свою миссию в тени.

Торн выругался от души. Натаниель проболтался Венере! Стало понятно, почему друг держал свой роковой промах в тайне от него. Но его собственная тупость – нежелание видеть в этом убийстве более зловещие причины – была непростительна.

Как он мог оставаться таким слепым? Власти посчитали, что смерть Натаниеля стала результатом случайного ограбления. Богатенького господина волокут в аллею и режут из-за кошелька. Торн не мог понять, как «хранитель» с навыками самообороны, какими владел Натаниель, мог стать жертвой каких-то грабителей. Дотошные поиски в прилегающем районе за неделю не смогли обнаружить ни свидетелей, ни подозреваемых, ни убийц. Не появилось никакой дополнительной версии насчет мотивов убийства.

Только теперь стало очевидным, что таким способом Натаниеля заставили замолчать.

Торн опустил голову. Чувство вины не отпускало его. Именно он привел Натаниеля к «хранителям». И в результате его друг теперь мертв.

Непроизвольно зажав в кулаке письмо, Торн дал молчаливую клятву самому себе: он из-под земли достанет предателя, по следу которого шел Натаниель. Больше того, он найдет убийцу друга или умрет сам.

Глава 2

– Ну что, ты видела Торна? – потребовала отчет Эми, когда Диана нашла ее в гостевой спальне наверху.

С трудом Диане удалось скрыть улыбку. Она не только видела Торна, но и получила самое полное представление о нем.

– Я нашла его на пляже.

– Что он сказал? Он согласился поговорить с теткой, чтобы та протежировала мне?

– Он не отказал наотрез. Правда, возможности поговорить как следует у нас не было. Я застала его, когда он плавал. Но по-моему, он вот-вот вернется домой.

Эми надула губки. Она была живой очень милой девушкой с чудными голубыми глазами. Задорно вьющиеся белокурые локоны были коротко острижены по самой последней моде. Но Эми могла быть и отвратительно упрямой, если ей того хотелось. Она не скрывала своего желания отправиться в Лондон под крылышко тетки Торна, потому что не могла дождаться того момента, когда вырвется из-под контроля Дианы.

Без всякого удивления Диана наблюдала за кузиной. Та не останавливаясь начала мерить комнату шагами.

– Скорее бы он пришел, – заявила Эми. – После стольких недель в море можно сойти с ума от ничегонеделания.

– Почему бы тебе не переодеться для верховой прогулки? Думаю, Торн разрешит тебе взять лошадь из конюшни.

– Прекрасная идея! – воскликнула Эми. – Ты со мной?

После ограничений, которые накладывало на них путешествие, Диана была рада вырваться на свободу и покататься верхом, но сейчас ее больше интересовал вопрос, что будет с будущим Эми.

– Пожалуй, я дождусь возвращения Торна. Наверняка он даст тебе провожатым грума.

Эми послала в ответ улыбку не без доли яда.

– Ты уверена, что сможешь доверить меня незнакомому мужчине? Неужели тебя не волнует, что я могу оказаться в его объятиях?

– Полагаю, можно не сомневаться в благоразумии слуг Торна, если тебе самой его не хватает, – сухо ответила Диана. – Более того, будешь вешаться на кого-нибудь из них, Торн не один раз подумает, прежде чем попросить тетку за тебя.

Эми воинственно раскраснелась.

– Ты ведь знаешь, что я не переменю мнения о Реджи. И не важно, сколько ты продержишь меня в заключении на этом забытом Богом острове.

– Трудно назвать это заключением. Мы вернемся в Лондон как раз к началу сезона.

– Где у меня не будет ни минуты свободы. Ты собираешься выдать меня за какого-нибудь богатенького хлыща, чтобы успокоить свою совесть.

Последний месяц или два им частенько приходилось спорить.

– Неправда, Эми, и ты это прекрасно знаешь.

– Нет, правда! Ты боишься, что я пойду по твоим стопам. Но то, что тебе однажды разбил сердце охотник за приданым, совсем не означает, что каждый, кто оказывает мне знаки внимания, нацеливается на мое наследство.

– Согласна. Только все дело в том, что ухажер без гроша в кармане интересуется приданым больше, чем тобой самой.

– Реджинальд любит именно меня, сколько раз я говорила тебе. А я люблю его!

– Может, сейчас так оно и есть. Только твои чувства к нему могут не выдержать испытания временем. Если ты по-настоящему любишь его, тогда повремени и отложи ухаживания всего лишь на один сезон. В конечном счете это не скажется на твоих чувствах. А пока будешь в Лондоне, ты сможешь познакомиться и с другими джентльменами. Вдруг полюбишь еще кого-нибудь.

– А пока я должна страдать.

– Мне очень жаль, Эми. Но пострадать сейчас это намного лучше, чем связать себя неудачным браком на всю оставшуюся жизнь. – Диана запнулась, натолкнувшись на угрюмый взгляд кузины. – Мне очень хочется, чтобы ты была счастлива. И я не позволю тебе сломать свою жизнь, – мягко добавила она. – Нужно, чтобы у тебя был выбор.

Подавив вздох, Диана оставила Эми в покое и отправилась в свою комнату, смежную с этой.

Слуги Торна совершенно естественно насторожились, когда две незнакомые дамы и их служанка объявились у дверей его светлости. Но камердинер вспомнил Эми по ее визитам в Лондоне и распорядился отнести их багаж наверх.

Войдя к себе, Диана с удовольствием огляделась по сторонам. В элегантно отделанной комнате было много света и воздуха. Высокие французские двери выходили на галерею, которая опоясывала большую часть дома. Роскошная вилла Торна, Диана это уже поняла, была выстроена в испанском стиле в виде огромной асиенды. Четыре крыла с галереями замыкали со всех сторон двор в центре. Особняк в поместье Лансфорд в Дербишире был громадным, но не таким роскошным, как эта вилла.